"Здесь была могила прадеда". Минчане вспоминают бывшее немецкое кладбище

Источник материала:

При расширении ул. Карла Либкнехта (ранее — Немецкая) рабочие обнаружили человеческие останки и надгробные плиты уничтоженного в конце 1970-х кладбища. Несколько дней их вывозили в неизвестном направлении (по одной из версий — на северный полигон), пока благодаря публикациям в СМИ и возмущению общественности работы не остановили. TUT.BY пообщался с местными жителями, заставшими кладбище целым, — теперь мы знаем как оно выглядело.

Больше видео вы найдете TUT и на нашем канале на YouTube. Подписывайтесь!

«Местные по одному старались не ходить»

Сергей и Алла Петкевичи живут в районе бывшего немецкого кладбища с 1960 года и помнят, как оно выглядело до уничтожения.

Алла училась в школе № 32, где теперь находится Департамент охраны МВД Московского района. Каждый день дорога на учебу проходила среди могил.

— Когда нас собиралось много — шли по центральной дорожке, — начинает собеседница. — Отчетливо помню, какие красивые памятники здесь были, такие в Минске теперь есть только на Кальварийском и Военном кладбищах. А однажды встретили эксгибициониста — стали перелазить через забор.

Эта территория была сильно заросшей и местные жители старались по одному не ходить.

— Маму с «Калибра», где она работала, либо встречал отец, либо она шла с коллегой из соседнего цеха. Она говорила, что ночью с кладбища часто выходили какие-то мужчины — непонятно, что здесь происходило, — добавляет она.

Мы входим на территорию бывшего кладбища со стороны улицы Волоха (ранее — Лютеранская). Алла и Сергей показывают на заросшую травой территорию, которая находится слева от дорожки.

— Там были захоронены маленькие гробики, — вспоминает Алла, — скорее всего это были детки. Эта часть кладбища выглядела бедно. Вся красота находилась справа. Большая часть могил была старая, с надписями по-немецки, но подзахоронения проводились и в более поздний период. Примерно по центру кладбища, рядом с вырытым позже углублением для пруда, находился склеп.

Сергей вспоминает одну военную могилу в виде столбика со звездой.

— Там был захоронен некто по фамилии Маслов, скорее всего, офицер, — говорит он. — Также запомнились стволы деревьев с обрубленными ветками — здесь было много могил с ними. Насколько знаю, это обозначало, что захороненный человек — последний в роду.

Алла обращает внимание на густую растительность в сквере:

— Посмотрите, какие листья на деревьях, какая густая трава. Здесь все растет как на дрожжах. За лето скос травы четыре раза делают. Столько лет человеческие останки дают удобрение.

Петкевичи также вспоминают, что все дорожки в сквере совпадают с теми, что были на кладбище. Примерно схожи и границы.

— Что еще осталось с тех времен — кладка из красного кирпича, которая проходила по периметру, — продолжает Алла. — Она сейчас видна на месте проведения дорожных работ.

— Кладбище уничтожили в конце 1970-х, я тогда ходил в школу № 60, которая находится рядом, — добавляет Сергей. — Сюда часто приходили мародеры: искали ценности, золотые зубы. Даже одноклассник хвастался, что что-то здесь нашел — потом в милицию пошел работать.

Собеседники помнят и окрестные районы — по большей части здесь была частная застройка, вплоть до железной дороги. Кардинальные изменения произошли в послевоенное время, когда начали массово строить новые кварталы.

«Бабушка пострадала из-за фамилии и была скрытной»

Андрей регулярно приходит на бывшее кладбище — здесь похоронен его прадед по фамилии Бадендорф. Вместе идем к месту, где раньше находилась могила.

— Это место четко помню: ограда стояла, таких деревьев не было, — показывает он на участок сквера со стороны ул. Волоха. — Прадед приехал в Минск из Вильни и был похоронен здесь в 1937 году. Сначала думал, что его убили во время сталинских репрессий, но удалось выяснить, что он умер своей смертью, от старости.

Андрей говорит, что был здесь недавно, на Радуницу, принес цветы, но решил прийти еще раз, когда узнал из новостей о том, что строители вырыли человеческие останки.

— В целом я пока мало знаю об этом районе и об истории семьи — бабушка пострадала из-за фамилии и была скрытной, — закончил Андрей.

«Здесь одни из старейших деревьев в Минске»

Алег Сиваграков (просил записать его именно так), кандидат экономических наук, доцент — один из местных жителей. Он следил за работами по расширению улицы из окна своей квартиры.

— Я приехал сюда около 15 лет назад, когда кладбища уже не было. Но на сквер обратил внимание сразу — как на памятник природы, ведь здесь одни из старейших деревьев в Минске, — говорит он. — Когда начались работы, думал, что отнесутся щадяще, но уже уничтожено множество деревьев. Некоторые из них стояли в стороне от дороги — непонятно почему они мешали.

Собеседник вспоминает, что в первый же день, как стали рыть, из-под земли стали торчать кости и черепа.

— Есть же закон: в таких случаях нужно остановить работы, пригласить специалистов, провести перезахоронение, — возмущается Алег. — После публикаций в СМИ работы вроде остановили. Сегодня что-то покапали снова, но быстро перестали. Снова милиция приходила, принесли две коробки, одну чем-то наполнили, видимо, костями, и унесли. Также общались с рабочими, что-то записывали.

Собеседник не доволен, что власти отмалчиваются и до сих пор не ясно, что будет дальше с дорожными работами. Он писал в Администрацию президента, но оттуда обращение отправили руководству Московского района.

— Здесь мало остановить работы и провести перезахоронение — почему бы здесь не сделать центр по этой теме: «Немецкая слобода в Минске». Раз она тут была, памятники есть. Инициатива должна быть от людей. Если бы такое произошло в цивилизованной стране, там был уже создали и зарегистрировали организацию по этим вопросам, — резюмировал он.

«Нужно обозначить место кирхи и поставить кенотаф Гинденбургу»

Предложения для власти есть и у краеведа Сергея Харевского:

— Необходимо каким-то образом обозначить место, где стояла лютеранская кирха св. Николая (1846 г. п.) — например, обозначить периметр и поставить камень с крестом, а также вход на бывшее кладбище. Также нужно поставить кенотаф (символическую могилу), захороненному здесь Вильгельму Гинденбургу, президенту Общества минских врачей, который стал прототипом Герценштубе — героя романа Достоевского «Братья Карамазовы». Разумеется, нужно достать все надгробные плиты, провести перезахоронение.

Сергей знает этот район с детства: здесь находилась квартира родственников, где часто гостил. Говорит, что оно казалось романтическим и чем-то притягивало.

— Сначала уничтожили часть кладбища со стороны Либкнехта (Немецкой), затем — со стороны Волоха (Лютеранской): сносили по частям там, где оно мешало проведению строительных работ, — вспоминает краевед. — К Олимпиаде-80 его, как и языческое капище на Лодочной, полностью зачистили.

Собеседник вспоминает, что в прессе возмущения по поводу уничтожения кладбища не было («и не могло быть по определению»), но местные жители были сильно разочарованы.

— Уничтожение минских кладбищ происходило на глазах несколько поколений детей. Они стали думать, что это нормально и когда выросли стали отдавать такие сумасшедшие приказы — копать несмотря ни на что, — резюмировал Сергей.

Немецкая слобода появилась в этой части Минска как результат политики Екатерины Второй и Александра Первого, которые приглашали немецких колонистов. Переселенцам были предоставлены налоговые льготы, свобода вероисповедания, освобождение от гражданской службы и рекрутской повинности, право на беспошлинную торговлю и основание предприятий. Большая часть приезжих была лютеранами. В минской городской думе в начале XIX века было 18 процентов представителей этого вероисповедания (данные: Сергей Харевский).

Лютеранская община появилась на территории современной Беларуси в XVI веке, вскоре, как в Германии зародился протестантизм. На сегодняшний день евангелическо-лютеранская община имеет только домовую церковь. Единственный действующий лютеранский храм на территории страны находится в Гродно.

Теги: Новости, Гродно