Белорусский гимнаст-легенда Виталий Щербо о жизни в Лас-Вегасе, американцах и рождении сына

Источник материала:

В августе 1992 года белорусскому гимнасту Виталию Щербо было 20 лет. В это время на Олимпийских играх в Барселоне он завоевал сразу шесть золотых медалей из восьми возможных. Повторить успех пока не удалось ни одному гимнасту в мире. Через четыре года в его копилке появились еще четыре олимпийские бронзовые медали.

С 90-х годов Виталий Щербо живет в Лас-Вегасе в США. Там у него бизнес — гимнастический зал, семья, в которой в августе будет пополнение — родится сын.

— Ваша американская мечта сбылась? — спрашиваю по skype. Виталий сидит за столом возле дома, за спиной — пальмы.

— В общем-то да, у меня все есть: работа, семья, дом. Остались только некоторые мелочи, которые хотелось бы иметь в жизни, но это все элементарно достается.

До летней Олимпиады в Рио остается всего два месяца, и TUT.BY вспоминает белорусских чемпионов, которые завоевывали золото во времена СССР, в первые годы независимости нашей страны. Как сложилась судьба тех, кто достиг самых больших высот в спорте? Как чествовали обладателей медалей? Чем помог в жизни статус чемпиона?

Об этом наш новый проект «Олимпийцы».

«Если бы был министром спорта в Беларуси, забрал бы часть финансирования с тех видов спорта, которые не приносят ни славы, ни кайфа»

— Вы уже столько лет живете в Америке, не тянет вернуться на Родину?

— Нет, не тянет. У меня здесь моя жизнь, работа, дети, жена… Все менять?

— Но вы же приезжаете периодически в Минск?

— Раньше приезжал каждый год. А сейчас слишком много работы, занят, поэтому в последний раз был четыре года назад.

— В Беларуси с кем связь поддерживаете?

— Естественно, с мамой, родными, в основном так. Все коллеги-спортсмены, с которыми общался, уже поуезжали. С тренером своим первым еще поддерживаю связь — Леонидом Выдрицким.

— А что это была за история с предложением стать министром спорта Беларуси?

— Прямого предложения стать министром спорта не было. Это все ваши журналистские домыслы. Я был один из трех или четырех кандидатов, меня consider… Как это по-русски? Даже уже тяжело сказать. Одним словом, просто-напросто выдвигали.

Это было в 2002 или 2003 году. Пришел я со своим другом в русский ресторан в Лас-Вегасе. Хозяин ресторана Артем подошел ко мне, улыбается, говорит: — Поздравляю!

— Хорошо, а с чем поздравляешь-то? — спрашиваю.

— Как с чем? Да ты сейчас — министр спорта Беларуси.

— Серьезно?

— Пишут в интернетах, газетах, я сам прочитал, мне даже позвонили друзья из Беларуси, говорят, что тебя уже министром спорта назначили.

— Впервые слышу, мне интересно знать, как это меня без моего согласия — министром!

Позвонил в Минск, там никто ничего не знал. Говорят: свяжись с одним человеком. Вы же знаете, у нас везде есть люди, которые сидят в кресле, а за них решают те, кого не показывают по телевизору. Этот человек — один из них. Он был в спорте одним из больших начальников, которых не показывают по телевидению.

Он: «Да, выдвинули твою кандидатуру. Что ты думаешь?». Я говорю, что ничего не думаю, надо разговаривать, послушать, что от меня хотят, будут ли у меня в руках все карты, смогу ли я делать со спортом все, что считаю нужным, или кто-то будет сзади стоять и говорить, что делать, а я буду только свои подписи ставить.

И нужно знать, какая будет зарплата. У меня в Америке бизнес, я зарабатываю нормальные деньги, сам себе хозяин. А там каждый год-два меняются министры: что-то не понравилось — и все. При этом экономические показатели не очень высокие, политика тоже серьезная.

Но никакого конкретного предложения стать министром из Администрации президента или откуда-то еще не было. Проскочила какая-то сплетня.

Но тем летом я как раз приехал в Минск, и нужно было решить вопрос с ремонтом зала, где я тренировался.

Я позвонил бывшему министру спорта, чтобы договориться о встрече. Секретарь сняла трубку и переключила на него. Это было чуть ли не в субботу утром, когда люди не работают. «Надо с вами встретиться, поговорить, проблемки встали», — говорю министру. Он отложил свои дела, и мы встретились в понедельник. Хорошо поговорили, пообещал помочь и сдержал слово.

— Что именно вы просили?

— Точно не помню. Но по-моему, обычные просьбы были: или сделать ремонт в зале, или какие-то снаряды купить… Еще говорили по поводу международных соревнований, которые проходили в зале. Туда приезжали спортсмены из Европы и Америки, выступали олимпийские чемпионы… И мы делали это в маленьком зале, не на помосте. Я говорю, что к нам приезжают чемпионы, мы выступаем в таких условиях, а помощи никакой. Так не делается.

После этого разговора все решилось: со следующего года соревнования были во Дворце спорта, на помосте, федерация гимнастики помогла, даже давали деньги за первое, второе и третье места. Молодцы!

— С Александром Лукашенко в 90-х годах вы тоже встречались?

—  Была такая история. 1995, по-моему, год или 1996. Перед Олимпийскими играми собрал нас президент всех вместе, только, как говорится, звезд. Я был, Света Богинская, Иван Кубов, наша Антонина Кошель от федерации, мой тренер был, моя жена, министр спорта и еще один министр.

И после того как мы поговорили, покушали, выпили шампанского, он говорит: «Может, есть у вас какие-то предложения, просьбы?». Меня как раз тогда и попросил директор нашего зала… «Трудовые резервы» открылись в 1980 году, там были старые снаряды 60-х годов, ремонта не было за эти 16 лет ни разу, маты все уже покрошились, все течет… Короче, полный развал. И он даже дал смету, кучу документов, в которых указано, что самое минимальное нужно сделать и сколько это все будет стоить.

Я подаю эти все документы, говорю, что понимаю, у нас есть олимпийская база в Стайках, но я тренировался в этом зале всю жизнь, не только я, но и другие хорошие спортсмены оттуда выходили. А у нас там и потолок течет, и ремонта нет, сборы проводить невозможно.

Президент сидел во главе длинного стола. Поворачивается к министру спорта по левую руку: «Значит, так — миллион с тебя». Поворачивается к другому министру: «Миллион с тебя. Через два месяца проверяю лично. Какие-то еще пожелания?».

Три предложения. Тишина полная. Вы бы видели этих министров. Они покраснели, вспотели, а там смета была, по-моему, на 500 тысяч долларов.

И вы не поверите, меньше чем через два месяца они сделали ремонт, полностью поменяли все снаряды, залы и построили сзади небольшую спортивную гостиницу, как общежитие, для «Трудовых резервов».

Виталий Щербо рассказывает по skype из Лас-Вегаса, как прошла встреча с Александром Лукашенко

— Если бы вы все-таки стали министром спорта, что бы поменяли в отрасли?

— Во-первых, забрал бы финансирование, не все естественно, с тех видов спорта, которые не приносят славы ни стране, ни людям. Никакого кайфа, только трата денег. Эти виды спорта я не буду называть, но вы прекрасно понимаете, о чем я. Все об этом говорят. Только эти два-три вида спорта хорошо финансируются, а результатов не то что нет, там даже близко ничем не пахнет.

А есть небольшие виды спорта, которые приносят хоть какие-то награды. Почему из этих сфер уезжают тренеры и спортсмены? Потому что плохо платят, нет большого количества залов и стадионов, снарядов…

Но перенаправить так финансирование мне бы не дали.

Во-вторых, лучшим специалистам я бы дал большие зарплаты только ради того, чтобы они не уехали. И эти зарплаты должны быть близки к зарплатам тренеров в других странах. Это не такие уж и большие деньги — три-пять тысяч долларов в месяц.

В-третьих, нужно, чтобы у различных видов спорта были большие спонсоры — крупные частные и государственные компании. Хотя это сейчас и так делается, но все равно маленькими финансовыми ресурсами.

— На какую зарплату министра вы бы пошли?

— Я сейчас ни на какую бы не пошел. Я зарабатываю достаточно.

«90% американцев, которые приходят в мой гимнастический зал, не знают, кто я такой»

— Когда вы вернулись в 1992 году в Беларусь шестикратным чемпионом, что чувствовали?

— Давно это было. Тяжело сказать, что я чувствовал, слишком молодой, наверное, был, слишком амбициозный, много тренировался и воспринимал медали как само собой разумеющееся. На пару медалей я рассчитывал, но, конечно, не рассчитывал шестикратным олимпийским чемпионом стать. Все произошло в правильное время, в правильном месте, и еще удача сопутствовала. Небольшой шок был от шести золотых медалей из восьми возможных. Насколько сложно этого было добиться, я понял потом, когда повзрослел.

Виталий Щербо на Олимпийских играх 1992 года в Барселоне. Видео: minevase33

— Как вас тогда дома встречали?

— Никто не знал, что я прилетел с Олимпийских игр. У меня машина была на озере. В четыре часа мы прилетели, а я в шесть часов завел машину с торчка, потому что сел аккумулятор… Вот я молодой был, бестолковый в то время. 1992 год, разбой, бензина нет, с 25 тысячами долларов в кармане, с шестью золотыми медалями, с кучей разных подарков и вещей… На машине без аккумулятора поехал я на ночь глядя в Минск, останавливаясь только, чтобы заправиться, не выключая двигатель.

Милиция остановила за превышение скорости, но как только открыл окно и передал документы, они увидели фамилию — там был шок. Естественно, меня отпустили. Даже некоторым потом передавали, чтобы не останавливали, но они все равно это делали, чтобы поздороваться.

Было интересное путешествие, но глупое. Не дай Бог, по голове бы дали, забрали деньги и медали. А я тогда к своей беременной жене спешил.

Когда приехал, у меня дома в час ночи куча народу. Идет гулянка полным ходом. Вот это было что-то, вот это меня встретили мои друзья, вот я приехал и погулял.

А вообще встречали и в министерстве, и телевидение. Это было что-то такое большое.

Виталий Щербо рассказывает, как ехал на машине без аккумулятора домой после возвращения с Олимпийских игр

—  Помните, как пришли в гимнастику?

— Мы тогда с мамой по магазинам ходили, и рядом был зал «Трудовых резервов», где она тренировалась. Решили зайти и посмотреть. Я бегал по залу. Она увидела, что мне понравилось, и спросила, хочу ли я заниматься гимнастикой. Сказал, что, конечно, хочу. Мой первый тренер Леонид Выдрицкий был ее товарищем, они выступали вместе: она — в акробатике, а он — в гимнастике. И все, она предложила ему взять меня в свою группу.

— После травмы в 1997 году сразу решили уйти из карьеры?

— Я не собирался уходить. На показательных выступлениях из-за своей безалаберности и расхлябанности, думая, что такой сильный, профессионал и все автоматически будет получаться, расслабился, не сконцентрировался — и на брусьях на элементе сломал руку. Мне сделали операцию, всунули туда металлический штырь, после этого я полгода отходил, тренировался и уже приехал на чемпионат мира с гипсом. Меня все равно туда пригласили.

После этого входил в форму. Неплохо подготовился, только пару снарядов на коне я не мог сделать — у меня не гнулся палец после операции, было больно. А я был гимнастом-многоборцем — шесть снарядов надо было делать, а не два-три-четыре…

И я рассчитывал, что все-таки попробую до 2000 года хотя бы четыре снаряда сделать. Тренировался в Беларуси, ездил на соревнования, но так как я уже был не многоборец и не в фаворе, на очень немногие коммерческие соревнования меня приглашали. А это была моя работа, и надо было кормить семью. Просто зарабатывать 300 долларов в месяц и выступать на соревнованиях, которые не приносят никакой прибыли, не хотел. И я решил, что пора заканчивать и открывать свой спортивный зал. И делать это надо было, пока не поздно.

— Когда вы впервые попали в Америку, был культурный шок?

— Шок был не только в Америке. Я в любую страну приезжал тогда — и чувствовал шок. Первая такая страна была ФРГ, потом Япония, и уже затем я побывал в Америке.

В Штатах запомнилась широта. Здесь все большое и широкое — дороги, машины, дома… Вообще все. И свобода впечатлила. Здесь не надо бояться полиции, она ваш друг, не надо бояться закона — он вам помогает. Конечно, здесь достаточно бюрократии, как и в любой другой стране, но мне кажется, что человек здесь все-таки более свободно дышит.

— Сейчас у вас по-прежнему своя гимнастическая школа?

— Да, через полтора года ей уже будет 20 лет. У нас дети тренируются с 1 года и 4 месяцев. Есть акробатические классы для взрослых и классы общей физической подготовки — подкачки. Но в большинстве своем занимаются дети. У меня в зале их 600−700.

И гордиться есть чем. У меня три абсолютных чемпиона Америки, пять человек было в молодежной сборной, сейчас один. Мой ученик был в основной сборной Америки, но во втором составе и не попадал на чемпионаты. Но так как у него были мексиканские корни, то уехал в Мексику и сейчас выступает за нее на чемпионатах мира. Для мальчиков у меня очень хорошая программа, одна из лучших в моем регионе.

Среди девочек у меня обычный региональный и штатовский уровень. Никто на чемпионате Америки не выступал и в сборную не попадал.

— Сколько стоят занятия?

— За восемь недель с одним 45-минутным занятием в неделю платят 135 долларов.

— Американцы охотно отдают детей в гимнастику?

— Гимнастика популярна. И женская гимнастика в Америке очень сильна. В Лас-Вегасе, а это 2 млн жителей, работает 12 гимнастических залов.

— Родители приводят детей в зал из-за вашего имени?

— Нет, 90% даже не знают, кто я такой. Просто гимнастика для детей воспринимается как обязанность, что ли. Здесь выбирают зал по отзывам, количеству лет в этом бизнесе, результатам детей. Хотя, естественно, есть и такие родители, которые специально идут в мой зал из-за меня и моей программы.

— Насколько это прибыльный бизнес — гимнастический зал?

— У меня маленький зал, поэтому большой прибыли, естественно, не будет. Вообще гимнастический бизнес — это 50 на 50. Если ты продержался три-пять лет, создал свою программу, пригласил лучших тренеров, то бизнес пойдет и будет хватать на жизнь. Если зал большой, то там и затрат больше. Гимнастический зал больших денег не приносит, но дает возможность жить и порой на бутерброд с маслом намазывать икру.

— Сколько вы зарабатываете?

— Я о таких вещах говорить не буду.

«В конце августа у меня родится сын, назову Родионом»

— В Америке вы когда обосновались?

— Я переехал в 1993 году. Выступал за Беларусь и в основном там находился, но моя семья была в Америке. Дочка в 1993 году здесь тоже родилась, я купил дом, но жил наездами.

— Язык английский хорошо знали?

— Я учился в специализированной школе, где английский язык преподавали с первого класса. Мама думала, что я буду дипломатом. А английский знал, не сказать чтобы идеально, но общаться и понимать мог, неплохо знал грамматику, говорить правильно было тяжело. Но со временем английский стал вторым родным языком.

— Чем в свободное время занимаетесь?

— У меня свободного времени мало. Когда оно есть, то провожу с семьей (Виталий Щербо женился во второй раз. — Прим. TUT.BY). Моей дочке шесть лет. Она тоже занимается гимнастикой, математикой, русским языком, играет на пианино… Жена беременна вторым ребенком. В конце августа родится мальчик.

А я в зале занят с трех часов дня допоздна.

В свободное время хожу в зал качаться, езжу на рыбалку и охоту. Купил дом на колесах, и мы часто по выходным с семьей выезжаем на озеро или в лес. Еще смотрю русскоязычные фильмы в интернете, американские сериалы, читать люблю — перечитываю Толстого и Достоевского. Когда в школе это все читал, оно мимо ушей проходило, а сейчас начинаешь понимать, что к чему.

— Сыну имя уже выбрали?

— Родион. Я выбирал. Мне очень понравилось это имя, и редкое, и созвучное — Родион Щербо.

— Как со второй женой познакомились?

— Она тоже была гимнасткой, потом работала в цирке, ездила по миру, приехала в Лас-Вегас. Но контракт закончился, а она не хотела уезжать и работала в русском магазине продавцом. Мы общались, и завернулось — пошло и поехало.

— Сразу в нее влюбились?

— Сказать вам честно, я не верю в любовь. Верю в отношения, во взаимопонимание, любовь — это что-то такое, что приходит и быстренько уходит.

В моем понимании любовь — это когда ты не можешь без этого человека жить, скучаешь, думаешь об этом человеке постоянно. Если я долго жену не вижу, мне надо обязательно позвонить и узнать, как дела. Это и демонстирует отношение к человеку, как и то, что ты ради него сделаешь все, что угодно.

В самом начале было так: человек мне нравится, хорошей наружности, хорошее и красивое тело. Все-таки мне было 36−37 лет, я уже один раз был женат. Поэтому, естественно, хотелось найти красивую молодую девушку, которая тебе даст потомство, которая не курит, не пьет, из хорошей семьи, с образованием, будет хорошей мамой. На это и смотрел. Вам может показаться, что я как-то просчитывал тогда, но это, конечно, было не так.

Я без своей жены жить не могу, я ее обожаю и как человека, и как маму моего ребенка. Вы бы видели, как она воспитывает девочку. Дочка детский сад закончила, может идти во второй класс, а не в первый. Такой у нее уровень. Ребенок в шесть лет читает и пишет на русском и английском языках, считает и умеет решать примеры.

— После свадьбы чем ваша жена занималась?

— Она работала в магазине до восьмого месяца беременности, потом ушла в декрет, полгода-год была с ребенком, а затем начала работать у меня в зале тренером.

— С первой женой общаетесь?

 — Постоянно и нормально общаемся. Моей старшей дочери уже 24 года, она регистрирует гостей в крупном отеле в Лас-Вегасе, живет с бойфрендом. Обычная жизнь. Она самостоятельная. Когда 18 лет исполнилось, сказала: «До свиданья, родители», — и ушла в свою квартиру.

— Вы сейчас хорошо выглядите, похудели…

— Не знаю, вес последние три-четыре года не меняется.

— Но я видела ваши фотографии, где вы были крупнее.

— Это 2003 год, тогда я себя запустил. Спортом не занимался, ел много и все, что угодно, гулянки были, выпивки, рестораны чуть ли не каждый день… Наслаждался жизнью, поэтому и запустил себя. 110 килограммов весил, а сейчас 90−92 килограмма.

После развода нужно было искать новую жену, молодую. А кто на тебя посмотрит, если ты не в форме? Я убрал из рациона пиво, спиртное сократил чуть ли не вполовину, ел три раза в день по чуть-чуть, после восьми не кушал, утром пил только кефир, занимался спортом: бегал, качался чуть ли не каждый день по 2,5 часа, играл в теннис. И тогда вес опустился до 86 килограммов со 110. Даже шесть кубиков на животе было. А потом опять немножечко отпустил себя.

— Какие уроки жизни вам преподал первый тренер?

— Леонид Выдрицкий меня тренировал до пятого класса. Я был маленький и не помню, чему он там меня учил. Но когда я стал старше, мы с ним сблизились. Он учил житейским мудростям: как вести себя в семье, что говорить и где. Все, чему я научился в жизни, взял у тренеров. Потому что много времени проводил на сборах, соревнованиях. Они были моей семьей. Но и жизнь сама меня учила.

— Чему научила жизнь?

— Научила не лезть вперед батьки в пекло, не пытаться перепрыгнуть через голову, не говорить лишнего, вообще меньше разговаривать. И самое главное — уважать людей, какими бы они ни были — хорошими, плохими, преступниками. Они люди, и нужно всегда пытаться посмотреть на ситуацию с их стороны. Нельзя никогда, я сейчас это понял, со своей точкой зрения идти напролом, потому что существует очень много других точек зрения.

Может, мудрость какая-то пришла, как-то жизнь остепенила меня, но я стал более уважительно относиться к людям, какими бы они ни были.

Читайте также:

«После победы встречали на скорой». Как живут сегодня первые белорусские олимпийские чемпионы

Теги: Минск