"Беременность в доме престарелых была ЧП". Елена с аномалией конечностей вырастила сына и им гордится

Источник материала:

Елена родилась с аномалией конечностей. До 9-го класса передвигалась на протезах, но вскоре поставила их в угол. «В дом престарелых примут и так», — убеждала саму себя. В доме для инвалидов и престарелых она оказалась в 19 лет. Уже смирилась со своим будущим и не ждала от него ничего, пока в ее жизни не появился сын Денис. Для администрации интерната это стало ЧП, для Елены — сильнейшим стимулом выкарабкиваться.

​

Дом для престарелых в 19 лет и беременность как чрезвычайная ситуация

— В 2011 году меня назвали «Женщиной года», в 2013-м телеканал ОНТ выдвинул на «Гордость нации», — перечисляет свои награды Елена и переходит к главной — сыну Денису. Именно забота о нем перевернула ее быт, научила быть напористой и сломала единственный план на жизнь — спрятать себя за закрытыми дверями интерната.

Первые семь месяцев своей жизни Елена росла с родителями. Но потом от нее отказались. До 6 лет она жила в Мозырском доме ребенка, затем воспитывалась в Речицкой спецшколе-интернате для детей с физическими особенностями. Там она окончила 11 классов, научилась шить, вышивать крестиком, рисовать.

В 16 лет она решила разыскать родителей, хотя далась эта встреча ей нелегко.

— Мать, конечно… Не будем говорить о прошлом. Родителей уже нет в живых. Могу сказать им только одно: спасибо за то, что дали мне жизнь. Я не умерла, выучилась, пошла по нормальному пути, — уходит от тяжелой темы Елена. Но добавляет: именно отсутствие семейного тыла и заботы родных научило ее быть самостоятельной.

— Когда я нашла родителей, поехала домой, пробыла у них месяц. Первые две недели меня кормили, поили, одевали, в туалет водили. «Она ведь ничего не может!» — охали. Но потом мне надоело притворяться, и я начала все делать сама. Родные были шокированы.

Когда Елене исполнилось 19, ее перевели в дом для инвалидов и престарелых в Дуяновке. Два здания посреди леса: один для проживающих, второй для персонала — весь ее мир.

— По закону, после окончания спецшколы мне как сироте должны были предоставить жилье. Но никто не подсказал, что у меня есть такое право, — рассказывает Елена.

— Так говори же честно, что самостоятельно жить ты не планировала, — перебивают маму Денис.

Елена вспоминает: когда администрация интерната узнала о беременности проживающей, объявила чуть ли режим чрезвычайной ситуации.

— Меня даже возили на аборт. Я расплакалась у врача и попросила не прерывать беременность. И врач меня пожалела, — рассказывает Елена.

Рождение Дениса придало ей много сил и вернуло волю к жизни. Она сама училась стирать, готовить — до того большую часть этих обязанностей выполнял персонал. Спустя год Елена стала осознавать, что, оставшись в интернате, она сможет дать ребенку заботу и уход, но не развитие. Так поняла, что «нужно выкарабкиваться».

— Я размышляла: как же он будет развиваться, учиться? В Дуяновке совершенно не было условий. Это стало одним из поводов, почему я стала просить перевести нас в Минск, в аналогичный дом для инвалидов и престарелых на Ваупшасова.

На Ваупшасова Денис с мамой жил до четырех лет. Детская память хорошо запомнила тот период: как дружил с бабушками и ходил в гости в психоневрологический интернат.

— Я очень хорошо помню и место, где мы жили, и само пребывание. В интернате я был единственным ребенком. Одинокие бабушки баловали меня, угощали конфетами, играли. Хорошо помню, как любил ходить в дом для людей с психическими особенностями. Потому что они были, как дети, только большие. Негативных воспоминаний нет, — делится Денис. — На тот момент, наверное, и не понимал, что можно жить по-другому. Для меня это было обыденно: длинные коридоры, вокруг — люди с инвалидностью.

После этого семья долгое время жила в доме ветеранов на Рокоссовского. Затем они получили социальное жилье в Лошице — теперь здесь Елена живет самостоятельно.

— Когда мы переехали, каких только домыслов насчет меня у окружающих не было! Что лежала пьяной и отморозила руки с ногами. Что попала под поезд. Или в автокатастрофе потеряла конечности. Даже в Афганистане побывала, по версии некоторых соседей.

Сегодня Елена рассказывает об этом открыто. Хотя, очевидно, слышать такое было больно. В детстве, говорит, она была тихой и спокойной девочкой. Чтобы выжить в «большом мире», то есть за стенами интерната, пришлось покрыться броней, стать активной и напористой.

«Я сразу маме сказал: «Ты рожала себе не няньку, а сына»

Отец Дениса жил с семьей до пяти лет. Потом — временами и наездами. Воспитывала Дениса мама. Хотя, говорит молодой человек, часто до всего он дорастал и «доходил» сам.

— Были моменты, когда Денис говорил: «Я сейчас побегу, и ты меня не догонишь». Или на шкаф залезал, чтобы я его не достала. А однажды в саду дети сказали ему, что у его мамы нет рук и ног. Он пришел домой и заявил: «У тебя нет рук и ног, ты ничего не можешь». Я решила проучить. Два дня он собирался и одевался в сад сам. «Мама, одень. Мама, застегни», — просил Денис. «У меня нет рук и ног», — отвечала я. Через пару дней забираю его, и он говорит: «Мамочка, ты можешь все».

Сам Денис такого не помнит: был совсем маленький. Говорит, никогда не осознавал особенность мамы, потому что видел: она может.

— Не помню момента, когда я явно ощутил это. Опять-таки, с детства вокруг меня были люди с инвалидностью. С разной. Кто без ноги, кто без руки, кто с искаженным лицом. На это смотришь адекватно, если видишь с детства. То есть для тебя это становится нормой. К тому же, я всегда знал о возможностях, которые есть у людей, несмотря на инвалидность.

— Я сразу маме сказал: «Ты рожала себе не няньку, а сына». Человек к хорошему быстро привыкает. Мама делала все сама: стирала, убирала, чистила картошку, зажав нож в зубах. Мы переехали сюда — появилось много соседей. С годами она привыкла, что можно попросить. А у самой теряется сноровка. Если человеку с инвалидностью давать поблажку, мягко относиться, то он или она к этому привыкает. Просить ведь проще, чем сделать самому. Со временем человек становится зависимым от кого-то. А это не есть хорошо, если мы говорим о равных правах и возможностях.

— Я сыну благодарна, — говорит Елена. — Матери, у которых дети-инвалиды, делают за них все, и в результате те ничего не умеют. Если бы я воспитывалась дома, скорее всего, тоже ничего бы не умела — была бы, как кусок мяса. Целую жизнь мне приходилось всем доказывать, что это не так.

«Хочу показать, что люди с инвалидностью такие же. Просто к ним нужен особый подход»

Сейчас Денису 29 лет. Работает в строительстве: занимается отделкой и ремонтом. В свободное время волонтерит в Ассоциации инвалидов-колясочников. С ней он связан еще со студенческих лет.

— Сперва стал ездить в лагеря активной реабилитации — пригласили в стажеры к инструктору по общей физической подготовке. Так и затянуло. Приезжают, например, парни со «свежей» травмой позвоночника. И за время реабилитации они буквально воскресают. Это то, ради чего стоит работать. Вообще, Ассоциация дала мне многое. Я много где стажировался: в Германии, Казахстане, Австрии, Швеции, Норвегии, США.

Сейчас цель Дениса — менять отношение к людям с инвалидностью. Чтобы в них в первую очередь видели человека, у которого есть способности, таланты, потребности, и только затем добавку «с инвалидностью». При этом он трезво смотрит на ситуацию и понимает, что сами люди с инвалидностью не всегда готовы к переменам.

— Недавно в Беларуси проводили опрос, сколько людей готовы отказаться от пособия по инвалидности и пойти работать. Так вот всего 3 процента! У нас в стране около 560 тысяч людей с инвалидностью. Часть из них работает. Но сколько выброшено из экономических отношений? А ведь это потенциальные налогоплательщики, клиенты, родители, в конце концов. Лучше бы им давали не пособие, а создали предприятие, где они могли бы работать. Но очень многое упирается в то, что в помещениях нет доступных туалетов, пандусов, высокие столы, узкие проходы. А брать на себя обустройство хотят немногие работодатели.

Путь к цели у Дениса был долгий и не всегда ровный. Признается, что возможностей очутиться где-то «на обочине» у него было премного.

— В подростковом возрасте я был непростым ребенком. Учебой не сильно интересовался. Мама контролировала, но я не особо слушался. Были и пиво, и детская комната милиции. Все думали, что из меня ничего не выйдет. Когда встречаю кого-то из тех времен, многие удивляются: «Никто не мог подумать, что ты займешься работой с людьми с инвалидностью, будешь путешествовать, участвовать в проектах». Мы делаем и строим себя сами. Если я чего-то хочу, то стараюсь этого добиваться. Сидеть сложа руки и мечтать — это не про меня.

Сейчас Денис работает над новым проектом «Особый подход к здоровому образу жизни», с которым участвовал в конкурсе Social Weekend (и получил поддержку меценатов). Он хочет, чтобы у людей с инвалидностью также была возможность отдыхать активно — на водных лыжах, тюбинге, каякинге и т.п.

— Своим проектом я не хочу никого сделать мегакрутым. Я только хочу показать, что люди с инвалидностью такие же. Просто к ним нужен особый подход.

На эти мысли, а главное, действия его вдохновил пример мамы. Хотя сама Елена прямо сейчас мечтает о другом.

— Покататься бы на лошади…

— Так ты же на пони в парке Челюскинцев сидела? — вспоминает Денис.

— Так я хочу на большой. Чтобы держать за вожжи и рысцой, — улыбается.

Теги: Минск