Дом Грабовского

Источник материала:

Дом Грабовского

Грядущий чемпионат мира будет необычным для Михаила Грабовского. Германия, которая примет матчи крупного турнира, — вторая (а де-юре — первая) родина нападающего «Торонто» и сборной Беларуси.

Википедия к числу известных уроженцев и жителей Потсдама — пригорода Берлина с населением 150 000 человек — относит, помимо Грабовского, физика, физиолога и психолога Германа Людвига Фердинанда фон Гельмгольца, модельера Вольфганга Йоопа и солистку группы «Демо» Александру Звереву. Если не подводит память, последняя что-то пела про солнышко. У автора этих строк даже кассета была…

Любопытно и то, что Минск и Потсдам — города-побратимы. Но на этом все разговоры о переплетении судеб и тесноте мира здесь нужно заканчивать. Как выяснилось, Грабовский родился вовсе не в Потсдаме. Да и вообще, на самом деле он не Михаил.

СПАСИБО БИЛЬЯРДУ!

«Потсдам — это место регистрации, — рассказывает отец игрока Юрий Александрович. — Наша военная комендатура, располагавшаяся на северо-востоке страны, лишь там выдавала свидетельство о рождении. Если бы находились южнее, то зарегистрировали бы в Дрездене. Мы жили в Фюрстенберге, а родился Миша в Темплине — 60 км от Потсдама, где, кстати, прошли школьные годы нынешнего канцлера Германии Ангелы Меркель. Темплин и Фюрстенберг — совсем небольшие города. Они находятся в 20 км друг от друга.

Как Юрий Грабовский оказался в Германии? «После окончания института попал на военную фирму при Министерстве обороны. А вскоре я и мой покойный друг Монич разведали, что есть шанс поработать за границей. Это было в 1981-м году. В общем, в 26 лет пришли в военкомат и попросились за рубеж. «Езжайте в Афганистан, там вакансии», — сказали нам. Но в итоге не вышло. Мы очень хотели попасть в Венгрию. Я серьезно увлекался музыкой. Однако там не было свободных мест. Тем не менее нас записали и пообещали связаться, как только что-то появится. И примерно через год оповестили: можно поработать инженером-строителем в Группе советских войск в Германии. Войска нужно было обслуживать. Существовала целая система квартирно-эксплуатационных частей (КЭЧ). Это предприятия типа большого ЖЭС, которые решали бытовые вопросы солдат и офицеров. Также вместе с немцами мы возводили новые дома. Тогда ведь никто не знал, чем все закончится. Советские солдаты делали подготовительную работу, а местные специалисты занимались доводкой. Задача инженера была — составлять сметы, контролировать строительство. Плюс через эти части (а всю Германию разбили на 13—15 КЭЧ) замы по тылу получали на центральных складах уголь, брикет, стройматериалы. Так я и трудился при одной из них. Хотя, честно говоря, поначалу не хотел ехать в Фюрстенберг. Рассчитывал оказаться либо в Берлине, либо в Дрездене, где был друг. Но меня уговорил снабженец Игорь Дюкарев. Я, кстати, через год работы инженером-строителем перешел на должность помощника командира по материально-техническому обеспечению. Колесил по Германии… Дюкарев же поинтересовался, играю ли в футбол. Ответил, что да, люблю побегать. В результате мы часто встречались с немецкими командами. Участвовали в соревнованиях по легкой атлетике. Даже спартакиаду выиграли. Так что спортивная жизнь кипела. В то время после завершения активных выступлений все направлялись в Германию. Футбол, гандбол, баскетбол, бокс… В местных клубах можно было и неплохо заработать, и не забрасывать сразу любимое дело».

Вызвать супругу, по словам Юрия Александровича, тогда являлось серьезной проблемой. Холостяки были в большем почете. Обычно женам давали добро на приезд только через полтора года. Но отцу Миши удалось увидеть Ольгу в Германии значительно быстрее. «Помог счастливый случай. Причем это произошло фактически в первый день моего приезда в Фюрстенберг. Я обыграл командира в бильярд. Он увидел, что у Грабовского есть определенные навыки после студенческих лет, и пригласил сыграть: «Иди, бульбаш, к столу». А тут еще Дюкарев подлил масла в огонь. Сказал, мол, парень хочет вызвать жену, давайте пари. Командир завелся и пообещал, что в случае моей победы супруга приедет через полгода».

ПРОСТО КИРИЛЛ

Ребенок появился на свет 31 января 1984 года. «Можно было рожать и в Фюрстенберге, но решили в Темплине. В немецком госпитале условия создали на порядок лучше. Потом жили в Германии еще два года до истечения срока моего контракта. Это было хорошее время. Вы видите на многих немецких фотографиях снег. Мы сами заливали каток, и играли в хоккей без коньков. А Миша встал на них уже фактически в два года. Я водил сына за руку. Те коньки, наверное, где-то остались… Переехать туда на постоянное место жительство? Такие мысли не приходили в голову. Через несколько лет после нашего возвращения в Минск снесли Берлинскую стену. Потом, конечно, периодически ездил в немецкую столицу, Потсдам. Но пустить там корни, повторюсь, желания не возникало. Хотя некоторые друзья остались и ничуть об этом не жалеют. Кстати, вероятно, на чемпионат мира Мишу приедет поддержать мой товарищ Леопольд, который нас опекал, менял свидетельство о рождении с Кирилла на Михаила», — заметил Юрий Александрович.

Почему Кирилл? «Я даже сам не знаю, — продолжает рассказ отец Грабовского. — Это супруга назвала. У немцев такой порядок, что где-то за неделю до родов надо дать ребенку имя. К жене приставали, а Ольга совсем слабо говорила на местном языке. В итоге она не выдержала и выпалила: «Кирилл!» Я узнал только после рождения. А через три дня, когда ребенок появился на свет, моя мама прислала открытку: «Поздравляем Михаила Юрьевича с рождением!» У меня был дедушка, которого назвали в честь Лермонтова. Поэтому мама и не сомневалась, что родится еще один Михаил Юрьевич. Жена и ее родители вроде тоже были не против. А тут Кирилл… Пришлось срочно менять имя. Хотя сделать это было непросто. Раз уж выдали немецкое свидетельство о рождении, то по закону обратного пути не существовало. Спасибо Леопольду. Мы съездили в Ратушу к бургомистру. Бутылка коньяка, конфеты… Так Кирилл стал Михаилом. Говорите, что читали, дескать, сына назвали в честь Мика Джаггера из «Роллинг Стоунз»? Скажу так: в том числе и поэтому. Мик, Михаил, Майкл, Мишель… Да, я завернут на музыке, но главным все-таки было желание моей мамы».

РОДИНУ НЕ ВЫБИРАЮТ

После того как семья Миши вернулась в Минск и он начал хоккейную карьеру, Грабовский лишь раз побывал с отцом в Фюрстенберге и Темплине. «Выбрались на несколько часов в Германию в 2005-м, когда проходил чемпионат мира в Австрии. Хотели увидеть доктора, который был при рождении Кирилла-Миши. Но была не его смена. Рассказали все другому врачу, оставили фотографии… В том месте Фюрстенберга, где мы жили, сейчас ничего нет. Разруха», — вздыхает Юрий Александрович.

Однако, как говорится, родину не выбирают. Скорее всего, после выступления на грядущем чемпионате мира Миша снова наведается в свой исторический дом. Пусть такой далекий, но тоже свой.

«Хорошо, что поменяли имя!»

На вопросы корреспондента «СП» ответил и сам Михаил ГРАБОВСКИЙ.

— У вас сохранились какие-то детские воспоминания о Фюрстенберге?

— Смутные. Все-таки я был совсем маленьким. Разве что иногда всплывают очертания дома, в котором жили.

— Отец часто рассказывал про Германию?

— Я был несколько раз в этой стране, поэтому неплохо ориентируюсь. Хотя о своем детстве, наверное, еще не все знаю.

— По словам Юрия Александровича, в Фюрстенберг и Темплин вы приезжали в 2005-м…

— Было приятно оказаться там, где родился. Это немного необычно: появиться на свет не в том месте, в котором прожил почти всю жизнь… Пусть наш бывший дом в Фюрстенберге разрушен — от нас мало что зависит. Все-таки жили в Восточной Германии. Надеюсь, после чемпионата мира в Кельне снова заглянем туда. Съездил бы с удовольствием.

— У вас часто интересуются, мол, как так вышло: у белоруса Михаила Грабовского в графе «место рождения» записан Потсдам…

— Иногда спрашивают. Рассказываю, что в Германии работали мои родители. Сам же не придаю этому большого значения. Я считаю своей родиной Минск, Беларусь. Если буду долго играть в Канаде и у меня там родятся дети, это ведь не значит, что они станут канадцами. Мы можем потом жить в Беларуси, в России или в США.

— Когда узнали, что вас хотели назвать Кириллом?

— Думаю, лет в 15. Как отреагировал? Точно не расстроился. Слава Богу, что поменяли имя. Кирилл мне, признаться, не по душе.

— А кличкой Лермонтов по имени-отчеству не награждали?

— Нет. (Смеется.) В основном давали прозвища, производные от фамилии.

— Можно сказать, что грядущий чемпионат мира будет необычным для Грабовского?

— Пожалуй, есть такое. Помню, например, с ребятами 1984 года рождения выступали на представительном детском турнире в Берлине. С канадцами встречались, американцами. В 2006-м меня пригласили на финал футбольного чемпионата Италия — Франция. Сейчас снова отправлюсь в Германию… Постараюсь, чтобы возвращение получилось успешным. Хочется показать со сборной хороший хоккей.

— По-немецки что-то знаете?

— Некоторыми терминами владею. Например, Ich liebe dich (я люблю тебя. — Прим. «СП»)! (Смеется.) Наверное, если бы всерьез занялся этим языком, то выучил бы быстро. Английский, говорят, тяжелее. У меня отец владеет немецким. Иногда, правда, путает, но многие слова помнит.

— Никогда не появлялись мысли, что было бы хорошо жить в Германии?

— Честно говоря, определенное желание возникало. У меня там есть друзья, да и я такой, что хочется быть в разных местах, не зацикливаясь на чем-то одном. Но, думаю, человека все равно тянет туда, где он прожил всю свою сознательную жизнь. Остаться в Канаде? Ничего не буду загадывать. Кто знает, куда нас забросит судьба…

Михаил МОЗАКОВ

Теги: Минск