Политики, общественные деятели, эксперты из более чем 20 стран мира ежегодно с интересом принимают участие в Минском форуме, посвященном диалогу Беларуси с Евросоюзом. В этом году тема мероприятия, которое проходило в белорусской столице 4—6 ноября, звучала так: «Беларусь и Восточное партнерство: перспективы развития в сферах политики, экономики и бизнеса». Традиционно одним из организаторов форума выступил Восточный комитет германской экономики — организация, объединяющая ведущие немецкие фирмы, заинтересованные в продвижении бизнеса в восточных странах-соседях ЕС. О том, каков сегодня status quo и каковы перспективы по линии Беларусь—Запад, корреспондент БЕЛТА побеседовал с директором XII Минского форума, исполнительным директором
Восточного комитета профессором
Райнером Линднером.
— Господин Линднер, вас часто называют лоббистом белорусского вектора в германской экономике и политике. Насколько это верно и насколько успешно получается лоббировать Беларусь?
— Если уж называть меня лоббистом, то я лоббист Беларуси вообще, а не в отдельных сферах, таких, как бизнес или политика. Потому что над белорусской тематикой я начинал работать в качестве ученого. Я писал книги по истории Беларуси, которые изданы как на немецком, так и на белорусском языках. То есть у меня обобщенный и целостный подход к вашей стране, а не какие-то узкие интересы в определенных сферах.
Конечно, теперь, во время кризиса, наибольшее внимание приковано именно к экономике. Это понятно: без стабильной экономической ситуации не будут работать ни университеты, ни издательства. Экономика — это фундамент. И наш Восточный комитет германской экономики, которым я руковожу с ноября прошлого года, действительно предпринимает шаги для того, чтобы развивать экономическое сотрудничество между Германией и Беларусью.
Минский форум уже в двенадцатый раз пробует организовать диалог в различных сферах деятельности. В этом году форум, возможно, отличался от предыдущих тем, что мы сейчас говорим именно о совместных вопросах, которые не могут быть решены в одиночку. Это вопросы экономического развития, выхода из кризиса. Раньше мы в основном говорили о том, как развивается ситуация внутри Беларуси, преобладали политические аспекты дискуссии. Сейчас же ставятся более глобальные вопросы — общего, европейского масштаба.
— Европейские политики склонны увязывать перспективы экономического взаимодействия Беларуси и ЕС с какими-то политическими процессами (права человека, свобода СМИ, либерализация избирательного законодательства и прочее). Представители официального Минска, напротив, стараются размежевать эти два процесса, отдавая явный приоритет сфере экономики. Можно ли примирить подобную дихотомию экономического и политического сближения?
— Прежде всего надо иметь в виду, что именно экономика обеспечивает ряд прав человека, в том числе право на место работы, другие социальные гарантии. К примеру, в Германии только от торговли с Россией зависит сохранение около 70 тыс. рабочих мест. Без развития экономики невозможно развитие базовых прав человека. И я полагаю, что наши принципы экономического взаимодействия мы постепенно трансформируем и в политические процессы.
На встрече с нашей делегацией Президент Лукашенко пожелал, чтобы немецкие бизнесмены работали в Беларуси как на родной земле. Мы именно так и будем делать, включая все нормы и принципы социальной ответственности. Это европейская культура экономического развития, и она вместе с инвестициями придет сюда. Я думаю, это имеет очень большое значение.
Поэтому, полагаю, дихотомии здесь не получится. И это постепенно понимают как в Беларуси, так и в Германии. Во время кризиса экономика и политика тем более неразделимы.
В этой связи инициатива «Восточное партнерство», в повестке дня которой и политические, и экономические, и гуманитарные блоки вопросов, имеет очень компактный и действенный характер. Нельзя изолировать одни ее компоненты от других.
— Есть ли у ваших европейских коллег какие-то стереотипы в плане восприятия Беларуси, над преодолением которых вы бьетесь не первый год?
— Я всегда призываю осознавать, откуда вышла Беларусь, какова ее историческая судьба. К примеру, надо учитывать, какие политические условия были здесь, скажем, двадцать лет назад. Мы в 2009 году отметили юбилей падения Берлинской стены. 1989 год можно также считать началом формирования политического плюрализма в Беларуси. В течение этих двадцати лет Беларусь вынуждена была развиваться в гораздо более сложных условиях, чем, к примеру, Восточная Германия. И мы знаем, что предстоит сделать еще очень многое, чтобы европейская политическая и гражданская модель развилась в Беларуси в полном масштабе. Но ведь, с точки зрения истории, это пока очень короткий срок для фундаментальной трансформации общества.
Примеры соседних стран показывают, что, когда политическая модернизация делается очень быстро и шумно (я в этом отношении отчетливо запомнил события «революции роз» в Тбилиси в 2003 году), эффект получается не таким, как ожидалось.
Поэтому я призываю немного подождать, чтобы наши отношения нормализовались. Обе стороны уже сделали для этого достаточно много. Я уверен, что в будущем мы увидим Беларусь в качестве полноценного участника европейского сообщества. Я очень оптимистичен в этом плане.
— Получается, главная заповедь здесь — «не надо торопиться»?
— Нет, кое-где торопиться все же надо. К примеру, в сфере экономики. Мы и так уже во многом здесь отстали, и налицо явная задержка в трансформации наших экономических отношений. Многие реформы можно было сделать гораздо быстрее.
При этом отмечу, что как историк я хорошо представляю, что такое короткие и что такое длительные сроки развития. Мы пока имеем очень короткий опыт развития. Не будем забывать, что еще в конце XIX века никто и не знал, что такое Беларусь. Процесс формирования национального самосознания и самоидентификации занимает много времени. Но в любом случае, я уверен, мы с вами находимся на общеевропейском пути развития.
— Мы затронули тему национальной идентификации… Вы считаете, что Беларусь прочно осознала себя суверенной европейской нацией и этот процесс уже необратим?
— Да. Беларусь развивается как настоящее европейское государство. Конечно, пока национальное самосознание белорусов — в отличие, к примеру, от грузин или поляков — еще довольно неокрепшее, и тому есть известные исторические причины. Но риск поглощения Россией уже позади. Это уже попросту неинтересно никому: ни в Беларуси, ни даже в России.
Лет десять-пятнадцать назад, когда был только начат проект Союзного государства, были такие тенденции и колебания. Сейчас уже понятно, что такого не будет.
Естественно, будет развиваться Таможенный союз (аналогичный есть и в ЕС), будут иные формы кооперации и интеграции — это понятно и выгодно для всех, в том числе для Западной Европы. Я ведь не сторонник такого подхода: «С кем вы будете жить? С Европой или с Россией?». Это то же самое, что спросить у ребенка: «С кем ты будешь жить: с папой или мамой?». Такая постановка вопроса не имеет смысла.
Естественно, у Беларуси и в дальнейшем будет сохраняться тесная связь с российской экономикой, рынком. Кстати, Россия тоже стремится к стандартизации своего рынка в соответствии с европейскими нормами, к большей интегрированности в европейскую экономику — и это еще одна причина, почему Беларуси следует торопиться с модернизацией.
Процесс глобализации необратим. И Беларусь в нем принимает участие, хочет она того или нет.
— В будущем нас ожидает реализация такого масштабного германо-российского проекта, как трубопровод «Северный поток». Огромные потоки топлива будут идти в обход нашей страны. Не будет ли это означать снижение роли Беларуси для Германии?
— На первый взгляд, ваши опасения кажутся оправданными. Но, если внимательно присмотреться, видно, что это не так.
Объем потребления углеводородного сырья Германией в следующие десять лет повысится примерно на 20%. «Северный поток» обеспечит только 5% прироста объема. Это значит, что и через десять лет мы, как и сегодня, будем транспортировать нефть и газ через Беларусь и Украину. В том числе наверняка понадобятся дополнительные линии энерготранзита через территорию вашей страны. Это может быть и «Одесса—Броды», и все что угодно.
То есть «Северный поток» повышает уровень взаимодействия России и Германии, но никак не понижает отношения Германии с Беларусью и Украиной. Это просто вопрос повышения европейских стандартов жизни, а вслед за ними — объемов потребления энергии.
— А насколько оптимистичны перспективы совместных белорусско-германских проектов по альтернативной энергетике?
— Это очень важный вопрос. Мы сделали конкретные предложения немецкого бизнеса белорусской стороне. Я уверен, что при успешной реализации в ближайшие годы можно добиться в Беларуси экономии потребления энергии на 30—40%. Для этого, конечно, нужны соответствующие технологии, ноу-хау. И Германия готова их предоставить.
— Все же непонятно, как с заверениями европейских политиков о готовности вести конструктивный диалог с Минском уживается факт явной экономической дискриминации Беларуси. Я имею в виду существующие экономические санкции, квоты и запретительные пошлины ЕС в отношении белорусских товаров.
— На этот вопрос хочу ответить очень четко. После того как Совет ЕС решил снять санкции с Узбекистана, несмотря на события в Андижане, кажется немыслимым сохранять подобные санкции в отношении Беларуси.
Нужно снять все экономические ограничения с Беларуси! Ведь система преференций для Беларуси очень важна, так как, будучи исключенной из нее, страна теряет многие миллионы евро товарооборота.
Пора устранить эти барьеры — это дело вчерашнего дня.
Главная
Гороскопы
