ОСАДОК ВСЕ-ТАКИ ОСТАЛСЯ...

Владимир Маяковский.

Из поэмы «Владимир

Ильич Ленин»
Проблемы Крыма, в одночасье переданного Хрущевым Украине, и страсти, бушующие вокруг этого исторического эпизода, на слуху. То, что беловежский зубр является символом Беларуси, известно всему миру. Но вот о том, что наш родственник бизона мог вполне стать символом нашей южной соседки, а жители Брестчины как и крымчане могли получить украинскую «прописку», широкая публика знает мало. Не знал об этом и я. Поэтому, наткнувшись в Интернете на запись беседы академика Куманева с Пантелеймоном Кондратьевичем Пономаренко, который вспоминал об этой полудетективной истории, я решил поделиться узнанным с читателями.
События разворачивались в конце ноября 1939 года, после завершения освободительного похода советских войск в Западную Беларусь и Западную Украину. Первые секретари компартий этих союзных республик (Хрущев и Пономаренко) были приглашены в Москву к Сталину, чтобы обсудить вопросы переустройства жизни новых областей страны.
— Еще в приемной, — вспоминает Пономаренко, — Хрущев, поздоровавшись со мной и помощником Сталина А.Н.Поскребышевым, начал весьма неприятный разговор:
— Подготовили ли вы свои предложения о границе и в чем их суть? — спросил Хрущев.
— Да, подготовили. Мы предлагаем границу в соответствии с этнографическим составом населения. Полагаем, что она должна пройти южнее Пинска, Кобрина, Барановичей и Бреста. Эти города и Беловежская пуща должны остаться в составе Советской Белоруссии, — пояснил Пономаренко.
— Кто вам состряпал эту чепуху и чем вы можете это обосновать? — вскипел Хрущев...
— Наши предложения составили члены ЦК КПБ. Мы не считаем их чепухой и готовы привести обоснования на основании статистики и истории. Так считают наши ученые, — последовал ответ.
— Ага, вы еще ученым верите. Они что, больше других знают? А слышали ли они, что на территориях, которые вы хотите присоединить к себе, жили и продолжают жить украинцы? Что гетман Наливайко и Богдан Хмельницкий призывали в свои войска население этих земель? — продолжал гнуть свою линию дорогой Никита Сергеевич.
В этот момент разгорячившихся спорщиков позвали к Сталину.
— Здорово, гетманы, ну, как с границей? Еще не передрались? Войну не начали? Войска к границе не стягиваете? — иронично приветствовал их усатый вождь. Спор соратников, однако, он остановил решительно и однозначно. Выслушав предложения сторон, заявил:
— Граница, которую предлагает товарищ Хрущев, совершенно неприемлема. Ее не поймет общественное мнение. Невозможно сколько-нибудь серьезно говорить, что Брест и Беловежская пуща являются украинскими районами. Если принять такую границу, то западные области БССР по существу исчезают. И это была бы плохая национальная политика!
Потом, обращаясь к Хрущеву, чтобы несколько смягчить свое заявление, он заметил: «Скажите прямо, выдвигая эти предложения, вы, наверное, имели в виду другое: вам хотелось бы получить лес, его на Украине не так много?».
— Да, товарищ Сталин, ответил Хрущев, — все дело в лесе, которым так богато Полесье, а у нас леса мало...
— Это можно учесть, — согласился Сталин. Он взял карту, нанес на нее линию, предложенную П.К.Пономаренко. Только в одном месте сделал на зеленом (лесистом) массиве карты небольшой выгиб к северу и сказал:
— Пусть этот район отойдет к Украине.
— Хрущев согласился. Я был весьма доволен таким решением вопроса, хотя и понимал, что эту историю Хрущев мне не простит. Я не ошибся, — признался своему собеседнику Пантелеймон Кондратьевич.
За то, что бутылку настойки «Белавежская» украшает этикетка, выполненная на языке Я.Купалы, а не Т.Шевченко, за то, что на стенах Брестской крепости мы, к счастью, не увидели портретов «героев» Украины Шухевича и Бандеры, мы должны быть благодарны Первому секретарю ЦК КПБ товарищу П. К. Пономаренко, проявившему удивительную твердость, и товарищу И.В. Сталину, сумевшему быстро понять суть разногласий, возникших у его подчиненных, и принявшему правильное решение. Единственное, с чем я не могу согласиться с «вождем», так это с тем, что дорогому Никите Сергеевичу был интересен лес. Да не о древесине думал он тогда, убежден я, а об охотничьих угодьях. Зря, что ли, он столько раз приезжал на охоту в Беловежскую пущу, будучи главой СССР?!
Между прочим, страсть дорогого Никиты Сергеевича стирать «границы царств» на административных картах шестой части света Крымом и Беловежской пущей не ограничилась.
Была у него и еще одна стычка с П.К.Пономоренко по схожему вопросу. После образования Полоцкой области БССР Хрущев и Маленков настойчиво предлагали передать ее в состав РСФСР. И в очередной раз настойчивость Пономаренко и разумная позиция Сталина, который поддержал белорусского лидера, заблокировали этот план. Такое вот специфическое хобби было у главного кукурузовода нашего Союза. Что касается нас, то давайте признаем, что нам всегда везло на руководителей республики и страны! Вспомним Пономаренко, Мазурова, Машерова, их преемников (за исключением Шушкевича)... Вот только для Пантелеймона Кондратьевича его противостояние с Никитой Сергеевичем за территориальную целостность Беларуси окончилось, на мой взгляд, несправедливо. В 1952 году И. В. Сталин, желавший омолодить высшее руководство Союза, внес его кандидатуру на пост председателя правительства СССР. Большая часть членов Политбюро завизировала это предложение (кроме Хрущева, Маленкова, Берии и Молотова, которых курс на омоложение руководства явно не устраивал). Внезапная смерть Сталина поставила крест на этой идее. Придя к власти, дорогой Никита Сергеевич немедленно «бросил» Пантелеймона Кондратьевича на Министерство культуры, потом отправил его в Казахстан (руководителем республиканской парторганизации). Потом — послом СССР в Польшу. Потом еще дальше — послом в Индию и Непал. Завершил Пономаренко свою карьеру представителем СССР в МАГАТЕ. Согласитесь, что для человека, выдвинутого самим Сталиным на второй пост в государстве, это было весьма скромное завершение карьеры. Да, не простил ему Никита Сергеевич Беловежской пущи! Как говорится, и пуща у нас осталась, но и осадок для Пономаренко — тоже.