Андрей Вардомацкий, социолог: Беларусь — готовая европейская страна

Источник материала:

Качественное дистанционное социологическое исследование на эту тему провела "Белорусская аналитическая мастерская Андрея Вардомацкого". В исследовании участвовали четыре социальные группы: студенты, пенсионеры, бюджетники, работники государственных и частных предприятий. На вопросы БелаПАН отвечает директор мастерской Андрей Вардомацкий. — Андрей Петрович, давайте сразу быка за рога. Что в сухом остатке? Что больше всего впечатлило по итогам исследования? — Поразило то, что никто — подчеркиваю: никто из опрошенных не знал об этой инициативе Евросоюза вообще! Пришлось использовать проективную методику. То есть предлагался некий текст, из которого люди узнавали о модернизационном пакете. Они реагировали на предложенный материал, оценивали его. Так вот, все мнения расположены на континууме "неприятие — одобрение". Иначе говоря, то, что для ряда политологов, экспертов, вообще активных, продвинутых людей представляется очевидным благом, не всегда выглядит так в массовом сознании. При этом респонденты одобряют идеи рынка труда, торговли, новых технологий, инвестиций, которые могут быть привнесены со стороны Европы. Люди понимают, что такое взаимодействие с Европой — вещь положительная. Вместе с тем в массовое сознание проникают штампы пропаганды. Некоторые воспринимают инициативу "Европейского диалога о модернизации" настороженно и даже с возмущением, предполагая "происки врагов". Подозревают ЕС в попытке некоего тихого вторжения, корыстного использования нашей страны как для наживы, так и в плане политическом: а вдруг Европа исподтишка "посадит на Беларусь" своего человека? — То есть воспринимают эту инициативу как троянского коня? — Совершенно верно, подозревают двойное дно. Причем на момент исследования положительные оценки инициативы ЕС как минимум не перевешивали. Но это было в июне. Дальнейшие исследования покажут динамику. — Власти не хотят, чтобы народ вообще знал об этой инициативе ЕС. А поскольку основные СМИ в руках властей, велики ли шансы Европы достучаться со своим новым проектом до белорусского общества? — Смогут ли достучаться — это зависит от того, насколько изобретательны будут европейские структуры в использовании самых разнообразных медиа при доведении идей диалога до обычных граждан. Телевидение и радио уже не являются основными СМИ. Есть очень много способов доведения информации через другие — не телевидение и радио — средства массовой информации. Если их креативно использовать, то все возможно. Это не вопрос наличия техники, а вопрос приоритета, значимости проблемы и белорусской тематики для ЕС вообще. Это парадоксально, но важнейшее СМИ сегодня, как и столетия назад, — из уст в уста. Если 15 процентов общества что-то откуда-то узнают, остальные узнают от этих 15 процентов. Это закон неизбежного расползания информации. Далее, телевидение в современных обществах уже не является основным средством массовой информации. — Это можно сказать уже и о Беларуси? — Да, и особенно применительно к той целевой аудитории, на которую и рассчитаны в первую очередь идеи "Европейского диалога". Для нее телевидение уж точно не является основным СМИ. — А как вы видите, кстати, эту аудиторию? Более молодые, продвинутые? — Не только более молодые. Речь идет о публике, продвинутой в экономическом, образовательном плане. Это люди, активные вообще — экономически (в том числе в плане предпринимательства), творчески (как в искусстве, так и в науке) и так далее. Те, кто причастен к новым технологиям. — Так их и агитировать особо не надо. Другой вопрос: а что они могут, если власть этот диалог с порога отмела? Писать проекты в стол, как и раньше? Биться лбом о стенку? — Да, люди не верят, что этой инициативе суждено воплотиться в жизнь. Полагают, что при всем благородстве целей ей суждено остаться на бумаге, потому что власти не заинтересованы в переменах. — Получается, вся проблема — в политическом режиме? Он упирается рогом, он чужд европейским ценностям. Он блокирует сегодня не только инициативу ЕС, но, главное, — саму модернизацию страны, хотя вопрос давно перезрел. Так что, при этой власти никакого движения не будет — или все же чувство самосохранения на каком-то этапе подтолкнет к реформам? — Чувство самосохранения подсказывает верхам, что реформы лучше не начинать. — Есть социологические данные, которые говорят, что свыше трех четвертей белорусов — за перемены. А что показал ваш зондаж? — Три четверти за перемены… Я бы осторожно относился к этим цифрам. Когда о переменах говорят не эксперты, а обычные респонденты, то они совсем не обязательно имеют в виду перемены политические. Речь часто идет просто о переменах, например, в уровне собственной заработной платы. Это, вообще говоря, предмет особого отдельного исследования — что белорусы имеют в виду под переменами. — Какова динамика геополитических предпочтений белорусов и как она может влиять на отношение к "Европейскому диалогу"? — В марте — мае шел подъем проевропейских настроений. И одновременно наблюдалось ослабление пророссийских. Теперь пошел обратный процесс. И это связано в первую очередь с трудовой миграцией. Человек вечером садится в поезд, а утром уже зарабатывает деньги в России. Без визового барьера и без языкового, без различных формальностей. — Иначе говоря, Евросоюз в этом плане начисто проигрывает конкуренцию России? — В Европу, как показывают опросы, хотят попасть работать многие белорусы. Но в западном направлении такое желание реализовать не в пример сложнее: возникают визовые и другие проблемы. — Да что там работа: для обычной поездки надо помучиться с бумагами, отстоять очередь. Правда, Брюссель кивает на белорусские власти: мол, с ними кашу не сваришь, поэтому не можем облегчить визовый режим… —Такая аргументация отражает не степень технической трудности вопроса, а степень интереса к нему. Кто хочет сделать, ищет возможности, кто не считает что-то действительно важным — видит причины. — То есть вы считаете, что Евросоюзу стоило бы пойти на асимметричные шаги, уже сегодня шире открыть калитку для белорусов? — Именно так. Ведь сложности с попаданием в Европу буквально на глазах меняют геополитические ориентации наших соотечественников. Причем переориентация на Россию носит вынужденный характер: человек и рад бы поехать зарабатывать в Европу, да барьеры не пускают. И речь тут не о стоимости визы, а о процедурно-бюрократических трудностях. — А вот насколько сами белорусы — европейцы? Насколько готовы к Европе? Насколько проникнуты ее ценностями? Может, для большинства дело ограничивается привлекательной витриной материальных благ, и не более? — Если брать квалификацию, то белорусы вполне могли бы конкурировать на европейском рынке рабочей силы. Живя теперь здесь, в Европе, я хорошо это вижу. Далее, наши сограждане по-европейски трудолюбивы, тяготеют к порядку. Белорусу все-таки обычно хочется встать и поправить покосившийся забор, а не сидеть под ним со стаканом и размышлять о глобальных материях. Вместе с тем, отчетливо видны те изменения в массовом сознании, которые происходили в последние годы — имплантация страха и ориентация на индивидуальное выживание, однако процесс еще не зашел слишком далеко. С точки зрения инфраструктуры Беларусь — почти готовая европейская страна. Мы привыкли к хорошей связи, неплохим дорогам, европейским расстояниям в 200-300 километров внутри страны. Белорусы мыслят европейскими географическими масштабами, а не как представители страны с огромной территорией, где в гости к родичам надо лететь через пять часовых поясов.