Три цвета времени

Источник материала:

КИРИЛЛОВА Людмила, "СБ"

В династии Ржеусских сменяется уже третье поколение врачей

Если династии «по специальности» в Беларуси — не редкость, то в медицине — вообще закономерность.

Потомственный медик никогда не назовет свое дело неблагодарным. Оно — а с ним и гордость, и уважение, и, главное, имя — передается из поколения в поколение, как графский титул. Недаром ведь раньше дочери знаменитых докторов, сами становясь врачами, не меняли фамилию и даже давали ее своим сыновьям... Из сотен белорусских «медицинских» династий мы выбрали лишь одну — докторов Ржеусских. В ней сменяется уже третье поколение врачей — хирургов и акушеров–гинекологов, травматологов и рентгенологов, врачей–эндоскопистов и врачей функциональной диагностики, терапевтов и провизоров, кардиологов и судебных медиков. Если сложить общий врачебный стаж Ржеусских, то выйдет полтора столетия, не меньше. Нынешний глава династии — заведующий травматолого–ортопедическим отделением городского центра травматологии и ортопедии Виталий Ржеусский шутит, что у них с сестрой «наверное, не было выбора»: такими привычными стали разговоры за семейным столом о санации, наркозе, кисетных швах и кровоостанавливающих зажимах. С малых лет Светочка Ржеусская гордо сообщала всем вокруг: «Мой папа — хилюк, мама — дотоль околег (читай гинеколог. — Л.К.), а я — дотоль теляпет». И ведь в самом деле стала терапевтом, да еще каким: у нее лечился сам Евгений Леонов! Перевернем еще несколько страничек в этой большой фамильной «истории болезни медициной».

1920–й. На глазах шестилетнего Пети Ржеусского белополяки зверски избивают его 102–летнего дедушку — шомполами, до кровавого месива на спине. После этого дедушка два года пролежит на печке без движения, а главным его «врачевателем» станет внук — в ход по совету деревенских знахарок пойдут разные травы и примочки. Не тогда ли началась медицинская карьера Петра Степановича Ржеусского, в будущем заслуженного врача Белоруссии, первого главврача первой в Белоруссии детской больницы, где была самая низкая смертность в СССР?

1939–й. В Винницком мединституте грызет гранит науки 20–летняя Надя Червякова. Мучится с латынью и химией, глотая слезы, идет в анатомический театр. Вместе с подружками, замирая, обследует на занятиях больного вторичной стадией сифилиса — везли его... из Одессы, в Виннице подобного «экспоната» просто не нашлось. Пройдет каких–то полвека — и заслуженный врач Беларуси, кавалер ордена Трудового Красного Знамени Надежда Афанасьевна Ржеусская с горечью напишет: «Сейчас таких больных тысячи в каждом городе и даже деревнях!»

22 июня 1941 года. Под грохот бомб ректор Минского медуниверситета подписывает диплом врача Петра Ржеусского. А Надю, так и не успевшую сдать последний государственный экзамен, мобилизуют, прямо в белых босоножках и жоржетовом прозрачном платье, в воинскую часть. Увидев «новобранца», военный комиссар покачает головой: «Не война, а детский сад!»

1943–й. Петр Ржеусский попадает под минометный обстрел. Каска пробита насквозь, в затылке торчит горячий осколок мины, но доктор требует, чтобы ему наложили «маскирующую» повязку, и спешит на доклад к командиру. Спустя несколько часов Ржеусский все–таки попадет на операционный стол, где миловидная докторша с серо–голубыми глазами с ужасом увидит на окровавленных бинтах кусочки мозга. Будут еще другие госпитали, еще несколько операций, но Петр Степанович всегда будет считать, что обязан жизнью именно «докторессе Червяковой» — своей будущей жене Надюше.

1945–й. Супруги Ржеусские обустраиваются в Молодечно, куда направлены врачами. В больнице — ни канализации, ни электричества, ни крошки еды для стонущих пациентов, проемы окон завешаны плащ–палатками. Фронтовая жизнь кажется раем. Первенец Ржеусских, Светочка, не может глаз сомкнуть — крошечная комнатка буквально пропитана больничным зловонием. Супруги работают так и столько, что Надежда потом корит себя: «Бывало, дети вцепятся в меня: мама, не уходи! А я отрываю их от себя и иду к своим больным».

1963–й. Трехлетняя Эмма Якубович падает в чугун с кипятком. В больницу ее доставляют уже в таком состоянии, что колеблются, куда везти: в морг или в приемный покой? За реанимацию берется доктор Ржеусский. И когда у Эммы появляется пульс и она начинает кричать от боли, Петр Степанович испытывает самый настоящий триумф, хотя борьба за жизнь только начинается. Даже сегодня лечение тяжелых ожогов — большая лотерея, а что могли врачи, да еще в провинции, лет сорок назад? Доктор Ржеусский решает обернуть девочку сложными многослойными повязками по собственному рецепту — своеобразным термостатом, наполненным ядом для инфекции. Когда выздоровевшую Эмму привезут в Минск, лучшие хирурги республики будут аплодировать врачу стоя. А он, как мальчишка, заплачет от счастья.

1980 — 1983–й. Молодой врач Виталий Ржеусский с женой Ниной работают в Алжире, на краю Сахары. В окрестностях Дельфы, одной из столиц кочевников, Виталий — единственный травматолог, Нина — единственный педиатр. Больница — ветхое сооружение из бамбука, обмазанное глиной. Кругом антисанитария, нравы дикие, представления о медицине дремучие. Но именно к Ржеусским народ идет нескончаемым потоком. И часто Нина не знает, плакать ей или смеяться: ребенка с сильной диареей могут принести засунутого до подмышек в полиэтиленовый мешок! А Виталий за три года один прооперирует пациентов больше, чем все его минское отделение вместе взятое. «Советики» — так местное население называет Ржеусских — не ведают покоя и по ночам. Звонок в дверь: «Мадам!» Тут же второй: «Месье!» И так порой — до самого рассвета.

1997–й. Белорусское телевидение снимает фильм о травматологах 6–й минской клиники. В созвездии имен заведующих отделениями и профессоров — и Виталий Ржеусский, тогда еще простой хирург, оперирующий по 2 — 3 раза на дню. Он, немного смущаясь, признается в «маленькой слабости»: «Всегда берегу свои руки. Если дома могу обойтись без молотка — обхожусь. Может быть, это не очень приятно для семьи, но чем–то ради любимой профессии приходится жертвовать».

2007–й. Виталий Ржеусский выписывает очередную пациентку — старую знакомую, которой он в свое время провел операцию на тазобедренном суставе и сумел продлить его «жизнь» на целых 20 (!) лет. Эндопротез ей поставили только сейчас... Как хирург Ржеусский вообще любит нетрадиционные решения: его «конек» — острые травмы, множественные переломы. Работы сейчас — хоть отбавляй. Входит заведующий в свое отделение — сразу окидывает взглядом коридоры: лежат там дожидающиеся своей очереди в палату больные или нет? Сегодня, к счастью, коридоры пусты, настроение у доктора Ржеусского хорошее априори. Тем более что впереди одна из тех операций, над которыми нужно поломать голову.