Источник материала:

Сойти с иглы!

Так уж получается, что о проблеме наркомании газеты чаще всего пишут «по случаю»: прошла акция... дана пресс–конференция... задержан наркокурьер. Читатели старших поколений вообще уверены, что эта тема — не про нас. Мол, вот в России, Украине — да, национальное бедствие, вторая по значимости (после алкоголизма) глобальная угроза, но до нас эта волна не докатилась. А какова ситуация на самом деле? Как оценивают ее эксперты — «благополучная», «тревожная», «угрожающая»? Ответ в конференц–зале «СБ» искали заместитель главного врача Минского клинического наркологического диспансера Александр АЛИШЕВИЧ, руководитель отдела профилактики ВИЧ/СПИД Республиканского центра гигиены, эпидемиологии и общественного здоровья Лилия МЕЛЕШКО, заместитель начальника управления по наркоконтролю и противодействию торговле людьми криминальной милиции МВД подполковник милиции Василий ЛОСИЧ, заведующая медико–психологическим отделением Минского клинического наркологического диспансера Светлана БУДИС–МИТКИНА, тематический координатор по работе с наркопотребителями и ВИЧ–позитивными людьми проекта Программы развития ООН и Минздрава Беларуси «Профилактика и лечение ВИЧ/СПИД в Республике Беларусь» Людмила ТРУХАН, председатель общественного совета Республиканского общественного объединения «Матери против наркотиков» Елена ПИСАРЕНКО, председатель Координационного комитета Ассоциации некоммерческих организаций по противодействию эпидемии ВИЧ/СПИДа «БелСеть антиСПИД» Олег ЕРЕМИН и консультант Республиканского общественного объединения «Матери против наркотиков» Сергей ЖУКОВСКИЙ.

А.Алишевич: На мой взгляд, ситуацию нельзя назвать благополучной, как нельзя считать и угрожающей. По Минску цифра относительно невелика: на учете в наркологическом диспансере состоит около 5 тысяч наркозависимых, но согласно рекомендации ВОЗ, чтобы представлять себе реальное положение дел, надо этот показатель умножать примерно на пять.

Л.Трухан: По официальной статистике, в Беларуси на учете состоит 11.565 больных наркоманией и лиц, практикующих эпизодическое потребление наркотиков. Однако когда центр мониторинга наркотиков и наркопотребления в прошлом году провел исследование по международной методике, то оказалось, что только потребителей инъекционных наркотиков у нас более 70 тысяч! Достаточно сказать, что за четыре года действия проекта Программы развития ООН и Минздрава в анонимно–консультативные пункты обратилось свыше 25 тысяч человек.

В.Лосич: Во многих странах используется такая методика: за исходную цифру берется официальная статистика, потом прибавляется число стоящих на анонимном учете, а затем все умножается на определенный коэффициент, индивидуальный для каждого государства. Так вот, получается, что в Беларуси наркомания распространена среди 1,6 процента от всего трудоспособного населения. Много это или мало? Убежден — много. Наркомании вообще не должно быть!

«СБ»: Казалось бы, само географическое расположение Беларуси как транзитного государства должно играть против нас...

В.Лосич: Действительно, не секрет, что наша страна находится на пересечении путей распространения наркотиков. Из Афганистана, например, в Западную Европу идет героин — это так называемый северный путь. И обратный, из Европы в страны СНГ — транзит синтетических наркотиков. А если есть транзит, понятно, что часть наркотиков «оседает» на нашей территории. Только за прошлый год в Беларуси изъято 593,9 килограмма наркотических средств и более 130 килограммов психотропных веществ. Если учитывать, что даже тысячной грамма некоторых наркотиков достаточно для одной дозы, картина получается впечатляющая. Кроме того, на территории страны уничтожено 51,5 тонны таких наркосодержащих растений, как мак и конопля. Напомню, что несколько лет назад был определенный всплеск в распространении мака, который завозился из–за рубежа. Цена на его семена подскочила в 30 (!) раз, пошел рост числа притонов, где на основе семян мака подпольно изготавливался наркотик. Между тем есть такие данные: если жизненный ресурс организма человека, употребляющего героин, — 5 лет, то у принимающего наркотик на основе мака — всего год–два. За короткий срок у наркомана разлагается печень, отказывает сердце и т.д. Меры были приняты, и сегодня проблема остро уже не стоит. Налицо другой вопрос: растет удельный вес «тяжелых» наркотиков и психотропных веществ, привыкание к которым наступает практически с первого раза. И еще один момент: стало больше выявляться подпольных лабораторий по производству наркотиков. Если в 2005 году их было две, то в 2008 году — уже 9.

О.Еремин: Плохой симптом — рост популярности амфетамина, кокаина и их производных среди молодежи. Мне приходилось беседовать с «амфетаминщиками». Самое удивительное, что они не считают амфетамин наркотиком! Наоборот, принимают чуть ли не как витамин. Я не так давно проводил исследование среди студентов, проживающих в общежитиях, и меня просто поразило, как много парней и девушек убеждены, что, к примеру, покурить «травку» — это нормально.

В.Лосич: Дополнительную проблему нам создает Интернет. По данным доклада Управления ООН по наркотикам и преступности, сегодня 200 психоактивных веществ продаются через всемирную сеть. В Европе ими торгуют 25 интернет–магазинов. А вообще, в мире имеется около 250 психоактивных веществ, которые не внесены в перечень запрещенных. Есть такой перечень и в Беларуси. Минздрав его постоянно обновляет, но успеть за всеми появляющимися «новинками» мы пока не в силах.

«СБ»: До недавнего времени считалось, что наркомания — основной источник распространения ВИЧ–инфекции. Эта взаимозависимость сохраняется?

Л.Мелешко: Уже нет. Если взять данные исследований, которые проводятся у нас с 1996 года и по настоящее время, то получится, что 56 процентов ВИЧ–инфицированных составляют наркопотребители. А вот если опираться на статистику начиная с 2005 года, то здесь картина несколько иная. Сегодня заражение ВИЧ происходит в основном при сексуальных контактах, как и во всем, кстати говоря, мире. Мы тоже после светлогорской вспышки 1996 года (а тогда среди ВИЧ–инфицированных было 97 процентов наркоманов!) постепенно встраиваемся в эту тенденцию. Отмечу, что в Беларуси к лучшему изменилась работа анонимно–консультативных пунктов. Если раньше они главным образом занимались выдачей чистых шприцев и сбором грязных, а также раздачей презервативов вместе с информационной литературой, то теперь круг их функций значительно расширился. Здесь рядом с наркологами работают уже и психологи, и юристы, и те, кто сами были наркоманами в недалеком прошлом. Прозвучало: более 25 тысяч наркопотребителей не побоялись воспользоваться услугами таких пунктов, а ведь раньше их было втрое, вчетверо меньше! Прогресс в этом отношении очевиден.

Е.Писаренко: Но есть нюансы. У нас нет законодательно закрепленной нормы, которая бы устанавливала минимальную допустимую дозу потребления для наркопотребителя! Недавно мне позвонили из небольшого городка и рассказали такой случай. Студента осудили на 8 лет за один «косячок». И что в результате? Мы фактически потеряли человека! Думаю, нам надо еще обсуждать альтернативу тюремному заключению для наркозависимого. Может быть, стоит предусмотреть, чтобы до тюрьмы человек имел возможность пройти реабилитацию? Ведь даже проведя в тюрьме 6 лет, он не перестает быть наркозависимым, если не прошел 10–шаговую или 12–шаговую программу реформации личности, если не изменилась его психология, не выработался внутренний личностный стержень. Он выходит на свободу и все равно не может зацепиться за нормальную жизнь, «втягивается по новой». В Польше, например, за мелкие правонарушения наркозависимых сразу не сажают в тюрьму, если, конечно, до этого они не совершали преступлений...

В.Лосич: По поводу истории со студентом: я очень сомневаюсь, что все так и было, как вам рассказали. 8 лет просто «за косячок» у нас не дают. Видимо, там был доказан сбыт наркотиков или имели место какие–то другие обстоятельства. Что касается Польши, то по нашей инициативе и по указанию Совмина была разработана Государственная программа комплексных мероприятий по противодействию наркомании и незаконному обороту наркотиков и связанным с ними правонарушениям на 2009 — 2013 годы. И в ней как раз предусмотрена возможность медицинского лечения как альтернатива для наркозависимых людей, впервые совершивших нетяжкое преступление.

Л.Трухан: Мое мнение: профилактика употребления наркотиков, а также лечение и реабилитация наркопотребителей сегодня, может быть, даже более действенны, чем наказание. Часто спорят: наркопотребитель — это преступник или больной? По–моему, прежде всего мы должны смотреть на него как на больного человека.

Е.Писаренко: ...Но который тем не менее по определению нарушает законодательство, поскольку у нас наркотики немедицинского назначения запрещены!

В.Лосич: Если человек только употребляет наркотики, его за это не наказывают. Другое дело, что он их где–то покупал или изготовлял, хранил, перевозил, создавал притоны для их изготовления, вовлекал кого–то в это дело. В среднем один наркоман вовлекает 7 — 10 человек! Более того, обычный наркопотребитель всегда является мелким сбытчиком. Приобрел, скажем, один грамм наркотика, а потом или перепродал половину, или поделился с кем–то. А это уже не что иное, как распространение и вовлечение других. Наших с вами детей, возможно.

О.Еремин: Больной или преступник? Проблема в том, что люди, попавшие в наркозависимость, очень часто даже не считают себя наркоманами. Распространенная ситуация: у человека «стаж» уже 3 года, а он твердо верит, что просто «балуется раз в 2 недели» и «в любой момент может бросить». Дескать, я же не принимаю их каждый день! Именно с такими сложнее всего приходится.

Е.Писаренко: Очень важно, чтобы родители были здравомыслящими людьми. Те, кто боится за ребенка, не будут бояться обратиться к наркологу, стать на учет. Но ведь есть и такие, для которых нет ничего страшнее, чем слово «учет»: как так? Ребенок же потом права не получит! Какие, спрашивается, права? Да если он останется наркоманом, зачем ему будет нужна машина? Куда он на ней поедет? Кого будет возить?

С.Будис–Миткина: Ни один нормальный родитель не останется безучастным, если узнает, что его ребенок употребляет наркотики. Но боязнь боязни рознь. Одни, такое ощущение, огласки страшатся даже больше, чем самой проблемы. Другие недооценивают всей опасности наркомании. Бывает и так: сын уже 10 лет «сидит» на наркотиках, а родители до сих пор боятся произнести вслух, что он болен. На самом же деле человек, употребляющий наркотики, медленно угасает. И там, где наркотики, там, как правило, и преступление.

«СБ»: Может быть, своеобразным препятствием становится то, что лечиться от наркомании — и долго, и сложно, а в хорошей клинике — еще и весьма дорого?

Е.Писаренко: Дело не в том, дорого или дешево. У больного всегда есть выбор. Самое сложное — настроиться на курс реабилитации. Если родные не понукают, не оскорбляют, а относятся к наркозависимому как к больному, попавшему в беду, это уже будет первым шагом к его выздоровлению. Да, придется очень много походить по реабилитационным учреждениям, времени и средств немало потратить, возможно, с десяток раз начать все с нуля, но другого выхода нет! Спасение придет только к тем, кто этого очень хочет. Кто стучится, тому откроют. Да, активно рекламирующиеся частные клиники дорогие, но есть и вполне доступные курсы. В некоторых случаях мы даже отправляем в Москву на бесплатную реабилитацию тех, кто все свои деньги потратил и кому за дальнейшее лечение уже нечем платить. Я всегда советую не жалеть средств, если они есть. Но предупреждаю: только за деньги помочь человеку невозможно. Исцеление наркомана, если честно, это всегда чудо.

С.Будис–Миткина: На сегодня в нашей программе «Радуга» 12 пациентов. С ними работают 7 сотрудников: 5 психологов и 2 консультанта. Вот и представьте себе это соотношение — 12 и 7. Хорошо, когда в течение месяца реабилитации происходят положительные изменения. Но выздоровление наступает только в том случае, если работа над собой продолжается после выписки из центра. Исходя из имеющегося опыта, мы так настраиваем пациентов: принимал человек 10 лет наркотики — значит, как минимум 5 лет ему надо потратить на интенсивное лечение.

«СБ»: «Нет бывших наркоманов, есть только наркоманы, которые перестали употреблять». Это правда?

С.Будис–Миткина: В том и опасность наркотической зависимости, как и любого другого хронического заболевания, что на протяжении всей оставшейся жизни она в любой момент может проявиться. Часто бывает, что человек, самостоятельно завязавший с наркотиками, начинает вдруг злоупотреблять алкоголем. Или втягивается в азартные игры. То есть просто поменялась форма проявления зависимости. Чтобы этого не произошло, и нужна длительная реабилитация.

Е.Писаренко: Но трагедия наркоманов еще и в том, что они находятся в «сплошном отказе». Ничего не хотят менять в своей жизни. Обязательно нужен какой–то толчок со стороны! Прекрасно помню тот момент, когда к нам пришла мама Сергея Жуковского просить о помощи. Сам бы он никогда не собрался. Но мама сделала все, чтобы вытащить его из беды. И тогда к нему отправились «бывшие» наркоманы: смотри, мы смогли себя преодолеть, давай тебе поможем!

С.Жуковский: Я употреблял наркотики 16 лет. Это очень большой срок. Знаете, зависимость настолько поглощает человека, что ему, кроме очередной «дозы», не надо больше ничего. Опускаешься на такое дно, что самому оттуда выкарабкаться невозможно. Теряется все человеческое. А в чем смысл реабилитации? Ты вырываешься из окружения тех, кто сам курит, колется. Уходишь из мира, который подпитывает твою страсть. Видишь, что другие смогли наладить жизнь, стали работать. И становишься крепче духом. Даже спустя месяц реабилитации ты уже можешь сравнивать ту жизнь, которой сейчас живешь, и ту, которую и жизнью–то назвать было сложно. Да, меня спасла мама. Но сказать, что и ей, и мне было трудно сделать эти самые первые шаги, — значит ничего не сказать. Но сейчас, когда самое страшное, наверное, позади, мне хочется точно так же, как мне когда–то, сказать: люди, я выкарабкался, я смог, я помогу и вам!

Е.Писаренко: Мне кажется, нам остро сегодня не хватает общества родителей, чьи дети проходят реабилитацию. Чтобы они помогали другим, тем, чьи дети стоят на грани. Одно дело, когда ты рассказываешь, что и как нужно делать, чтобы спасти ребенка, и совсем другое — когда об этом говорит человек, который через все это прошел сам. А на деле получается наоборот: не то что опытом поделиться — боятся даже вспомнить о том, что было.

«СБ»: Много споров вызывала в свое время метадоновая программа. (Это своего рода «лечение подобного подобным», которое на практике выглядит так: наркозависимым раз в день выдается строго определенная бесплатная доза метадона, наркотика той же группы, что и героин. — Прим. «СБ».) К консенсусу медики и правоохранительные органы пришли?

Л.Мелешко: Что, в сущности, такое метадоновая программа? Это перевод больного на более безопасную форму употребления наркотиков. Сразу отказаться от наркотиков невозможно — вот в чем беда. Организм настолько привыкает, что человек может просто умереть без очередной «дозы». А переходя на более слабый наркотик и, главное, получая его от врачей, пациент быстрее адаптируется к обществу. Он может уже мыслить нормально, думать о работе. Но это только первый шаг, за которым должны последовать и другие, ведь сама по себе метадоновая программа от наркомании не излечивает. Но она в том числе снижает риск заражения ВИЧ–инфекцией, потому что метадон не инъекционный наркотик.

В.Лосич: Один из главных эффектов, который ожидался от программы, — снижение преступности. Мол, если «доза» бесплатная, значит, у наркомана нет необходимости воровать, грабить. Но надежды, если исходить из мирового опыта, не оправдались. Сошлюсь на слова директора службы по контролю за наркотиками администрации президента США Уотерса: «Программы снижения вреда, включая метадоновые, более похожи на карикатуру борьбы с наркоманией. Для их выполнения нужны немалые средства, время, силы, а специалисты отвлекаются от действительно важных профилактических мероприятий». Это, замечу, мнение гражданина той страны, где уже давно идет метадоновая программа!

Л.Трухан: Программа заместительной терапии для наркозависимых запущена в Беларуси с сентября 2007 года. Из 50 человек, которые ждали, чтобы попасть в этот проект, 15 человек так и не дождались — были осуждены. А среди тех, кто остался, лишь трое были исключены из программы в связи с нарушением уголовного законодательства. Вот уже пятикратный эффект! Может быть, когда к метадоновой программе подключатся несколько городов, как планируется, то мы получим еще более обнадеживающие данные. Да, у медиков своя точка зрения, у правоохранительных органов — своя. Я работаю на «третьей стороне» — с самими пациентами — и могу сравнивать. В декабре я встречалась с 17 участниками метадоновой программы — некоторые восстановлены в родительских правах, часть уже устроились на работу, стали лечить другие свои заболевания: ВИЧ–инфекцию, вирусные гепатиты. Это дорогого стоит!

В.Лосич: Соглашусь, любое начинание имеет право на жизнь, если помогло пусть даже одному человеку! Но стоит ли рассчитывать, что метадоновая программа станет панацеей от всех бед? Она может затронуть только часть людей, которые больны опийной, героиновой зависимостью. Но таких не очень много.

Л.Мелешко: Безусловно, с помощью метадоновой программы решить проблему наркомании в принципе невозможно. Ведь основная цель, которую ставили перед собой специалисты многих стран, вводя ее в действие, — построить мостик между пациентом и медработником. Но здесь не стоит забывать о том, что организм разных людей по–разному реагирует на наркотик, в том числе и на метадон. Поэтому просто включить большое количество наркопотребителей в программу и рассчитывать на успех нельзя. Ни в одной стране и не ставилась такая задача. Во–первых, чтобы вылечить человека, нужно его желание, во–вторых, он должен быть восприимчив к используемым средствам и, в–третьих, ему нужно попутно помогать искать свое место в жизни. Но для страны в целом даже одна такая группа — тоже прогресс, если вспомнить, какие до этого были дискуссии, сколько точек зрения «за» и «против»!

А.Алишевич: Как и любая другая, метадоновая программа имеет свои плюсы и минусы. Да, мы здесь несколько отстали от других стран, где уже имеются какие–то наблюдения, результаты. С другой стороны, мы имеем возможность не повторить их ошибки, учесть их и более эффективно реализовывать программу у себя. Конечно, 47 человек и полтора года на исследования — очень мало во всех отношениях. В ближайшее время эта программа будет запущена в Минске, тогда мы сможем получить дополнительный опыт и потом более предметно поговорить о ее эффективности.

С.Жуковский: Мое мнение, мнение человека, прошедшего через наркозависимость: вряд ли метадоновая программа способна решить в корне хоть одну из проблем, связанных с наркоманией. Здесь духовная сторона, скорее всего, даже важнее стороны физической. Все начинается и заканчивается в душе. Психика первой привыкает к употреблению наркотика, а потом только тело. У нас много говорят о заместительной терапии, когда врачи дают больному наркотики, чтобы поддержать его организм и постепенно вывести из зависимости, но очень мало о терапии для души, о том, что же должно занять образовавшуюся нишу.

Е.Писаренко: И все же я хотела бы, чтобы родители знали главное: пути к исцелению есть, пусть и трудные, может быть, и длиною во всю оставшуюся жизнь. Обращайтесь к медикам, приходите в общественные организации. Главное — помнить, что надежда есть всегда, в любой ситуации!

Авторы публикации: Людмила ГАБАСОВА, Иван КИРИЛЕНКО

Фото: Александр КУЛЕВСКИЙ