Режиссер микробюджетного кино из Беларуси об идеологическом вакууме постсоветских стран и свободе

Источник материала:

21 января в Музее истории белорусского кино (Минск, ул. Свердлова, 4) состоится показ фильма «Кожа». Это новый игровой фильм писателя и режиссера родом из Могилева Владимира Козлова. Один из пионеров так называемого микробюджетного кино на русскоязычном пространстве рассказывает о том, как снять кино на минимальные средства, о своем понимании нашего времени и типично постсоветской Беларуси.

Как и его режиссерский дебют, фильм «Десятка» (2013), снятый за минимальные деньги в Челябинске, «Кожа» — независимый региональный проект. Все актеры и участники съемочной группы, за исключением режиссера, были подобраны в городах, где проходили съемки: в Тольятти и Самаре. Фильм был снят без поддержки государства и участия кинокомпаний. Премьера состоялась в сентябре 2015 года на фестивале «Киношок», в программе «Российская кинопанорама».

Владимир Козлов родился и вырос в Могилеве. Автор более десяти книг прозы и нон-фикшен, в том числе «Гопники» (2002), «Домой» (2010), «1986» (2012), «Свобода» (2012) и «Война» (2013). Обладатель премии «Сделано в России» проекта «Сноб» в категории «Литература» (2013). Шорт-листер и лонг-листер ряда литературных премий. Соавтор сценария фильма «Игры мотыльков» (2004, режиссер Андрей Прошкин). Автор сценария и режиссер полнометражных фильмов «Десятка» (2013), «Следы на снегу» (2014), «Кожа» (2015), «Аномия» (2016). Участник российских и международных кинофестивалей.

— Владимир, к своей профессии писателя и журналиста несколько лет назад вы добавили амплуа кинорежиссера. В каком пространстве вам комфортнее и интереснее — в литературном или кинематографическом?

— Комфортнее, пожалуй, в литературе, потому что это понятная территория, на которой я нахожусь уже давно. А интереснее, наоборот, в кино как в чем-то новом, куда еще только начинаешь погружаться. В литературе через это уже прошел, и повторно испытать это ощущение новизны, даже какой-то наивности, невозможно. Кроме того, русскоязычная литература на сегодня находится не в лучшей форме, в ней много затхлости, реакционности. А кино — благодаря цифровой революции и возможности снимать практически без денег — как раз переживает живой и яркий период.

— «Кожа» — ваш второй полнометражный игровой фильм. Как опыт, полученный на съемках «Десятки», повлиял на работу над «Кожей»?

— «Десятка» помогла понять и выстроить микробюджетную модель производства: что реально сделать, а что нереально, как снимать в условиях ограниченных ресурсов, как организовывать съемку. То есть, снимая «Десятку», мы во многом шли методом проб и ошибок, а в «Коже» процесс уже был более или менее осмысленный. Это на уровне организации. На творческом уровне есть вопросы более серьезные — например, как адаптировать диалог из повести, чтобы он работал на экране, или как работать с непрофессиональными актерами. Но чтобы дать какие-то ответы, даже и двух фильмов мало.

— Финалы ваших фильмов, как и финалы большинства книг, откровенно трагичны. Отражают ли они ваши личные взгляды на постсоветскую действительность?

— Да, отражают. Большинство постсоветских стран, как мне кажется, живет в состоянии идеологического вакуума. Коммунистическая идеология давно рухнула, новых ценностей не появилось. Консьюмеризм и капитализм полноценной идеологией не стали. Ценности, пропагандируемые государством, — патриотические, религиозные и тому подобные — искусственны. Они лишь приводят к каше в голове у молодых людей. И выход из такого идеологического тупика вполне может оказаться трагичным. Мне, в принципе, скорей интересны истории людей, не вписавшихся в систему, дезориентированных, не находящих себя. Мне не интересны карьеристы, успешные в корпоративной системе или, например, в политике.

— В «Коже» гораздо чаще, чем в «Десятке», используется музыка. Она вам потребовалась как эмоциональный фон или это какой-то концептуальный момент?

— В «Коже» с самого начала был несколько другой подход к музыке. Я слушал некоторые треки «Последних танков в Париже» или, например, Alai Oli еще во время работы над сценарием. Да, они, можно сказать, создавали эмоциональный фон фильма еще на самом раннем этапе. К счастью, в итоге удалось включить их в фильм, плюс еще несколько треков, которые я выбрал заранее. Но на этапе монтажа создалось ощущение, что отдельные песни не совсем стыкуются друг с другом, не хватает целостности. И тогда я попросил тольяттинского композитора Павла Мадурова написать еще несколько треков, которые бы помогли сделать саундтрек более, что ли, гармоничным.

— Вы работаете вне рамок традиционной киноиндустрии, используете минимальный бюджет, снимаете по преимуществу непрофессиональных актеров. Какие плюсы и минусы у такой формы работы для вас?

— Главный минус в том, что так можно работать только с определенным материалом и только с конкретными жанрами. Без серьезного бюджета достоверно воссоздать, например, восьмидесятые годы невозможно. Ну и, естественно, жанры, где требуются спецэффекты или хотя бы просто автомобильные погони — это тоже нереально, да и смысла особого нет.

Зато для авторского кино это прекрасная возможность. И здесь главный плюс — творческая свобода. Да, конечно, в рамках минимального бюджета, но эти рамки не такие уж узкие. Помню, пару лет назад режиссер Андрей Звягинцев уничижительно высказался о безбюджетном кино: это типа съемка двух актеров в одной комнате на фотоаппарат. Он не прав. По количеству локаций и актеров безбюджетный или микробюджетный фильм может ничем не отличаться, например, от среднего российского артхаусного фильма. Но при этом можно не волноваться о том, как вернуть вложенные деньги.

— Помимо двух игровых картин, вы сняли документальную ленту «Следы на снегу» о советском музыкальном андеграунде. Есть ли у вас планы и дальше снимать неигровое кино? Ведь, помимо художественной прозы, у вас есть несколько нон-фикшен книг.

— У меня есть идея еще одного документального фильма — о взаимоотношениях КГБ и рок-музыки в 1980-е годы: от открытого принуждения и подавления андеграундных музыкантов до создания для них возможностей «творить под присмотром» — в рамках системы рок-клубов. Пока все находится на уровне предварительной разработки.

— Какое будущее у проекта «Родина», который вы представляли два года назад на питчинге «Киношока»? И найдет ли свое воплощение сценарий «1986», действие которого происходит в Могилеве?

— Под этим названием проект уже точно не будет реализован: с тех пор были сняты и фильм, и сериал под названием «Родина». После «Киношока» я возил проект на международный кинорынок в Мангейме, чтобы понять возможности совместного производства, учитывая, что часть действия происходит за границей. Там я предварительно договорился о частичном европейском финансировании, и также фильмом заинтересовался дистрибьютор. Но на этом все остановилось, потому что требовалось еще и российское финансирование, а его я найти не смог: проект оказался слишком неформатным. Может быть, что-то изменится, и тогда его реализация станет возможной.

«1986» — это пока только роман, не сценарий. Конечно, снять по нему фильм было бы очень круто, но это, опять же, неформат, плюс еще и очень недешевый, потому что действие происходит в 1980-х.

— Вы живете в Москве, но снимаете в российской провинции. Почему? Есть ли у вас планы или желание снимать в Беларуси?

— В Москве находится киноиндустрия, здесь люди в основном занимаются кино, чтобы зарабатывать деньги. В этом нет ничего плохого. И это не значит, что здесь не снимают никаких микробюджетных или безбюджетных фильмов. Снимают, конечно. Но и в провинции есть много людей, которые ничем не хуже, ничем не менее талантливые и тоже хотят снимать кино. Так почему бы не поработать с ними?

У меня все началось достаточно случайно, когда на меня вышел Евгений Графов из Челябинска, и мы с ним сделали «Десятку». Оказалось, что такой метод — с местными актерами и съемочной группой — работает. Тем более что у меня есть идеи «немосковских» историй.

Конкретных планов снять что-либо в Беларуси пока нет, но, в принципе, конечно, почему бы и нет? Другое дело, что это должна быть универсальная история, понятная на всем постсоветском пространстве, а лучше и за его пределами.

— Вы часто бываете на родине в Могилеве. На ваш взгляд, Беларусь — это киногеничное пространство?

— Абсолютно. О природе и говорить не нужно, это само собой разумеется. А в городах есть что-то типично постсоветское — не в каком-то вульгарном или чернушном смысле, нет, а именно как декорация той жизни, в которой мы живем все эти годы, оставаясь в довольно большой степени все еще одним культурным пространством.

Теги: Минск, Могилев