Белый витязь с парой черных пистолетов. За что белорус убил советского полпреда

Источник материала:

90 лет назад, в ночь с 15 на 16 июня 1927 года, в Варшаве был оглашен приговор Борису Коверде — убийце советского полпреда в Польше Петра Войкова. Почему Коверда совершил это преступление и кто стоял за его спиной? Подробности этого громкого дела выяснил TUT.BY.

Террориста судил чрезвычайный суд, в практике которого были только два вида приговоров: смертная казнь или пожизненное заключение. Коверду приговорили к бессрочному тюремному заключению, но одновременно постановили: ходатайствовать перед президентом Польши о замене наказания на 15-летний срок лишения свободы.

Неделей ранее виленская газета «Беларускае Слова», в которой гимназист Коверда подрабатывал корректором, посвятила своему недавнему сотруднику теплые биографические строки.

Позже «Беларускае Слова» в числе многих других газет напечатает фотоснимок, где Коверда вместе с дружелюбными полицейскими позирует на тюремном крыльце утром 15 июня 1927 года перед конвоированием в суд:

Восторженные дамы будут прикреплять кнопкой к обоям этот увеличенный снимок и даже писать о Коверде стихи:

РУССКОМУ РЫЦАРЮ

(стихотворение Марианны Колосовой)

С Дальнего Востока — в Варшаву,
Солнцу — привет из тьмы!
Герою, воспетому славой, —
В стенах варшавской тюрьмы.
Золотыми буквами — Имя
На пергаменте славных дел.
И двуглавый орел над ними
В высоту голубую взлетел!
Зашептались зеленые дали…
Зазвенела Русская ширь…
Ты — литой из блестящей стали
Из старых былин богатырь!

В эмигрантской среде станет популярной вот такая буквенно-графическая композиция, «доказывающая» пересечение судеб цареубийцы Войкова и вершителя возмездия Коверды:

Плодились легенды о Борисе Коверде как об истинно русском человеке, дворянине. Очень хотелось, чтобы вот так: белый русский витязь в элегантном черном смокинге поразил белой рукой с черным пистолетом черного злодея Войкова.

Исторический факт: легенду о подляшском белорусе Борисе Коверде начала формировать московская газета «Правда», которая 8 июня 1927 года вышла с заголовком: «В Варшаве убит полпред СССР тов. Войков. Убийца-белогвардеец задержан». А коль «Правда» использовала такой термин, то определение-ярлык «белогвардеец» утвердится в советской, а затем российской периодике, в энциклопедиях и популярных книжках. Некоторые авторы в процессе пристегивания убийцы Войкова к «русскому миру» дофантазировались уже до того, что Коверда — «бывший участник Добровольческой армии». К слову, когда она в ноябре 1917 года формировалась в Новочеркасске, десятилетний Боря учился во втором классе реального училища…

А мне по душе одна простая житейская зарисовка об этом «былинном богатыре». Оставил ее Марьян Петюкевич (1904-1983), ученый-этнограф, общественный и культурный деятель Западной Беларуси. Рассказывая о своих однокашниках по Виленской белорусской гимназии в 1920-е годы, Петюкевич посвятил Борису Коверде несколько абзацев в мемуарной книге «В поисках заколдованных кладов» (перевод с белорусского автора):

С Всеволодом Сураго дружил наш одноклассник, сын заведующей белорусским гимназическим приютом [пансионом] Борис Коверда. Борис был способный, начитанный, интеллигентный, однако замкнутый, понурый парень. С Всеволодом (Севкой) Сураго хотя и дружил, и на одной парте сидели, однако беспрерывно один одного пихали кулаками под ребра и по-разному обзывали (даже на уроках). Борис иначе не называл Севку как «дрочила».

По тому, что часто приносил в своей сумке Борис в класс и читал, даже спрятав книгу под партой на уроках, сегодня можно судить, что он был затянут в сети русских черносотенцев. Окончив семь классов Виленской белорусской гимназии, Борис Коверда, как и его сестра Ирка, завершали среднее образование в виленских русских гимназиях: Борис — имени Пушкина, а Ирка — Поспеловой. Борис, будучи учеником, или уже выпускником, поехал в Варшаву и застрелил русского полпреда Войкова…

17 июня 1927 года Бюро ЦК КП (б)Б примет постановление «на правах шифра» по текущим вопросам. Пункты 18 и 19 в этом документе, который подписал руководитель БССР Вильгельм Кнорин, посвящены Коверде и издателю газеты «Беларускае Слова» Арсению Павлюкевичу.

Рассмотрев обстоятельства убийства Войкова, руководство БССР постановило:

«…18. В связи с тем, что убийца тов. Войкова является членом организации Павлюкевича, поднять соответствующую кампанию в прессе (как в прессе БССР, так и Западной Белоруссии). / 19. Поручить тов. Игнатовскому написать статью в прессу по вопросу о причастности Коверды к группе Павлюкевича…»

Выполняя эту установку, газета «Наша Праўда», орган Белорусской крестьянско-рабочей громады, напечатала статью «Борис Коверда». В ней ярко описывалось, как политические и физиологические подонки виленского общества развращали впечатлительного юношу.

«Оказывается», Борис был шестеркой при ночном игорном клубе (днем в этом же помещении — редакция газеты!), да и сам, случалось, выигрывал ставки. Царил в той редакции «вечно пьяный чад», вечно толкались «и балаховцы, и савинковцы, и колчаковцы, и деникинцы, и врангелевцы». В общем, «болото моральной гнили».

Только так. Гипотез, толкований и наличия иных персонажей в деле вербовки Бориса Коверды быть не должно. Аминь.

Но как-то очень уж в лоб Громада и ее печатный орган разоблачали Арсения Павлюкевича — издателя газеты «Беларускае Слова» и доктора медицины.

Понятно, что Павлюкевич воздействовал на психику Бориса. А травмировано было детское сознание еще в годы военного беженства. На суде Борис рассказал о зверствах большевиков, свидетелем которых он стал, когда с семьей находился в эвакуации в Самаре:

На моих глазах большевики бросили в топку паровоза машиниста за то, что он отказался вести поезд. Я лично видел издевательства над священником в д. Смышляевка под Самарой. Когда после ухода чешских легионов и Добровольческой армии из Самары в город вошли большевики, то начался зверский террор. Было расстреляно много моих знакомых. И я свободно вздохнул только тогда, когда мы с семьей оставили этот «рай» и вступили на польскую территорию.

Так ведь и с Громадой было нечисто, о чем «Наша Праўда», конечно, не писала. Вспомним, что Анна Коверда — мать террориста — заведовала пансионом при гимназии. Директором у нее был Радослав Островский — одновременно заместитель председателя Громады и директор Белорусского кооперативного банка в Вильно, в ту пору тайный представитель номенклатуры ЦК КП (б)Б.

Коротко поясню, что Белкоопбанк — это антипольский подрывной «общак», в который поступали деньги из СССР. Материальная схема была простая. Белкоопбанк получает очередной «транш», затем некоторая сумма переводится гимназии, персоналу выплачивают жалованье, и в семье Анны Коверды наблюдается относительная сытость (кроме Бориса, с нею были две младшие девочки, а муж Софрон в те годы был занят делами партии эсеров и в семье показывался редко).

Неверным было бы представлять тогдашнюю Виленскую белорусскую гимназию как нечто «эмигрантское», отрезанное от СССР. Наоборот, аппаратчики ЦК КП (б)Б принимали решения о педагогической деятельности Островского в стиле «указать» и «обязать». Как будто Островский возглавлял какое-нибудь районо в БССР, а не зарубежное Товарищество белорусской школы.

В ту пору Белорусский кооперативный банк в Вильно представлял собой мощное финансовое учреждение. Из резолюции ЦК КП (б)Б (сентябрь 1925 г., протокольная пометка «Шифр»):

Принять к сведению сообщение о Кооперативном банке, считать, что техническая и организационная работа в этом отношении проделана.
В дополнение к прежнему постановлению от 18/8, протокол № 46, предложить СНК выдать 30 000 рублей для вклада в Кооперативный банк (к сожалению, базовую смету советника полпредства СССР в Варшаве А.Ф. Ульянова на этот банк автору не довелось подержать в руках. — Прим. TUT.BY).
Признать, что смета, представленная представительством, не смогла охватить в полной мере все отрасли, в особенности в части субсидирования общественных организаций (выделено автором. — Прим. TUT.BY), которые в последнее время выявились, а также ввиду необходимой помощи для культработы признать необходимым утвердить дополнительную смету в 120 000 рублей. Кроме того, утвердить смету тов. Ульянова на 500 рублей в месяц (очевидно, это карманные деньги куратора Островского и других западнобелорусских деятелей. — Прим. TUT.BY).
Внести эту сумму в бюджет БССР и выдавать за счет резервного фонда.

Но надо же было такому случиться, что весной 1927 года Анне Коверде одновременно с Борисом задержали жалованье. Якобы нет денег в банке… На современном жаргоне ситуация в семье Коверды описывается фразой «им сделали вилы».

Окончание следует.