Агата Кристи - неудачница, а Оруэлл - пропагандист? Как знаменитые писатели стали классиками

Источник материала:

В издательстве «Янушкевич» вышла книга украинского переводчика и литературоведа Ростислава Семкива «Як пісалі класікі: парады, правераныя часам». Среди ее героев — Агата Кристи, Джордж Оруэлл, Рей Брэдбери, Курт Воннегут, Милан Кундера, Умберто Эко, Марио Варгас Льоса. О том, кому адресована эта книга и в чем ее особенность, рассуждает доктор филологических наук Анна Кислицына.

Как известно, Владимир Короткевич писал свои произведения, надев чистую белую рубашку. А Янка Мавр на своей даче под Минском, в Ждановичах, построил шалаш на мостках над Свислочью, чтобы можно было сочинять книги о далеких странах, свесив ноги в воду и представляя себя на берегу океана… Не знаю, как вам, а вот мне всегда было интересно, как именно работают писатели, и не только белорусские. Поэтому, увидев на обложке название книги Ростислава Семкива «Як пісалі класікі», сразу же поняла, что хочу ее прочитать.

Книга, правда, оказалась не столько про то, в каких условиях создавали свои тексты классики, сколько про сам творческий метод, который они нашли для себя и для тех, кто хочет стать популярным писателем.

Автор выбрал не просто известных писателей, а настоящих звезд, чьи советы, почерпнутые из их же эссе и книг, реально работают. Доказательством чему и служит их известность и любовь читателей. Агата Кристи, Джордж Оруэлл, Рей Брэдбери, Курт Воннегут, Милан Кундера, Умберто Эко, Марио Варгас Льоса… Допускаю, что обязательно найдется кто-то, кто будет вопрошать в комментариях: «А кто это вообще такие?» Допускаю, что кто-то из читателей не знает, кто такой Льоса, лауреат Нобелевской премии, перуанский писатель, тиражи книг которого свидетельствуют о том, что он на сегодняшний день один из самых коммерчески успешных писателей Латинской Америки. Допускаю, что кому-то будет не хватать знакомых имен, вроде Донцовой или Пелевина.

Выбор Ростислава Семкива обусловлен тем, что ему было важно рассказать о том, как создается настоящая литература. Книга «Как пісалі класікі» — прекрасный повод разобраться, чем писатель отличается от графомана и, собственно, чем настоящая литература отличается от беллетристики. Этой теме автор посвящает отдельную главу, среди прочего указывая на то, что художественной литературу делает прежде всего язык произведения.

На этом замечании остановлюсь отдельно, так как одна из самых удивительных особенностей книги — живой человеческий слог, которым она написана. Если принять во внимание то, что ее написал профессиональный литературовед, это само по себе достаточно необычно. Много ли вы видели интересно написанных научных работ?

Более того, язык Ростислава Семкива принципиально близок к разговорному. Вот, например, как он комментирует тот факт, что Умберто Эко враждебно воспринимали во французких научных кругах, поскольку не принимали его интепретацию лакановского психоанализа (Школа лакановского психоанализа — одна из трех крупнейших психоаналитических школ. — Прим. TUT.BY): «А яшчэ я не ведаю такога ж магутнага тэарэтыка, які б пры гэтым пісаў эпахальнай сілы раманы. Тут якраз Лакан ідзе Парыжам. Ну, Дэрыда паспрабаваў, Крысцева таксама. Яшчэ Сартр, хіба…»

Разговорная манера не только облегчает понимание и усвоение текста, но и вызывает желание поспорить с отдельными мыслями и положениями так, как если бы я вживую общалась с автором.

Например, лично у меня на протяжении всей книги возникал к нему вопрос: «А почему, собственно, он так зациклился на психологической травме как единственном источнике творчества?». Слово «травма» едва ли не самое употребимое в тексте, и это наводит на мысли. Не знаю, как с этим обстоят дела у читателей, но в своей жизни мне не приходилось встречать людей, у которых детство и юность прошли вот совсем безоблачно. Не говоря уже о взрослой жизни. Но ведь не все начинали писать! Поэтому странно видеть, как автор постоянно акцентирует на этом внимание.

Про драмы разной степени глубины, драмы, рождающие творческий импульс, говорится в каждой отдельной главе. Однако в части, где героем является Милан Кундера, Ростислав Семкив еще раз прокручивает эти моменты. «Крысці дзве вайны прапрацавала ў шпіталі, цяжка перажыла смерць маці і развод. Оруэл расчараваўся ў брытанскім лібералізме, калі служыў кароне ў Бірме, і ў сацыялізме, калі сутыкнуўся з савецкімі добраахвотнікамі з інтэрнацыянальных брыгад, пахаваў жонку, рана памёр сам. Вонегут бачыў знішчэнне Дрэздэна. Эка перажыў вайну маленькім хлопчыкам, а потым усё яго жыццё раздражнялі італьянскія ўлады і палітыка. Некалькі разоў пакідаў радзіму Льёса, аднак спачатку, у 1960-я, ён быў яшчэ малады і падарожжа ў Еўропу ўспрымаў як вандроўку за новымі магчымасцямі, а ў 1990-я выехаў у знак пратэсту, аднак ужо прызнаным у іспанамоўным свеце аўтарам. Гэта драмы, аднак драбнейшыя, чым у чэшскага аўтара». Далее он подробно останавливается на перипетиях судьбы Милана Кундеры и приходит к мысли, что «траўма прыніжэння ўласнай годнасці, здрабнення чалавечага „я“ — яна ляжыць на паверхні».

Иногда возникает ощущение, что писательские душевные травмы автор книги «Як пісалі класікі» несколько преувеличивает. Например, когда пишет об Агате Кристи как о неудачнице. Образ невезения постоянно появляется в главе, посвященной гениальной детективщице, но вот реальных оснований для него немного. Вернее, это не то, что вообще можно назвать неудачей или невезением. Например, хобби. «Агата трохі пакутвала з прычыны адсутнасці таленту да малявання, беспаспяхова спрабавала ў розныя перыяды свайго жыцця эксперыментаваць са скульптурай і фатаграфіяй. Трохі лепшымі былі поспехі ў музыцы — яна нават напісала на свае вершы некалькі песень, зрэшты, гэтыя спробы засталіся на пачатковым узроўні». Или вот в другом месте: «Наогул няўдача падсцерагае яе ўсюль, дзе яна адхіляецца ўбок ад галоўнага для яе творчасці дэтэктыўнага жанру». Среди тезисов, которые должны подкрепить эту мысль, читаем: «Вядома, усё, што яна піша, нават калі гэта не дэтэктывы, купляюць вельмі добра, у тым ліку тое, што напісала Мэры Уэстмакот (псевдоним Агаты Кристи).

Вообще, возникает чувство, что не повезло Агате Кристи только в одном — в том, что она женщина! И автор делает все, чтобы мы случайно про это не забыли. Например, она единственная, в чьей истории акцентируется тема семьи. Тут тебе и мать, и сестра, и разводы, и любовные разочарования, и даже отношения с дочерью Розалиндой… Это, пожалуй, единственный писательский ребенок, чье имя упомянуто в книге. Имена и судьбы детей писателей-мужчин автору неинтересны!

В главе про Умберто Эко Ростислав Семкив вдруг пишет: «Памятаем, што бабуля Агата таксама раіла падобнае». Интересно, с какого перепуга автор вдруг называет Агату Кристи «бабушкой», но при этом не позволяет себе писать про «дедушку Эко»? Так же, как и про «дедушку Рэя». Между тем, один из них прожил жизнь, по годам равную жизни Кристи, а другой и вовсе дожил до девяносто одного, доказав, что травмы травмами, а живут писатели не меньше обычных людей.

Или вот автор выставляет Агату Кристи человеком, живущим в ожидании худшего… Это у нее наследственное — уточняет автор. А вот, например, Джордж Оруэлл характеризуется словом «сумленны», т.е. честный, совестливый. И при этом из книги мы узнаем, что Оруэлл — прежде всего профессиональный пропагандист. И его требования к литературе напрямую связаны с его работой. Семкив пишет: «Яго стыль патрабуе суровасці да ўласнага тэксту. Гэтае патрабаванне на самой справе сугучнае агульнаму ўяўленню Оруэла пра ролю літаратуры. Гэта ідэалагічная роля: літаратура павінна змагацца, то-бок усё ж быць прапагандай».

Информация о том, что Оруэлл был «шэфам аднаго з буйных прапагандысцкіх падраздзяленняў ВПС — кіруе студыяй праграм, якія транслявалі на Індыю, дзе таксама трэба было прадухіліць распаўсюджванне пракамуністычных, а асабліва праяпонскіх настрояў», не новая, но все равно впечатляет. Как и уточнение Семкива по этому поводу: «Ёсць нават ліст, у якім Оруэл спрабуе прыцягнуць да выступленняў на ВВС вядомага англа-амерыканскага паэта Томаса Стэрнза Эліята, які ў цэлым быў апалітычным. Словам, Оруэл стаў адным з прапагандыстаў і не шкадаваў пра гэта». Совестливый пропагандист? Ну что ж, наверно бывает и так…

В книге множество интересных фактов из жизни классиков, но к чести автора их упоминание всегда вызвано не праздным любопытством к личной жизни знаменитостей, а исключительно тем, что эти события так или иначе повлияли на авторский стиль и те принципы, которыми писатели руководствовались. Ростислав Семкив внимательнейшим образом прочитал все материалы, касающиеся того, каким писатели видят свое и чужое творчество, и на их основе создал абсолютно практичную в употреблении книгу, где, собственно, говорится о технике письма.

В книге есть все, что надо знать не только начинающему, но и зрелому писателю. Жанр, композиция, задумка, подбор материала, слог, поиск прототипов, выбор сюжета… Трудно назвать объект, касающийся технической стороны словесного творчества, который бы не попал в поле зрения Ростислава Семкива. Более того, автор просто разжевывает некоторые моменты для ленивых, так как выносит самые важные тезисы на отдельные страницы «Асноўныя правілы пісання от…». Так что научиться писать ярко, точно и интересно можно, даже не вчитываясь в текст «Як пісалі класікі», а просто воспользовавшись советами с таких страничек. Это абсолютный must have для всех, кто так или иначе собирается связать свою жизнь с художественным словом.

Думаю, что книга окажется полезной и молодым писателям, и матерым пропагандистам, и пытливым школьникам, и ищущим совершенства рекламистам. Вот я пишу и прямо чувствую то влияние, которое оказывает на меня и сама книга, и взгляды Ростислава Семкива на литературу, и даже его разговорный стиль!

При чтении книги я постоянно ловила себя на мысли, что белорусам тоже нужна такая книга. Потому как она рассказывает не только о том, как писали классики, но и о том, как пишут украинские современники, и даже собственно наша Светлана Алексиевич. Книга очень актуальна, так как автор постоянно проводит параллели между странами и литературами, не забывая при этом прорекламировать и свое украинское художественное слово. И такой подход к своему национальному художественному слову не может не вызывать уважение. Искренне надеюсь, что такому яркому, стильному литературоведению найдется место и в нашей стране.

Сможет ли кто-нибудь воспользоваться правилами написания шедевральных произведений и применить их к жизни, создав художественный текст, достойный того, чтобы стоять на полке рядом с Воннегутом, Брэдбери и Кундерой? Посмотрим! Не сомневаюсь, что первым писателем из тех, кто попробует воплотить правила классиков в жизнь, будет Наталка Бабина, которая и перевела эту книгу с украинского. Надеюсь, ждать нам осталось недолго. Белорусской литературе очень не хватает интересных текстов!

Книгу Ростислава Семкива «Як пісалі класікі: парады, правераныя часам» можно купить на сайте издательства «Янушкевіч», а также на книжном стенде издательства на Минской книжной ярмарке (Минск, проспект Победителей, 14; работает до 10 февраля с 10 до 19 часов).

Теги: Минск