Жители Слуцка, потерявшие работу: "Нам ясно дали понять, что мы никто"

Источник материала:

Бывшие работники завода железобетонных изделий в интервью «Салідарнасці» откровенно рассказали о том, как их увольняли, кого винят в ликвидации предприятия и почему ищут работу сами, не рассчитывая на помощь властей.

Оксана Шелегович 10 лет работала на заводе ЖБИ сварщицей. Ее коллега Владимир Дудко 17 лет назад устроился на предприятие водителем, потом работал оператором котельной.

Они до сих пор не понимают, почему завод оказался невостребованным, и задаются вопросом: кому было выгодно его похоронить.

Оксана вспоминает, как ученицей зарабатывала на предприятии в два раза больше, чем на своей прежней работе — помощником воспитателя в детском саду, а через год, когда приобрела опыт, зарплата достигла «белорусской мечты» — 500 долларов.

— После кризиса 2011-го было тяжело, — рассказывает Оксана. — Помню, как новый экономист сказала, что у нас завышены расценки. Один мой коллега требовал расценки на каждое изделие. Я 10 лет проработала и не знала расценок. Каждый год в начале сезона мы ходили к экономисту требовать повышения зарплаты. Мы работали тяжело, а зарплату получали меньше, чем формовщики.

Оксана объясняет, что работа на предприятии зависела от сезона.

— Зимой, когда строительство останавливается, работы меньше. Летом, весной — работы больше.

В прошлом сезоне она в среднем зарабатывала тысячу рублей в месяц.

Владимир Дудко говорит, что получал 450 рублей. По его словам, зарплаты на заводе упали.

— В лучшие времена, когда предприятием руководил Владимир Королько, мы зарабатывали больше всех в городе. В Минской области есть еще один завод, который специализируется на выпуске такой же продукции, как наш, — в Молодечно. За продукцией к нам приезжали со всей Беларуси. Завод производил плиты перекрытия, блоки, перемычки — все, что нужно для строительства. Мы купили итальянское оборудование по выпуску плит. Взяли кредит на сотни тысяч евро. Не успели его отбить.

О том, что предприятие могут ликвидировать, работникам объявили в августе.

— Приехали сотрудники Центра антикризисных проектов из Минска, собрали коллектив и сказали, что завод в больших убытках, 13 декабря состоится суд, и предприятие ждет санация или ликвидация. Пообещали, что пока вы будете работать. Я спросила: «Как? Сезон же закончился». Ответили, что директор будет искать работу нам, может, где-то нам помогут. И с этого момента работа прекратилась. Мы отрабатывали заказы, которые в июле брали, — говорит Оксана.

Владимир добавил, что покупатели приезжали на предприятие, но администрация не принимала заказов, ссылаясь на то, что выполняют указание вышестоящего начальства.

— В сентябре и октябре мы простояли. Приходили на завод, а работы не было. В октябре приезжают и говорят: через два месяца вас увольняют. Но как это возможно, если суда не было? — рассуждает Оксана.

Сотрудники завода ЖБИ решили обратиться к руководству Слуцкого райисполкома. Оксана Шелегович записалась на прием к председателю Андрею Янчевскому.

Когда перед исполкомом собрался коллектив работников завода, к ним вышел мужчина в штатском и сказал разойтись, вспоминает Владимир Дудко.

— Нам сказали, что мы создаем массовость, и отправили за угол. Иначе грозили вызвать органы. А кому охота в КПЗ сидеть? — говорит собеседник «Салідарнасці».

Конфликт произошел и у коллеги Оксаны, которая хотела ее сопровождать на встречу с главой райисполкома.

— Милиционер пригрозил, что вызовет милицию на нее. А за что? — недоумевает Оксана.

— Мы их содержим, а они нам еще угрожают, — не сдерживает эмоций Владимир.

На прием к главе райисполкома пропустили нашу собеседницу и двух ее коллег, в том числе и ту женщину, которой грозили милицией. Оксана впервые была на приеме в районной администрации.

Она говорит, что растерялась после того, как глава райисполкома спросил, что они пришли требовать.

— Если бы он спросил, с какой проблемой мы пришли... Меня как ушатом холодной воды облили. В самом начале встречи он спросил, почему коллектив завода собрался у райисполкома, мол, что у нас работы нет. Мы ответили, что работы действительно нет. Присутствовавший на встрече директор Александр Шкурский возразил: работа есть.

У меня спросили, не стыдно ли мне на работу ходить. Глава райисполкома сказал, что ему было бы стыдно на такую работу ходить. Я спросила: почему должна стыдиться работы? Он говорил о том, что три года наблюдал за предприятием. Ответа на вопрос, почему только наблюдал, я не получила.

Моя коллега — мать-одиночка — не выдержала, и на эмоциях обвинила в развале предприятия директора завода. Глава райисполкома предложил директору подать на нее в суд, отметив, что ведется запись разговора.

Оксана Шелегович отмечает, что главной целью их похода в райисполком было получить поддержку.

— Мы хотели, чтобы нас выслушали. Никто никогда с нами не поговорил за это время.

Но вопросы, которые женщина заранее написала в тетрадь, она так и не задала.

— Я услышала, что председателю исполкома стыдно за наш завод, и что его надо было раньше закрыть. Я сказала, что закрыли «Эмальпосуду», пивзавод — собирают достопримечательности. Спросила: не стыдно ли ему за город? Он ничего не сказал.

Еще говорил о том, что мы не первые и не последние, после завода ЖБИ еще два предприятия на очереди на закрытие.

— А вы не думали обратиться в администрацию президента с вашими вопросами?

— Мы сказали об этом на приеме у руководства райисполкома. Нам ответили, что никто нас слушать не будет, все равно завод закроют.

По словам Оксаны, им принесли список, в котором было около четырехсот вакансий.

— В списке были водители, начальники, директора, ветврачи. Спросила: вот директор требуется, можно я пойду? Моя коллега сказала, что тоже пошла бы в начальники. Глава райисполкома заявил, что хотел бы посмотреть на нас в роли руководителей. В общем, мы попали как на какой-то базар.

— Верхушка не слышит того, что простой трудяга пытается объяснить. Там желание, быстрей бы вы, блохи, ушли и не мешали мне мыслить, — поддерживает коллегу Володя.

— Сколько человек нашли работу по предложению исполкома? — спрашиваю Оксану.

— По-моему, никто. Там не было подходящих вакансий. Все сами ищут работу. Приезжали из Солигорска, приглашали на домостроительный комбинат. Мы ухватились, собрались поехать туда. Потом разузнали, что зарплаты там не такие, как нам обещали.

Я даже на биржу не становлюсь. Смысл? 20 рублей, которые заплатят как безработной, меня не спасут. Давно я работала швеей. Мне предложат эту вакансию на фабрике «Слуцкія паясы». Зарплата сдельная — 305 рублей. Я не пойду туда. Сорвала спину, восемь часов за машинкой не высижу.


Оксана и Владимир признаются: они до последнего не верили, что похоронят такое предприятие как ЖБИ.

— Завод работал в две смены, — говорит Владимир. — Как можно было уничтожить новую линию за 800 тысяч евро? Ее невозможно поднять и перевезти — возможно, сдадут на металлолом. Это преступление.

Работники завода ЖБИ винят в развале предприятия руководство и отдел маркетинга.

— Они бездействовали. По какой цене предлагали металл, цемент, щебень, по такой, скорее всего, и покупали. Думаю, не искали, где дешевле, — говорит Владимир.

Оксана сожалеет, что предприятие оказалось невостребованным. Ее, как и многих других работников ЖБИ, уволили в связи сокращением штата.

— Наша сотрудница пошла становиться на биржу, и ей сказали, что неправильно уволили, не в связи с ликвидацией предприятия, — говорит она.

Положенные по закону выплаты после увольнения работники не получили:

— Нам сказали, что не раньше марта получим, когда распродадут имущество завода.

— Если бы у вас была возможность задать чиновникам вопрос, о чем бы вы спросили?

Владимир: Я ничего не понимаю в этой жизни. Как человек сам себе может вредить? Наш «Белый дом» сидит и спит. Даже мозгами не покрутят, как улучшить ситуацию. Рубить сук, на котором ты сидишь, нельзя: сломаешь шею. …Нам ясно дали понять, что мы никто, и с нами не о чем разговаривать.


Оксана: Мы остались у разбитого корыта. Что, швеи не заслуживают большего, чем триста рублей? А помощница воспитателя в детском саду? Разве санитарка в больнице не может больше получать? Нас просто довели до мизера и считают, что большего мы не заслуживаем.