Выявлены новые нарушения в деле экс-собственника «Мотовело» Муравьева?

В 2017-м бизнесмен Александр Муравьев получил 11 лет по громкому «делу «Мотовело»». Ему инкриминировали мошенничество (ч. 4 ст.). 209), разворовывание (ч. 4 ст. л.). 210), уклонение от уплаты налогов (ч. 2 ст. л.). 243).

Мы уже писали о нарушениях по уголовному делу, на которые обратил внимание Михаил Куцко – бывший милиционер, а ныне доверенное лицо Муравьева. Сегодня публикуем перечень нарушений, которые, по словам Куцко, были совершены на этапе следствия и суда.

Приводим цитаты Михаила Куцко с уточняющими вопросами «Белсата».

Куцко: на с. 61 судового решения суд ссылается на протокол изъятия актов проверки «Мотовело». Именно этими актами якобы и определяется мошенническая деятельность Муравьева. Если разобраться и почитать протокол изъятия, то видим, что выемка произошла с нарушениями Уголовно-процессуального законодательства. Нарушено ч. 14 ст. 210 КПК, которая предусматривает: все документы, которые изымаются во время обыска или выемки, безусловно должны быть упакованы и опечатаны.

Есть процедура, согласно которой документы во время извлечения нужно положить в коробочку или спецпакет, написать записку с пояснениями «кто, что, когда» и опечатать. Каждое подразделение (КГБ, СК, КГК) имеет для этого свои печати. Проблем с этим нет никаких, но так не сделали.

МК: Согласно протоколу извлечения, акты не были опечатаны. Дальше –интереснее. На этапе изучения документов следователем, волшебным образом акты уже находятся в коробочке, с печатями, датой и т.д. – все по правилам. Таким образом, кто-то изъял документы, никак не оформляя. После – переложил в коробочку и опечатал. Возникает вопрос: что туда могли доложить или убрать? Те ли это документы?

МК: По закону, документы, были извлечены с нарушением ч. 14 ст.210 КПК, а потому, по ст. 105 УПК, не могут являться допустимыми доказательствами. В нашем же случае именно эти акты легли в основу обвинения и сыграли ключевую роль.

МК: Есть такая статья Конституции – 27-я: право не давать показания против себя и своих близких. По закону, его обязательно объясняют каждому, с кого берут объяснения или показания по уголовному делу. О том, что человеку объяснили, свидетельствует его подпись. Это знает каждый студент юрфака.

В нашем случае, было грубо нарушено конституционное право одного из обвиняемых – Казимира Мороза, экс-директора «Мотовело». Еще до возбуждения уголовного дела у него брали объяснения в ДФР. Его опросили, а вот насчет права не давать показания, иными словами, молчать, ничего не сказали. Его подписи нет.

МК: В этом и суть. Они впоследствии легли в основу приговора как доказательства вины Муравьева по части организации разворовываний из «Мотовело». Это является нарушением ст. 195 УПК, и данные разъяснения не могут быть признаны допустимыми в суде доказательствами.

Более того, уже на суде Мороз говорил совсем другие вещи, но суд сослался на те его самые первые свидетельства, данные с нарушениями и без адвоката.

МК: В приговоре есть ссылка на дело против Муравьева, которое когда-то было возбуждено в Австрии. Там ему предъявляли что, мол, Муравьев нанес убытки в количестве $ 32 млн. Смысл ссылки в том, что она должна характеризовать обвиняемого, как мошенника, авантюриста и т.д. Мол, вот оно, рецидив! Дело действительно имело место. Но суд почему-то умолчал о том, что в Австрии Муравьев был полностью оправдан. Его оппоненты дошли до Верховного суда Австрии, но ВС решил: Муравьев невиновен.

МК: Понятно, что нет. Это то же самое, что человека когда-то обвинили в убийстве, но вполне оправдали. Впоследствии, спустя годы, на него снова хотят «повесить убийство» и ссылаются на то, что его некогда судили по подобному делу. Значит, мол, убийца! Это выглядит как сознательная манипуляция фактами с целью создать отрицательный имидж человеку.

Были и другие мелочи подобного характера. Например, в качестве отрицательной характеристики суд ссылается на «административки» Муравьева, какие-то нарушения ПДД, штрафы по которым давно оплачены и погашены. Я считаю, что это – манипуляции.

МК: Согласно суду, Муравьев украл акции «Мотовело» в количестве 31 269 538 штук – они и есть «предметом украденного». На стр. 90 приговора написано, что Муравьев не имел на акции никакого права, не является собственником, значит – украл. Вместе с тем, в результативной части приговора мы видим, что акции каким-то чудесным образом оказались имуществом, на которое налагается конфискация в доход государства.

Таким образом, конфискуя акции у Муравьева, суд автоматически признает его право собственности на эти акции, так как конфисковать можно только то, что принадлежит человеку.

МК: Смотрите, вор ворует телефон на улице у человека. Его ловят, забирают тот телефон. Но, мобильник не возвращают собственнику, а изымают в доход государства. То есть, признают право собственности вора на украденное. Это законно?

Таким образом, либо акции Муравьев приобрел все-таки законным образом и они – его собственность. Тогда – он не мошенник. Либо, если акции все-таки украдены, их нельзя конфисковывать в доход государства, а можно только вернуть собственникам.

МК: Собственники разные: от частных лиц до непосредственно государства. С юридической точки зрения важна формулировка: государство, даже если у него что-то украли, не может себе это «конфисковать». Только вернуть. Ведь иначе, конфисковывая, государство признает вором собственника. То есть признает, что условный вор, который украдет телефон на улице, имеет на него право. Таким образом, Муравьев либо не мошенник, либо не вор. Суд же инкриминирует ему и то и другое.

МК: У Муравьева были и обстоятельства, которые суд в обязательном порядке должен был учесть. Это наличие престарелых родителей, находящихся на его содержании. По 2-му приговору суд учитывает фактор родителей и Муравьев получает три года. А вот по первому – не учитывает, там он получает по максимуму. Где логика? Родители в возрасте же не могли появиться за полтора года, правда?

Более того, на момент вынесения первого приговора на иждивении у Муравьева была еще малолетняя дочь и одна несовершеннолетняя дочь. Суд учитывает несовершеннолетнюю дочь (хотя не обязан был этого делать), но не учел малолетней – а это уже обязательно – по п. 5 ч. 1 ст. 63 УК.

МК: Почему? Ведь человеку надо было дать 11 лет, его попросту «закатали». Поэтому напихали все на свете, чтобы догнать до этой планки, не приняли смягчающие обстоятельства, чтобы не смягчать самого наказания – вот и все. По здравому рассудку должен состояться новый суд, который учтет все нарушения прошлого процесса и вынесет новый приговор.

 фото с материалами дела предоставлены Михаилом Куцко belsat.eu