В Азербайджане все чаще говорят о насилии над детьми. Что изменилось?

Источник материала:

В Азербайджане все чаще говорят о насилии над детьми, хотя еще несколько лет назад такие преступления не вызывали большого резонанса. Случай школьницы из далекого региона, ставшей жертвой своего пожилого учителя — один из них. И хотя сами жертвы все еще избегают публичности, они все чаще рассказывают обо всем правозащитникам и друзьям.

В конце августа в убежище для жертв насилия в Баку 16-летняя девушка родила ребенка. Ее вывезли сюда, чтобы защитить от односельчан, а за ее судьбой следили соцсети.

Незадолго до того бурное обсуждение вызвал приговор 60-летнему учителю, которому дали год лишения свободы за сексуальную связь с 15-летней на тот момент ученицей. В соцсетях возмутились мягким наказанием и стали ругать местное правосудие.

Одни предлагали дать учителю 15 лет тюрьмы, другие — пожизненный срок, или даже казнить, предварительно введя в стране смертную казнь. Многие советовали распространить фото преподавателя, чтобы опозорить его на всю страну.

Эксперты отмечают, что еще несколько лет назад подобное преступление в Азербайджане прошло бы незамеченным.

Что произошло?

Деревня Киравуд находится в Лерикском районе на юге Азербайджана, недалеко от иранской границы. Именно там 60-летний учитель вступил в сексуальную связь с ученицей, после чего она забеременела.

Как рассказал Би-би-си отец девочки, он узнал обо всем только весной, когда обнаружил, что та беременна. «Мы отвели ребенка к врачу, потому что у нее стал расти живот, — рассказывает отец. — Врачи сказали, что она на шестом месяце беременности. До этого мы ничего не знали. Никто нам ничего не сказал. Мы пожаловались в полицию, как только узнали».

Как сообщает Генпрокуратура, следствие выдвинуло против учителя Шафахата Мамедова обвинения по двум статьям: секс с несовершеннолетней и развратные действия в отношении несовершеннолетней без применения насилия. Эти статьи в сумме предусматривают лишение свободы от года до 5 лет.

Процесс шел в суде Лерикского района с середины июня и длился полтора месяца. В итоге учителя приговорили к году лишения свободы, однако уже в августе прокуратура сама оспорила слишком мягкое, по их мнению, решение и передала дело в апелляционный суд соседнего района.

Как рассказал отец пострадавшей, и на следствии, и в суде его дочь сказала, что у нее были отношения именно с этим учителем. «Учитель дал ребенку конфеты, яблоки, деньги и сказал не называть его имени, а если спросят, мол, назвать какое-нибудь другое имя», — говорит отец.

Сын признанного виновным учителя рассказал Би-би-си, что его отец считает себя жертвой клеветы, и семья уже подала жалобу, чтобы оспорить приговор.

Осуждение жертвы

Еще в апрели девочку забрали из семьи представители органов опекунства, а госкомитет по делам семьи, женщин и детей поместил ее в приют в Баку, потому что «оставить ее с семьей было бы опасно».

Правозащитница Мехрибан Зейналова, в чьем убежище на данный момент находится девушка, рассказала Би-би-си, что пострадавшей грозила опасность не от родителей, а от жителей деревни.

«Это регион страны, и там свои правила, это от людей мы ее защищали, они могли неэтично к ней подходить, осуждать ее, могли плохо с ней обращаться», — говорит правозащитница.

Именно статус Мехрибан Зейналовой в «Фейсбуке» вызвал резонанс и шквал интереса к этому делу. И уже на следующий день Генеральная прокуратура объявила, что в суд была подана апелляция против чересчур мягкого приговора.

Правда, адвокат Асабали Мустафаев считает, что серьезно изменить приговор не удастся, так как вердикт уже вынесен, и нет правовых путей для возвращения его следствию.

«Они смогут увеличить наказание максимум на два-три года. Просить о более длительном сроке не удастся», — сказал адвокат.

«Хуже всего, что такие легкие наказания могут привести к ужасным действиям в школах и увеличить количество таких инцидентов, — говорит адвокат Асабали Мустафаев. — Легкое наказание может создать атмосферу безнаказанности».

Шквал обращений

Как рассказывают местные эксперты, о насилии над детьми стали чаще говорить в последние 2−3 года. Подростки стали рассказывать, как их бьют дома, а родители — как в школах травят их детей.

Особый резонанс вызвала полтора года назад трагедия 14-летней Элины Гаджиевой, ставшей жертвой школьной травли. Смерть девочки возмутила общество еще и потому, что руководство школы допрашивало еще живую Элину, скорую помощь вызвали только через два часа, а родителей больше суток не пускали к дочери в больницу.

Ее история привлекла внимание к проблеме буллинга, о которой в Азербайджане было не принято говорить.

«Буллинг заметили, начиная с трагедии с Элиной, хотя мы говорили годами об этом, но нужна была такая трагедия, чтобы это заметили, — рассказывает правозащитница и глава детского приюта Кямаля Агазаде. — После это был шквал обращений в нашу организацию, что „мой ребенок тоже подвергается буллингу“, что хотят поменять школу. Но нужно не только школу менять, нужно поменять мозги, и вот это сделал случай Элины».

Правда, по мнению правозащитницы Шахлы Исмаил, повышенное внимание к теме насилия может иметь и негативные последствия: «Сегодня идет дискуссия о том, а хорошо ли, что такие случаи бывают на слуху. К сожалению, мы можем получить и обратный эффект. С одной стороны, хорошо, что люди возмущаются. С другой — общество привыкает к этому вопросу».

Когда стали чаще говорить о сексуальном насилии?

С сексуальным насилием всё оказалось сложнее. На него обращает внимание пока только само общество, а не жертвы, которые все еще боятся стигматизации.

«Дети о таком вообще стараются молчать, потому что им угрожают, их шантажируют взрослые насильники, — рассказывает Кямаля Агазаде. — Они стесняются, боятся, думают, что на них будут показывать пальцем, травить». Таким образом, по ее словам, педофилия остается скрытым преступлением, особенно когда это происходит в отдаленных регионах.

О сексуальном насилии, по словам правозащитницы, стали больше говорить в последние годы, когда просветители в гражданском обществе, через соцсети, обращали внимание на эти проблемы.

«В 2010 году мы выявили девочку, она нам рассказала, что ее заставляли выйти замуж за психически неуравновешенного родственника, мы обратились в полицию, и после этого пошла цепочка, — рассказывает Агазаде. — Потом была вторая, третья история из регионов страны, мы обращались в полицию и одновременно говорили об этом в социальных сетях, и потом начинались дискуссии».

Она рассказала, как еще три года назад 11-летняя девочка забеременела от отчима, и все говорили, что она непременно должна рожать. «Мы тогда об этом писали, что этого нельзя делать, это опасно», — вспоминает правозащитница. Сразу после этого случая правозащитнице в «Инстаграме» стали писать девочки и женщины и рассказывать, что с ними произошли похожие истории.

«Сегодня ко мне приходят уже взрослые женщины, у которых подобное случилось 10 лет назад, и ты видишь, что это всегда было, но об этом не говорили, — продолжает Агазаде. — И сейчас то, что девушка об этом рассказывает, хочет от этого освободиться, уже хорошо».

Признаться хотя бы друзьям

Такое же освобождение почувствовала Хаяля (имя изменено), когда спустя 20 лет после случившегося решила рассказать обо всем близким подругам.

Начиная с 10 лет, на протяжении четырех лет ее систематически домогался дядя. «Я боялась, что если мать узнает, она будет обвинять меня, потому что у нас в обществе принято обвинять жертву, — вспоминает она. — А если бы узнал брат или отец, они бы его [дядю] убили, потому что для них это дело чести. Так принято».

Хаяля оказалась заложницей не только стигматизации жертвы, но и «понятий». «Я уже тогда не доверяла полиции», — говорит она. Она сомневается, что полиция ее бы защитила, и беспокоилась не только за себя, но и за брата с отцом, которые оказались бы за решеткой после такого «убийства чести».

Но когда Хаяле исполнилось 14, она не выдержала и рассказала все матери. «Когда она услышала это, у нее случился микроинфаркт, а потом она схватила меня и отвела к гинекологу, потому что подумала, что я ей вру, и он меня насиловал, — рассказывает Хаяля. — Это настолько запрещенная тема, что мы даже для гинеколога легенду придумали, надели мне на палец кольцо, будто я обручена, хотя мне было всего 14».

Из-за случившегося Хаяля годами боялась мужчин, избегает их до сих пор и только недавно стала задумываться об отношениях.

«Но я поняла одну вещь — надо говорить, если не всем, то хотя бы своей семье, — рассказывает она. — Года три назад я решилась рассказать все друзьям. Я увидела, что они меня не осудили, а сами начали говорить, что с ними было то же самое».

По ее словам, она была не первой, кого домогался дядя: «Но та, другая девочка молчала, и он решил, что останется безнаказанным. Вот поэтому надо говорить, чтобы такие истории не повторялись».

И тем не менее, Хаяля не готова рассказать обо всем публично, в соцсетях — она не сомневается, что найдутся те, кто будет ее осуждать: «#MeToo [движение за права женщин — Би-би-си] у нас не работает».

С ней согласна правозащитница Шахла Исмаил. «#MeToo еще не получается, потому что остается порицание со стороны общества, — говорит она. — У нас в обществе еще нет сознательности, чтобы делиться своими историями, которые нужны, чтобы окрылять, вдохновлять, чувствовать солидарность».

Впрочем, в Азербайджане в последние годы набирает силу кампания за права женщин. В стране, где не принято протестовать публично, 8 марта прошлого года впервые прошла акция протеста под лозунгом «Нет насилию против женщин». После этого акции стали регулярными.

Почему молчат мальчики?

Женщины и девушки, хотя и редко, но уже говорят о пережитых ими ужасах, о насилии, с которыми их дети сталкиваются в школе и дома. Но насилие над мальчиками — это невидимая часть айсберга.

По данным опроса ООН, всего 0,4% женщин признались, что в детстве стали жертвой изнасилования, 2% говорят, что были жертвами домогательств. Однако еще больше (1,1%) мужчин признались, что в том же возрасте стали жертвой изнасилования.

Кямаля Агазаде полагает, что мальчику тяжелее избавиться от стигматизации, потому что считается, что «если узнают, он уже не станет мужчиной». «По моему опыту, девочки чаще рассказывают об этом, чем мальчики, — говорит она. — В нашем приюте проходят реабилитацию дети, которые подверглись насилию, и у нас в основном девочки — значит, девочки говорят об этом больше».

Исходя из опыта ее приюта, жертвами сексуального насилия чаще всего становились мальчишки-беспризорники, которым по 8−10 лет.

По данным Всемирной организации здравоохранения, в мире каждая пятая женщина и 1 из 13 мужчин сообщают, что в детстве подвергались сексуальному надругательству.

А немецкое издание Deutsche Welle со ссылкой на экспертную оценку сообщает, что каждый пятый ребенок в Европе становится жертвой сексуального насилия.

Множество исследований показывают, что подобная трагедия в детстве приводит к долгосрочным психическим последствиям — чувству вины, фобиям, зависимостям, депрессии, тревожности, посттравматическому стрессовому расстройству.

Однако как в Азербайджане, так и во всем мире выявлять сексуальные преступления против детей сложно, и насилие может длиться годами.

Иллюстрации Магеррама Зейналова