В Слонимском районе средняя школа превратилась в монастырь

Каменная церковь на горе. Деревянный глухой забор, на нем табличка: "Без благословения вход на территорию воспрещен". Осторожно жму на кнопку звонка.

Нет, это не школа. И не скит. Это мужской монастырь, который возник десять лет назад. По странному стечению обстоятельств здесь не берет связь ни одного из мобильных операторов. Здесь есть известный со Средневековья источник с целебной водой. И церковь XIX века. Все остальное сделали сами монахи. 

— Долгое время в Кракотке находилось подворье Жировичского монастыря. Я сам был его насельником и знаю, насколько трудное послушание несут там братья из-за паломников… Хотелось тишины. Первым сюда приехал иеромонах Лазарь. Вслед за ним я. Все начиналось с домика на окраине, где мы поселились, — рассказывает мне отец Михей, настоятель Свято-Зосимо-Савватьевского монастыря. — Школа в лесу пустовала давно. Когда-то в ней занимались 300 учеников. Со временем деревня опустела, школьников перевели в соседние Селявичи, и сюда переехал местный ФАП. Так мы и жили какое-то время: в одной половине — медики, во второй — монахи. С 2005-го, прознав о ските, сюда начали приходить послушники. Идея родилась сама собой… В одном из домов деревни мы свои­ми силами сделали ремонт — приемку нового ФАПа проводила целая комиссия. Так мы остались одни.

Десять лет в школьных стенах идет ремонт. Классы превратились в кельи, учительская оделась в иконы и стала камерным домовым храмом. На крыше появился луковичный купол и золоченый крест. В узких коридорах, где раньше громыхал звонок и носились на переменах оголтелые сорванцы с портфелями, — пещерная тишина и образа.
 

Узкая тропинка ведет к верх­нему храму. Тому самому, что мы видели на горке. Ему 126 лет. Редкий в этих местах бутовый камень для строительства крестьяне когда-то свозили на подводах со всей округи. Потому и перестоял храм и царей, и большевиков, и поляков, и немцев, и коммунистов. Деревянная крыша сдалась времени лишь в 1990-х… За пять лет монахи сделали невозможное. Не имея никаких средств, на одни пожертвования дострои­ли колокольню, выполнили внутренний ремонт и возобновили службу. Икону Божьей Матери "Скоропослушница" отец Михей специально заказывал в Греции, на Афоне. Теперь она стоит на самом видном месте, сияя золотом в резном окладе.
 

…День в монастыре идет своим обычным чередом. Топится баня. Гудит, как мини-аэродром, огромная пасека. Из столярного цеха слышится говор молотков и резкий вой электропилы. Здесь делают аналои, скарбонки, киоты, иконостасы и прочую храмовую утварь. И делают мастерски, с любовью. Трое из шести трудников — местные, остальные приехали из Минска по доброй воле. Помогать.
 

Александр Шнейдер заведует в монастыре всей хозяйственной частью, но он не монах, а мирянин. В столице оставил крупную фирму по подбору автоэмалей, две дочери живут сейчас с бабушкой и дедушкой. Они с женой в мае этого года приехали в Кракотку и купили здесь дом. Признаются, что это место тянет их магнитом: побывав раз, уже не могли не вернуться.
 

— В прошлом году мы венчались с супругой в здешнем храме. А в этом — переехали сюда жить. Я заведую мастерской, жена помогает монастырю по хозяйству: работает на огороде, делает закатки, шьет. Мы долго шли к этому, это сознательный поступок. Сейчас очень рады — ведь тут особая атмосфера уединения и покоя. Здесь набираешься сил и начинаешь видеть мир в других красках, — признается Александр. — К детям ездим на выходные, когда нет работы. Скучаем, конечно.
 

Антон приехал сюда из Фаниполя на время, оставив дома жену и ребенка. Он учится в университете на юриста. Монастырь в Кракотке — жгучая потребность души, трамплин для внутреннего роста. Бывает здесь по нескольку раз в год, вахтами. И в последнее время все чаще…
 

Его напарник Андрей Матусевич, пожалуй, самый молодой, но и самый подготовленный специалист цеха. В свои 28 он столяр-станочник высшего разряда. От жизни в Минске смертельно устал, в прежнем общении разочаровался. Узнав об уединенном монастыре, переехал сюда с молодой женой и маленьким ребенком. Теперь каждый его рабочий день начинается и заканчивается молитвой. И он этому рад.
 

В распоряжении монастыря не только пасека на 70 ульев и мастерские. Три гектара земли отдано под огород, где насельники растят всевозможные овощи: картошку, огурцы, помидоры, лук, кабачки, капусту… В бывшем школьном спортзале сейчас гараж, под навесом — старенький, но еще довольно бодрый трактор МТЗ. Весной на нем перепахивают землю, садят и боронуют картошку. Осенью привозят урожай в монастырские закрома.
 

— На полевых работах в сезон заняты все: и настоятель монастыря, и монахи, и трудники. Обет безбрачия и послушания не освобождает от физической работы: мы и траву косим, и пищу себе готовим сами, и дрова колем, и строительством занимаемся. Помощь от прихожан принимаем, но и сами в долгу не остаемся. Кому надо, участок обработаем, семена привезем, посадить поможем. В деревне к этому уже привыкли. Как и к тому, что вход сюда женщинам строго-настрого запрещен, — говорит отец Михей. — Помню, был период, когда в надежде на быстрое исцеление сюда потянулись бомжи, алкоголики и наркоманы со всей округи. Излечите, и все тут! А сами пьют не просыхая… Когда начинаешь говорить о внутреннем желании превозмочь себя и искренней молитве, отмахиваются рукой. Таким мы рекомендуем обратиться в мед­учреждение — монастырю им помочь нечем. Тех же, кто начал внутреннюю борьбу, оставляем у себя.
 

На какие средства живет монастырь? Исключительно на собственные заработки и пожертвования паломников. Мастерская принимает заказы для церквей и приходов по всей Беларуси. Собранный мед отвозят на православные выставки. Из этих денег оплачиваются коммунальные платежи, делается ремонт, заказываются иконы, покупается топливо и запчасти. А еще чай, соль, мука… Постный хлеб по заказу монастыря выпекают в Жировичах. Все остальное готовят сами из выращенного и собранного за лето и осень. В трапезной вы никогда не увидите мясных блюд, только рыбу. Есть и так называемые молочные дни, когда монахам позволено ставить на стол сметану, творог, масло.
 

— Здесь не санаторий с полным пансионом, а монастырь. И люди сюда приходят сознательно, чтобы оградить себя от многочисленных искушений внешнего мира. Оградить и жить в полном соответствии с заповедями. В больших городах достичь этого сегодня невозможно. Отцы еще когда пророчили: в монастыре будет, как в миру, а в миру — как в аду. Так и случилось: честному человеку трудно прокормить свою семью и вырастить детей, чтобы не пойти на сделки с совестью. Поэтому мы и даем обет безбрачия и послушания, чтобы заботиться исключительно о спасении божьем, — говорит отец Михей. — Наивно полагать, что даже здесь, в Кракотке, на отшибе, можно полностью порвать контакты с внешним миром и быть от него независимым.

Электроэнергия, бензин, стройматериалы, расчеты… Даже в глухом лесном скиту нам пришлось бы иметь дело с лесниками и милицией и получать разрешение на строительство. И с этим приходится мириться.
 

Подъем в 5.30. В 6.00 — полуночница (утренняя молитва). До 9.00 завтрак. Затем до 13.00 — послушание (работа). До 14.00 — обед. К 17.00 все работы завершаются, и в 18.00 насельники монастыря идут на трехчасовое вечернее богослужение. В 21.00 ужин, чтение и сон. Такой образ жизни годами ведут четверо здешних монахов: протоиерей Анатолий, иеромонах Михей, иеродьякон Савватий и инок Герасим. У каждого из них своя келья и своя история, которой они не спешат делиться с посторонними. Труд, молитва и спокойное созерцание неподвижного местного пейзажа — так рождается безмятежность.

Сейчас в здании монастыря строится правое крыло — то самое, что раньше занимал ФАП. Здесь будут кельи и большая библиотека. Каждый божий день трудники делают небольшой шаг вперед, метр за метром отвоевывая у хаоса жизненное пространство тихой обители…

Паломники из Польши, Украины и Беларуси, которые приезжают сюда поклониться афонской иконе, всеми силами стараются поддержать богоугодную стройку. Чтобы, несмотря на все финансовые бури внешнего мира, сохранить и укрепить этот невозмутимый островок спокойного и чистого бытия.