Белорус Борис Скосырев: первый и последний король Андорры (часть 1)

А между тем наш соотечественник Скосырев был одним из последних представителей европейских романтических авантюристов. В течение девяти дней на вполне законных основаниях он был королем крошечного государства в Пиренеях. И потерял этот титул, кажется, совершенно случайно.
 

Что еще больше может порадовать граждан нынешней Беларуси, так это то, что в интервью различным изданиям сам Скосырев называл себя "Белым Русским родом из Вильни" (White Russian born in Vilna) и только один раз, в разговоре с корреспондентом журнала "Испания неделя за неделей", - поляком из восточных провинций. Впрочем, тогда, в 20-30 годы ХХ века, по понятным причинам широкой публикой в Западной Европе "Белый Русский" воспринималось не как определение национальности, а как обозначение промонархических воззрений – т.е. русский сторонник белого, монархического движения. Однако же многие факты позволяют предположить, что сам Скосырев считал себя именно белорусом. Поэтому особенно обидно, что в зарубежных исследованиях Бориса I называют то русским, то "уроженцем Литвы", то польским авантюристом. Хочется надеяться, что эта статья вызовет интерес у белорусских историков и поможет нам обрести память о совершенно удивительном человеке, прожившем захватывающую жизнь и оставившем по себе до обидного мало воспоминаний.

Родился Борис Скосырев (Boris Skossyreff – в такой транслитерации он известен в Западной Европе) 12 января 1896 года в Вильне, входившей тогда в состав Российской империи. В течение всей последующей жизни Скосырев утверждал, что он – потомок древнего дворянского рода. Однако записей о роде Скосыревых в российских дворянских метриках не обнаружено. Скорее всего, Скосыревы – белорусская мелкопоместная шляхта, которой удалось подняться по служебной лестнице в империи, в связи с чем родители Бориса переехали в губернскую Вильню из сельской местности под Лидой. А потом, вполне вероятно, и в столицу, Санкт-Петербург.

Свидетельств проживания Бориса Скосырева в столице империи нет, за исключением косвенных. Так, во время допросов в Скотланд-Ярде в Лондоне в 20-е годы ХХ века сам он утверждал, что во время Октябрьского переворота 1917 года он сам, его отец и трое дядей были арестованы большевиками и помещены в Петропавловскую крепость. Там, по словам Бориса, все его родственники были замучены до смерти, а ему удалось чудом спастись и бежать в Западную Европу.

Проживание Скосыревых в Санкт-Петербурге также похоже на правду потому, что ситуация в Вильне во втором десятилетии ХХ века была намного спокойнее, чем в обеих столицах Российской империи, и особого смысла бежать на Запад прямо в 1917 году не было. Кроме прочего, достоверно известно, что у Бориса Скосырева было великолепное университетское образование, уже в 21 год он свободно говорил на английском, французском и немецком языках. Сам Скосырев утверждал позже, что учился в Оксфорде и Лицее Людовика Великого в Париже. Однако в обоих этих учебных заведениях нет записей о таком студенте. Виленский университет к началу ХХ века был закрыт уже 50 лет, потому единственный похожий на правду вывод – что высшее образование было получено Скосыревым в Петербуржском университете.
 

Итак, в 1917-1918 годах, в возрасте 21 года Скосырев оказывается в Лондоне, без связей, друзей, родственников и средств к существованию. Найти работу, несмотря на отличное знание английского, не представляется возможным, и потому единственный выход для молодого человека дворянских кровей (пусть эти корни и не признаются никем официально) – военная служба. Неизвестно, каким образом Скосырев познакомился с Оливером Локер-Лэмпсоном, потомком древнего британского рода и создателем Королевской службы военно-морской авиации (RNAS). Одним из подразделений RNAS была Королевская служба военно-морских бронированных машин (RNACD). Именно в эту службу, созданную по инициативе и на средства Локер-Лэмпсона, и устроился Скосырев в 1918 году, скорее всего, в качестве переводчика.
 

Надо отметить, что знакомство с будущим членом парламента и известным политическим деятелем Локер-Лэмпсоном сильно повлияло на будущую судьбу Бориса Скосырева. Его непосредственный начальник, ставший впоследствии и другом, вращался в высших кругах британского общества и был на короткой ноге с представителями августейших семей Европы. Именно это, наверное, и позволяло впоследствии Борису Скосыреву утверждать, что он учился вместе с принцем Уэльским и лично знаком с нидерландским королевским семейством.
 

Впрочем, сперва Скосырев просто участвовал в операциях RNACD в Галиции в рамках борьбы с советской властью. Известно, что он также предлагал свои услуги "объединенному посольству держав Антанты в России". Там, в Украине, Скосырев, скорее всего, познакомился с генералом Кутеповым: существуют свидетельства того, что они были знакомы, а похищение Кутепова в 1930 году сильно напугало и расстроило Скосырева.

К 1919 году борьба с большевиками в Украине силами регулярных соединений практически сошла на нет и RNAS вернулась в Англию, бросив на произвол судьбы все свое оборудование и вооружение.
 

Снова оказавшийся в Лондоне Скосырев сумел устроиться "по специальности": в военный атташат Японии в Лондоне. Страна восходящего солнца активно поддерживала российское Белое движение, и для планирования военно-диверсионных операций был необходим переводчик с русского.

В январе 1919 года Скосырев открывает счет в Русско-Азиатском банке в Лондоне. Следовательно, можно предположить, что именно в этот момент он начинает сотрудничать с японцами. Однако, по всей видимости, это сотрудничество оказалось не очень плодотворным: уже через некоторое время Бориса задерживает полиция за выдачу необеспеченных чеков при оплате жилья и других счетов.
 

О жизни Скосырева в начале 1920-х годов в Англии можно судить по статьям в The Times и архивам британской внешнеполитической службы. Правда, самих документов в архивах не сохранилось, только регистрационные записи и их заголовки. А статьи в "Таймс" до обидного коротки.
 

Так, в конце 1919 года появляется информация о конфликте между Борисом Скосыревым и майором японского атташата г-ном Хошимото. Подробностей нет, однако в деле фигурируют сведения о драке и золотых часах японского майора.
 

Так как в это время счет Бориса был уже пуст, единственное логичное объяснение произошедшего заключается в том, что японцы перестали платить Скосыреву, и тот серьезно разругался со своим "куратором", после чего насильно, в счет оплаты, отнял у того золотые часы. Но это – лишь предположение.
 

Вскоре после этого Скосырева задерживает Скотланд-Ярд: чеки, которыми расплачивался Борис за жилье, еду и одежду, оказываются необеспеченными. Кроме того, после ареста выясняется, что проживал Скосырев в британской столице без необходимой тогда регистрации по месту жительства.
 

В ходе рассмотрения в Вестминстерском полицейском суде Скосырев признает вину и дает обещание оплатить все свои счета. Отсутствие регистрации он объясняет страхом перед советскими диверсантами. Его освобождают под честное слово. Счета, кстати, вскоре будут оплачены из неизвестных источников. Вероятно, что деньгами нашему соотечественнику помогло белое движение или друг по боевым действиям Локер-Лэмпсон.
 

В это же время Скосырев подает прошение в Форин-Офис разрешить иммиграцию в Англию из России некой Ирины Скосыревой, вероятно, его сестры. Неясно, было ли прошение удовлетворено: в течение всей дальнейшей жизни Бориса информация о такой женщине не фигурирует.

Так или иначе в начале 1920-х годов Скосырев оказывается в весьма затруднительном финансовом положении. После обвинений в неплатежеспособности и конфликта с работодателем – японским атташатом – найти работу становится практически невозможно. Помощь со стороны друзей не может покрыть все расходы. И примерно в 1922 году Борис направляется в Нидерланды. Там, по его более поздним рассказам, он "оказывает серьезные и секретные услуги королевскому двору", за что королева Вильгельмина, якобы, присваивает ему титул Графа Оранж (Comte Orange). Сразу надо отметить, что в документах Нидерландского двора нет абсолютно никакой информации о Скосыреве. Равно как и о капитане д’Скоссырефф или бароне Экоссырефф, как называл себя Борис в Голландии. Более того, звание графа Оранж ему присвоить не могли никак, т.к. Оранж – фамилия королевского рода Нидерландов и присвоение Скосыреву такого титула было бы равносильно тому, как если бы французу или испанцу в царской России присвоили титул князя Романова.

Очевидно, что, проживая в Голландии, Скосырев активно пытался прорваться в круги высшей аристократии страны при помощи рекомендаций от своего друга Локер-Лэмпсона, вымыслов о дружбе с принцем Уэльским и присвоении самому себе титула русского барона. По всей видимости, успехи были не очень большими, и уже в 1924 году Скосырев получает в Нидерландах два паспорта: голландский и нансеновский. Если натурализация и получение гражданства европейской страны – понятный шаг, то получение т.н. нансеновского паспорта надо объяснить отдельно.
 

Европа 20-30 годов прошлого века была переполнена беженцами из самых разных стран, пострадавших от войны и революций. У многих из беженцев не было вообще никаких документов. Норвежец Фритьоф Нансен предложил выдавать таким людям паспорт от имени Лиги наций, чтобы они могли устраиваться на работу и передвигаться по миру.
 

В середине 20-х годов ХХ века Нансеновский паспорт стал очень популярен среди европейцев, отправлявшихся в Латинскую Америку. Происходило это из-за того, что недавно получившие независимость от Испании страны континента или все еще борющиеся за свою независимость, с неприязнью относились ко всем европейцам, а не только к испанцам. Нансеновский паспорт позволял эффективно "манипулировать национальностью" и представляться по необходимости то русским, то поляком, то финном, то французом. В зависимости от того, кого твой собеседник или партнер ненавидит меньше всех остальных.
 

Получив нансеновский паспорт, Борис Скосырев отправляется в Латинскую Америку, в Колумбию. Там он организовывает коммерческое предприятие "Boris de Skossyreff; import-export, representation" (Борис де Скосырев; импорт-экспорт, представительские услуги). Вообще, в течение 1924-34 годов Скосырев активно путешествует из Колумбии в Европу и обратно. Причем в Колумбии активно пользуется паспортом Нансена, а в Европе – голландским. Именно в Латинской Америке Борис изучает испанский язык, который понадобится ему для главной авантюры его жизни.

За это десятилетие он оставил следы во Франции, Голландии, Великобритании, Бельгии, Испании, Португалии и Германии.
 

В это же время, из-за его активных разъездов и попыток повсюду проникнуть в высший свет, к нему "прилипает" репутация шпиона. Причем в начале 1930-х годов в Англии его подозревали в разведывательной деятельности в пользу нацистов, в Германии – в пользу МИ-6, а в Нидерландах да и по всей остальной Европе – почему-то в пользу Сталина. Скорее всего, Скосырев действительно время от времени выполнял задания британской разведки, но не напрямую, а по просьбе своего друга, Локер-Лэмпсона. Что касается сотрудничества с коммунистами и нацистами, то доказательств этому нет, да и вряд ли они появятся: "красных" Скосырев ненавидел всю жизнь, а с нацистами никогда серьезно не контактировал. Вообще же, подозрения Скосырева в тотальном шпионаже можно объяснить очень просто: начало 30-х годов в Европе было временем неспокойным: кризис и политические баталии, позже разродившиеся Второй мировой, создали прекрасные предпосылки для всеобщей паранойи. В шпионаже на супердержавы тогда обвиняли всех, кто хоть немного выбивался за общие рамки. Точно так же, как сегодня точно выходящих за общие рамки людей вовсю обвиняют в сотрудничестве с ЦРУ, ФСБ или даже белорусским КГБ.
 

21 марта 1931 года в Экс-ан-Провансе Скосырев женится на богатой француженке Мари-Луизе Пара де Гассье (Marie Louise Parat de Gassier). Супруга была на несколько лет старше Бориса и, по словам современников, не очень красива. Однако надо предположить, что она была сильно влюблена в своего избранника. Скосырев вообще, как сообщают все его знавшие, был очень красив и тщательно следил за своей внешностью. Мари-Луиз с легкостью прощала ему интрижки и серьезные романы на стороне. В результате уже после "андоррской авантюры" Борис вернулся к ней насовсем, и они прожили долгую и, наверное, счастливую жизнь вместе.
 

Но в первые годы женитьба нисколько не мешала внебрачным связям Скосырева. Уже год спустя в Каннах он знакомится с английской аристократкой Филлис Херд, урожденной Эварт-Смит. Этот роман продолжается недолго, и уже спустя несколько месяцев Борис знакомится с "американской миллионершей" Флоренс Мармон. 

На самом деле Флоренс была не миллионершей, а бывшей женой фабриканта Говарда Мармона, владельца одной из крупнейших автомобильных компаний того времени: Marmon Motor Car Company. Кстати, компания существует до сих пор как Marmon Group, хотя автомобили она уже не производит. От бывшего мужа г-жа Мармон получала весьма большие алименты, что позволяло ей вести шикарную жизнь и не отказывать себе ни в чем.
 

Флоренс Мармон стала спутницей Скосырева на несколько лет и многие считают, что андоррская авантюра нашего соотечественника была затеяна в основном для того, чтобы впечатлить прекрасную и взбалмошную Флоренс. Другие же считают, что андоррские приключения стали результатом сотрудничества и любовной связи двух международных авантюристов - Скосырева и Мармон. Идеи Бориса, деньги Флоренс.
 

(Окончание следует)