Необходимо повышать уровень правовой культуры в обществе

Источник материала:

Белорусский парламент пятого созыва, решив все организационные и кадровые вопросы, приступил к полноценной работе. Очевидно, что законотворческая деятельность требует немалого жизненного и управленческого опыта. Кто же представляет интересы государства и своих избирателей в высшем законодательном органе страны? Какими убеждениями и жизненными принципами руководствуются парламентарии при принятии решений? Чем живут, о чем мечтают, что хотели бы изменить? Об этом и многом другом “Народная газета” расскажет в своей новой рубрике “Политгостиная”. И наш первый собеседник — председатель Постоянной комиссии Палаты представителей по международным делам Николай САМОСЕЙКО.

— Николай Леонидович, у вас за плечами более двадцати лет судебной практики, затем четыре года — председательство в Постоянной комиссии по законодательству и судебно-правовым вопросам. В нынешнем созыве вы возглавили комиссию по международным делам. Для многих стало неожиданностью, что дипломированный юрист со стажем сменил направление деятельности. Это было вашим решением?

— Скорее, это был выбор моих коллег, которые, видимо, оценили мою предыдущую работу в парламенте и, пусть незначительный, но все же опыт международных контактов. Сразу скажу, что со мной никто не консультировался, выдвигая мою кандидатуру на должность председателя комиссии по международным делам, а самоотвода я не давал. Теперь  намерен совершенствовать свой английский, чтобы больше общаться с коллегами из других стран напрямую.

— Кстати, в своем выступлении при избрании вас на новую должность вы затронули тему эффективности служебных командировок за границу...

— Считаю, что такие командировки не должны превращаться в политический туризм. Депутат должен не просто присутствовать на том или ином форуме, а активно работать, привезти оттуда какие-то идеи, результаты, полезные наработки. К сожалению, эффективность многих служебных командировок оставляет желать лучшего. И задача нашей комиссии — провести необходимую организационную работу в этом плане.   

— С удивлением узнал, что свою трудовую биографию вы начинали слесарем на заводе. Что же все-таки повлияло на выбор профессии? — Дело в том, что по окончании школы я пробовал поступить на биофак БГУ, как раз тогда открылось на факультете отделение генетики. Со средним баллом в аттестате 4,5 на вступительных экзаменах показал один из лучших результатов — 23,5 балла. Однако для поступления не хватило полбалла. Поработал слесарем, потом призвали в армию, служил в Чехословакии. Там на глаза случайно попался Уголовный кодекс Белорусской ССР. Уж не знаю, что меня в нем тогда заинтересовало, но с того момента твердо решил стать юристом.

— Коллеги отрекомендовали вас как хорошего семьянина. Что для вас семья?

— Семья всегда первична, и служебная деятельность на чаше весов ее не перевешивает. Я придерживаюсь мнения, что мы работаем для того, чтобы жить, а не живем, чтобы работать. И никакая карьера, никакие награды семью мне не заменят. Жена у меня тоже юрист, но вопреки известной пословице это отнюдь не мешает нашим взаимоотношениям. Мы часто проводим время вместе, любим отдыхать на даче под Минском. Не скажу, что мне нравится копаться в грядках с утра до вечера, картошку гектарами не выращиваю. Но сажаем всего понемногу, ведь выращенные собственными руками овощи и фрукты, натуральные, без всякой химии, намного вкуснее купленных в магазине или на рынке.

— У вас в семье трое детей, причем одного ребенка вы взяли из детдома. Если не секрет, кто проявил инициативу — вы или супруга?

— Это общее решение. Мы случайно узнали, что у одного нашего давнего знакомого жизнь не сложилась и он отдал сына в детский дом. Решили поддержать этого мальчика, ему тогда было восемь лет, и поехали его навестить, пообщаться. Раз поехали, два, потом как-то зачастили, искренне привязались к ребенку. И в какой-то момент поняли, что уже не можем без него, дома чего-то не хватает. Так появился у нас еще один член семьи, и мы ни разу об этом не пожалели.    

— Хочу спросить вас не только как профессионала, но и гражданина. Сейчас на всех уровнях много говорят о необходимости гуманизации уголовного законодательства, о том, что наказание должно быть соразмерно тяжести содеянного. Ваше отношение к этой проблеме?

— На мой взгляд, более точным является термин “оптимизация законодательства”. Да, есть такие категории преступлений, которые вполне можно перевести в ранг административных правонарушений, например, в сфере экономических правоотношений. Но зачастую излишние либеральность и гуманизм просто неприемлемы. Например, когда речь идет о насилии в отношении детей или преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотиков.

— Но разве справедливо, когда за несколько граммов “дурмана”, найденных у 16-летнего юн-ца, он получает пять лет тюрьмы?

— Я сторонник снижения или ликвидации нижнего порога санкций. Например, статья 328, часть 3 предусматривает от 8 до 13 лет лишения свободы, и я бы убрал “от 8”, чтобы суды могли расширить принцип индивидуализации наказания. Наркобароны, постоянные сбытчики наркотиков должны получать по максимуму. В отношении же человека, который оступился либо ради интереса попробовал наркотики, естественно, санкции должны быть намного мягче.

— Не кажется ли вам, что одна из проблем нашего общества — неуважение к закону? Мы хотим жить, как на Западе, кто-то восхищается демократией по западному образцу. Но готовы ли мы сами к этому? Посмотрите, сколько жалоб поступает от граждан на соседей, ведущих себя слишком шумно после одиннадцати вечера. Несмотря на законодательные запреты, на остановках общественного транспорта по-прежнему курят, в общественным местах распивают пиво, за руль садятся пьяными и так далее. Откуда такой правовой нигилизм?

— Проблема, как мне кажется, заключается в низком уровне правовой культуры нашего общества. Что делать? Нужен постоянный ликбез в этом направлении, причем с раннего детства. Это должна быть системная программа, наподобие той программы финансовой грамотности, которую задумали банкиры. Важно понимать и разграничивать такие понятия, как свобода и ответственность. Лучше всего по этому поводу сказал один из философов: “Моя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого”. У нас в менталитете, говорю это как судья с двадцатидвухлетним стажем, крепко укоренилась надежда на авось, и многие преступления совершаются по принципу “авось не поймают”. А в сознании должен преобладать принцип неотвратимости наказания. 

— А может, просто ужесточить само наказание за несоблюдение законов?

— Не думаю, что это очень поможет. Я не сторонник жестких наказаний. Социологические исследования показывают, что ужесточение наказания никогда не достигало цели искоренения преступлений. В Древнем Китае во время приведения в исполнение приговора в толпе орудовали карманники. В тех американских штатах, где сохраняется смертная казнь, число преступлений, за которые она может быть назначена, выше, чем в тех штатах, где она отменена. Надо повышать уровень общей культуры. Давайте согласимся и с тем, что это еще во многом процесс объективный, зависящий от социально-экономического положения, развития самого гражданского общества. Ведь в прошлом веке в нашей советской истории были периоды, когда интеллигенция как класс вырубалась под корень. Беларусь еще молодое государство, мы только начали процесс взросления, и вместе с ним обязательно будут совершенствоваться общественные отношения.  

— Интересно, а о чем мечтаете сегодня? — Когда-то давно с удовольствием прочитал произведения Всеволода  Овчинникова “Ветка сакуры” и “Корни дуба”. С тех пор мечтаю побывать на двух островах — в Великобритании и Японии. Абсолютно разные культуры, уникальные традиции, и все это очень хочется увидеть собственными глазами.