В небе над Кандагаром

Источник материала:

Он прикрывал ввод советских войск в Демократическую Республику Афганистан. С конца 1979 по 1982 год отлетал первый срок «за речкой». Потом — ​перерыв, связанный с учёбой в Военно-воздушной академии имени Ю. А. Гагарина, — и снова два года в афганском небе. 300 боевых вылетов на прикрытие, разведку, штурмовку… Наши войска уже вернулись на Родину, а его самолёт летал там до июня 1990-го, ведя разведку в интересах правительственной армии.

В юные годы

Родился и вырос Вячеслав Рак в небольшом белорусском городке Раков, что в Воложинском районе на Минщине. Еще мальчишкой начал грезить о небе. Глядя на пролетающие над головой самолеты, завидовал тем, кто сидит за штурвалом в кабине. Вопрос выбора профессии перед пареньком не стоял. Во что бы то ни стало Слава решил стать военным летчиком.

— Не скажу, что в начале учебы я радовал родителей и преподавателей хорошими отметками. Правда, со временем осознал, что так цели своей не добьюсь. Вот и пришлось усиленно корпеть над учебниками. В итоге аттестат получил неплохой, что и позволило мне в 1971 году стать курсантом Черниговского высшего военного авиационного училища летчиков. Там тоже не расхолаживался и окончил училище в числе лучших.

Назначение молодой офицер получил на южные рубежи СССР, в Туркестанский округ. На Чирчикском аэродроме базировался 136-й авиационный полк истребителей-бомбардировщиков. Первой боевой машиной Вячеслава Рака стал многофункциональный МиГ‑21. Со временем освоил самолеты марки Сухого.

Предвоенная обстановка

— Накануне ввода наших войск в Афганистан там шла жесточайшая борьба за власть, вспыхивали вооруженные мятежи. Кабульский диктатор Амин развязал масштабный террор как в отношении своих политических оппонентов, так и многих тысяч простых граждан. Гибли военные и гражданские специалисты, которые обучались в Советском Союзе. Те, кто восхищался образом жизни наших людей, стремились наладить подобные отношения в полуфеодальном Афганистане.

— К примеру, мой друг из Кандагарского авиагарнизона — ​капитан ВВС Наби — ​при Амине содержался в тюрьме, — ​говорит Вячеслав Николаевич. — ​Там его приковывали к сеточной койке, по которой пускали электроток. Он не знал, сможет ли дожить до следующего утра. Кстати, его товарищей изуверы живыми выбрасывали из летящего транспортного самолета. Афганский летчик избежал смерти лишь благодаря приходу к власти Бабрака Кармаля.

Как информировал нас КГБ, а я в то время исполнял обязанности начальника разведки полка, многие афганские гарнизоны не подчинялись кабульским властям. Их командиры явно дожидались вторжения американцев и пакистанцев. Неудивительно, что потом некоторые из частей едва ли не в полном составе переметнулись воевать к моджахедам.

Вопиющая расправа произошла с нашими военными советниками в Кундузе. О ней рассказал единственный, чудом спасшийся офицер, которому удалось выйти на советскую погранзаставу. Командир афганского корпуса поочередно приглашал наших офицеров в свой кабинет, крепко жал руку, благодарил за службу. Говорил, что афганская армия в услугах советников больше не нуждается. Стоило советскому офицеру повернуться и направиться к выходу, как ему тут же стреляли в спину. Выживший советник указал нам на карте место, где находится штаб корпуса, а еще дом, принадлежавший палачу-генералу. Офицер умолял летчиков разнести эти здания в пух и прах, чтобы отомстить за убитых товарищей.

Начало боевой работы

— Ночью 25 декабря 1979 года я и мой ведомый — ​старший лейтенант Марат Кутуев — ​вылетели на своих самолетах с аэродрома Кокайты, что под Термезом. Курс взяли на афганский город Мазари-Шариф. В эти часы советские войска уже начали движение через границу, армейские колонны на марше растянулись на десятки километров. Мы получили приказ заблокировать местный аэродром. Существовала реальная угроза, что афганская авиация может подняться в воздух и разбомбить понтонные переправы через Амударью. Тогда перевалившие через пограничную реку части подвергнутся удару верных Амину войск.

Мы знали, что в ночное время афганцы летать не могут, и потому аэродром атаковали с рассветом. Их наземный персонал с первыми лучами солнца зашевелился. Судя по столбам пыли у края стоянки самолетов, двигатели уже работали. Снизившись, дали пушечные очереди вдоль взлетной полосы. Афганцы тут же начали разбегаться по укрытиям. Так и «висели» мы над Мазари-Шарифом в ожидании пары сменщиков. Потом еще не раз вылетали на разведку. Так началась для меня систематическая боевая работа. А через две недели мы перебазировалась на новое место дислокации — ​в Кандагар.

Представление к ордену

— Каждый день наши истребители-бомбардировщики разведывали и атаковали опорные пункты душманов, их склады вооружения, автотранспорт. В единичных экземплярах у них была своя бронетехника. Информацию о целях черпали большей частью от афганской агентуры и войсковых разведчиков.

Однажды источник сообщил, что в зоне нашей ответственности состоится сходка главарей бандгрупп из трех ближайших провинций. На нее также прибыли два высокопоставленных пакистанских офицера. В условленный час душманскую базу накрыли восемь истребителей-бомбардировщиков. Первые четыре машины дали залп реактивными снарядами, и моджахеды попрятались по убежищам. Вторая четверка обрушила на их схроны мощные авиабомбы.

После удара на перепаханную территорию базы вышла рота десантников. «Голубые береты» насчитали там 195 бандитских трупов. Всего же, по нашим данным, в месте сборища находилось 220 душманов. Одному из пакистанцев удалось ускользнуть, а второй от взрыва лишился обеих ног. После налета все «духи» в округе два месяца воевали между собой — ​выясняли, кто выдал их русским. А информатор — ​сотрудник афганской госбезопасности — ​спокойно пил чай на нашем аэродроме. Это был наш самый результативный вылет за все время пребывания в ДРА. За успешное выполнение задания всех ребят представили к ордену Красного Знамени.

О любимой «сушке»

— Из машин, на которых мне довелось летать, самые приятные впечатления оставил истребитель-бомбардировщик Су‑17 с изменяемой геометрией крыла. На нем было установлено совершенное по тем временам навигационное оборудование, безотказные средства спасения. Мощный двигатель развивал на форсаже тягу более 11 тонн, что позволяло поднимать в воздух до четырех тонн боевой нагрузки. Отличные результаты давала стрельба из двух авиапушек, от которых душманам доставалось не меньше, чем от бомб и реактивных снарядов.

Однажды при атаке укрепленного кишлака я заметил в одном из дворов два автобуса. Неуправляемые реактивные снаряды уже были расстреляны, пришлось дать по цели пушечную очередь. Переполненные «духами» машины, на которых они собирались драпать из кишлака, разлетелись на куски. Мотострелки тогда очень благодарили за снайперскую стрельбу.

Друзья-однополчане

— Самое тяжелое на войне — ​терять боевых друзей. Сложили  головы в Афганистане мои товарищи — ​капитан Виктор Гавриков и старший лейтенант Евгений Хлебников. Еще одного летчика не стало, когда я учился в академии. Сожалею, что не помню фамилии двух отважных авиатехников, бросившихся спасать экипаж загоревшегося транспортника. Самолет выкатился за взлетную полосу и попал на минное поле, окружавшее аэродром. Не уцелел никто…

Погибли и мои афганские друзья — ​летчики Наби и Наджибулла. Они учились в нашей военной академии, прекрасно говорили по-русски. Не раз бывал у них дома в гостях. Первого подбили во время боевого вылета, а Наджибулла — ​заместитель командующего афганскими ВВС — ​летел на транспортнике с одного аэродрома на другой, его самолет душманы достали из переносного зенитного ракетного комплекса.

В Военно-воздушных силах я прослужил до 1992 года. Ушел в запас в должности начальника штаба авиадивизии. Вернулся на Родину, в Беларусь, и поселился в деревне Горани, что возле Аксаковщины. С этого времени работаю в системе здравоохранения. Часто общаюсь с бывшим комэском Александром Постновым, который сейчас проживает в Лиде. Бывший штурман нашего полка Александр Некрасов обосновался в Минске, с ним также поддерживаю тесную связь. Многие из моих однополчан после увольнения из армии поселились в Московской области, и с тех пор мы регулярно навещаем друг друга…

Если бы мне выпало прожить вторую жизнь, я бы опять прошел по проторенному пути и вновь поднялся в грозовое афганское небо. И сделал бы это не один раз!

Записал Сергей Ручанов, «Ваяр», фото из личного архива ветерана

 

Теги: Минск