Источник материала:

Полесская «Амазония»

Твердая поступь зыбкой дороги

До начала массовой мелиорации Полесье выглядело совершенно не так, как сегодня. За последние полвека ландшафт изменился неузнаваемо, и современному белорусу просто трудно представить себе совсем еще недавнюю по историческим меркам картину Белорусского Полесья.

Известный географ Аркадий Cмолич так описывал Полесье: «Бесконечные болотные пустыни, поросшие то мелкой лозой, то высоким камышом, тянутся десятками верст; их прерывают вековые боры, повыраставшие на песчаных холмах, островах, раскиданных среди болота. На этих же островах построены редкие деревни полешуков и находится их пашенное поле. От деревень через болота тянутся гати, замощенные хворостом и бревнами... А по ним идет полесская дорога — иногда на несколько верст. У хозяина поле иногда бывает на нескольких островах, которые лежат далеко от деревни в болотной и лесной глуши. Чтобы добраться до них, приходится идти по кладкам, вымощенным через болото». А вот как выглядела в 1882 году по описанию «Живописной России» «магистральная» дорога Гомель — Брест: «...дорога от местечка Петриков в Мозырском уезде, проведенная параллельно течению Припяти до станции Лыщи Пинского уезда, составляет 218 верст. На ней 48 мостов и 83 гати. Мосты занимают 529 сажен, гати — 14.406 сажен. Каждая весна, каждая осень изуродует эти мосты и гати до такой степени, что нередко даже почтовое сообщение совершенно пресекается».

А ведь далеко не везде на Полесье были даже такие дороги. Недаром кульминационный момент эпического романа Мележа «Люди на болоте» — совместная прокладка крестьянами изолированной от мира деревни Курени гати через болото — символической дороги к новой жизни. Наверное, стоит увековечить мележевский синтез исторической реальности и художественного вымысла: на реальной гребле, соединяющей Алексичи с Кореневкой, нужен пусть скромный, соразмерный с достатком местности, мемориальный знак. Ведь кореневская гребля — не единственно важный артефакт для национальной памяти. Например, в межвоенной Западной Белоруссии важным мероприятием было строительство гребли Лахва — Давид–Городок, финансировавшееся властями, давшее возможность заработка многим маявшимся без работы полешукам и ощутимо улучшившее экономическое и культурное самочувствие края. Обычный информационный указатель с лаконичным текстом не сильно обременит местный бюджет, а польза культуре немалая, даже если остановится у него каждый сотый из проезжающих.

Гати — один из самых древних типов дорожного покрытия, известный человеку еще в каменном веке. В раскопках в торфяном болоте около английского Гластонбери нашли гать, проложенную около 6 тысяч лет назад! В кислых анаэробных почвах при благоприятных климатических условиях и искусном строительстве гать может надежно прослужить многие десятилетия. Например, в 1943 году участок Аляскинского шоссе в Юконе был построен в виде гати, засыпанной гравием, впоследствии его покрыли слоем асфальта.  Кстати, гать служит еще и образцом бережного отношения к природе — ведь болото по сторонам гати не требуется осушать, как при прокладке современных дорог.

В конце XIII века, после поражения восстания в Пруссии против власти Тевтонского ордена, в Великое княжество Литовское переселилось целое племя пруссов, барты, которых великий князь Тройдень расселил преимущественно на территории современной Гродненской области. Вплоть до самого конца ВКЛ, до XVIII века, барты, известные также как борти, составляли своеобразную корпорацию крестьян, занятых на государственной службе. Во времена войн или подготовки к будущим военным кампаниям они были обязаны строить и ремонтировать гати, гребли, мосты, а в периоды относительного спокойствия занимались обычным крестьянским трудом. Покорение Пруссии далось крестоносцам нелегко, а Литву они так и не смогли завоевать силой. Ведь балты издревле привыкли жить среди болот. У них были не только открытые всякому глазу гати и гребли на «нормальных» дорогах, но и секретные, скрытые под водой примерно до уровня пояса. Трассировка таких подводных дорог, специально прокладывавшихся извилистыми, ведущих к укрытиям или языческим святилищам, была известна только немногим посвященным проводникам. Неизвестно точно, как они именовались в свое время, но сегодня историки называют их «кулгриндами», от диалектных жемайтских слов kulis — камень и grinda — мостовая. Больше всего следов или известий о них сохранилось в современной Литве, но некоторые известны и у нас в Беларуси, например, на озере Красное и между деревней Наносы и Мяделем на озере Нарочь. Нарочанская «кулгринда», называемая в народе чертовой греблей, вымощенная плотно уложенными камнями, находилась на глубине примерно 125 см от поверхности воды, а от дна озера возвышалась где–то на 160 см. При длине около 1 км она имела ширину, достаточную для проезда 4 запряженных коней одновременно.

Мне кажется, дело нашей национальной чести воссоздать — в Припятском ли заповеднике или в Кудричах под Пинском, которые считаются одним из наиболее сохранившихся полесских «островов», — несколько знаковых участков характерного полесского пространства (ну разве что более ухоженных, опрятных, упорядоченных, чем те, давние, настоящие). И дать представление современному туристу о типичном образе жизни полешуков. Надо, чтобы изрядная часть дороги — быть может, не один километр — пролегала по настоящей бревенчатой гребле. И чтобы по аккуратным кладкам можно было пройти к другим островам «архипелага»: к рыбацким куреням, к пристани с традиционными челнами–однодревками... И тогда узнать, почувствовать всю первозданность и неповторимость бескрайней полесской «Амазонии».

Автор публикации: Александр БЕЛЫЙ