Замминистра энергетики: Человек, "уронивший" реактор на БелАЭС, сразу был уволен

Источник материала:

Заместитель Министра энергетики Республики Беларусь Михаил Михадюк дал большое интервью литовской телерадиовещательной компании LRT, в котором подробно ответил на вопросы, касающиеся строительства Белорусской АЭС.

Большая стройка. Как выглядят реакторный цех и турбинный зал БелАЭС

«Собственные топливно-энергетические ресурсы обеспечивают только 18% потребности»

В интервью Михаил Михадюк объяснил, почему для строительства была выбрана непосредственно площадка в Островце. Этот вопрос литовцы не раз задавали белорусской стороне.

По словам замминистра в 1982 году под Минском было начато строительство Минской атомной тепловой станции (Минская АТЭЦ), главным предназначением которой было обеспечение теплофикации Минска в связи с бурным развитием промышленности и города в целом. До начала строительства Академией наук совместно с отраслевыми специалистами был проделан большой объем исследовательских и изыскательских работ.

«К сожалению, авария на Чернобыльской АЭС перечеркнула этот проект, как и многие другие атомные энергетические проекты не только в Советском Союзе, но и во всем мире, так как надо было разобраться в причинах аварии и прочих связанных с этой темой вопросах», — пояснил Михадюк.

Но благодаря этим исследованиям, к началу реализации проекта Белорусской АЭС первоначальная база по выбору площадки строительства станции уже была. В 2005 году Лукашенко утвердил Концепцию, которой предусматривалось изучение целесообразности строительства атомной электростанции в стране. При изучении учитывалось, в первую очередь то, что собственные топливно-энергетические ресурсы Беларуси обеспечивают только 18% потребности. Большая энергетика, да и коммунальная, фактически строились на потреблении природного газа. На сегодняшний день, по словам замминистра, доля природного газа в топливно-энергетическом балансе Беларуси составляет 95%, при этом топливная составляющая себестоимости электроэнергии достигает почти 70%.

«Цены на природный газ с того времени значительно выросли. Поэтому необходимо было искать пути выхода из сложившейся ситуации», — объяснил Михадюк предложение строить атомную электростанцию, окончательное решение по которой было принято в 2008 году.

«Три площадки под АЭС не прошли испытания»

Первоначально под место строительства станции рассматривались 74 пункта.

«Пункт не нужно путать с площадкой. Пункт — это 500 км², а площадка — 5 км² Площадка определяется на пункте возможного размещения. Главный критерий выбора в соответствии с требованиями МАГАТЭ — это отсутствие на площадке разломов. То есть станция должна „садиться“ на материковый грунт», — пояснил Михадюк.

Потенциальные площадки ранжировали в соответствии с возможностью выдачи электрической мощности, наличием подъездных путей и, самое главное, источника воды. На выбор также влияло наличие военных коммуникаций, газопроводов, возле которых нельзя строить, и многие другие факторы.

Максимально отвечали необходимым критериям четыре площадки: на востоке Беларуси это были Краснополянская и Кукшиновская площадки. Островецкая и Верхнедвинская площадки первоначально рассматривались как резервные.

Затем в соответствии с требованиями МАГАТЭ в части критериев выбора площадки под строительство АЭС были проведены изыскательские работы на Краснополянской и Кукшиновской площадках.

«Мы пригласили для консультации специалистов из двух украинских институтов и подключили к изысканиям российский институт имени Веденеева, изучили международный опыт по карстам и поняли, что размещать АЭС на Краснополянской площадке небезопасно, — рассказал Михадюк. — Можно было попытаться решить проблему с помощью сложных инженерных решений. Однако нигде в мире подобные решения еще не опробованы. А быть первопроходцами, тем более после Чернобыльской аварии, в результате которой наша страна пострадала в наибольшей степени, мы не могли. Да и зачем строить атомную станцию в заведомо опасном месте?»

На второй площадке — Кукшиновской- после изысканий обнаружили ту же проблему. Ученые стали разбираться, и оказалось, что вся восточная Беларусь находится над слоем мелового грунта. На Верхнедвинской площадке первые же исследования показали наличие высоких грунтовых вод и слабый грунт. На Островецкой площадке провели полный объем изысканий и не выявили ни одного отрицательного фактора в соответствии с нормативными документами по размещению АЭС.

Литовские журналисты напомнили замминистра, что в 1993 году белорусские ученые уже исследовали Островецкую площадку и признали ее самой неподходящей для строительства АЭС.

«Мы изучили материалы этих исследований. Беседовали с теми, кто их проводил, и выяснили следующее: ни одной скважины в 1993 году пробурено не было. Все обоснования были сделаны на основе исключительно теоретических исследований. Да и необходимой техники для полноценных изысканий тогда в республике не было», — пояснил Михадюк.

По поводу якобы рекомендаций МАГАТЭ после аварии на АЭС «Фукусима» не строить АЭС ближе 100 километров от больших городов (Островецкая АЭС строится в 53 километрах от Вильнюса, — Прим.TUT.BY), на которые постоянно ссылается литовская сторона, Михаил Михадюк ответил, что таких рекомендацией нет.

«Вас вводят в заблуждение, — заверил замминистра. — Таких рекомендаций и таких документов не существует. Мы, когда выбирали свою площадку, руководствовались документом (мы можем его предоставить), в котором никаких требований по удаленности от городов нет. Есть требования к грунтам и обеспечению водными ресурсами. В Европе много АЭС, которые расположены возле крупных городов, и ни у кого нет претензий».

«Падение» корпуса реактора — результат безответственности одного исполнителя, а не система

Замминистра считает, что ситуацию, которая произошла на АЭС в прошлом году с корпусом реактора (в июле во время перемещения корпус реактора для первого блока БелАЭС проскользнул по стропам и соприкоснулся с землей) нельзя считать инцидентом.

«Это не инциденты. Вот представьте: поставили опалубку, начали заливать бетон. Подкосилась одна „нога“, и слилось на землю около пяти кубометров бетона. Это что — нарушение безопасности станции? Этот бетон тут же убрали, поправили опалубку и залили бетон снова. Вот это первый так называемый инцидент который представили как какую-то аварию», — заявил Михадюк.

Чиновник считает, что если подавать всю информацию о таких «мелких событиях», которые сегодня происходят на стройках, в том числе и в Литве, газеты были бы заполнены только этой информацией.

«Это обычное, рядовое происшествие на стройке, хотя, конечно, таких вещей нельзя допускать», — заметил Михадюк и пояснил, что у МАГАТЭ есть шкала происшествий, по которым надо уведомлять общественность и страны-соседи. И случай на БелАЭС в эту шкалу не попадал, потому что «это не ядерное происшествие».

Замминистра подчеркнул, что этот случай — результат безответственности одного исполнителя, а не система. А специалист, который допустил это, сразу был уволен.

«С момента ввода станции в эксплуатацию мы закроем полеты над АЭС»

Литовские журналисты во время интервью еще раз подняли тему безопасности АЭС при падении на нее самолета. Недавно российский генподрядчик рассказывал, что проектом предусмотрены все вероятностные аварии, в том числе ситуация с падением самолета, вероятность которой по проектным расчетным данным оценивается как 10 -6. То есть эту вероятность в конструктиве можно просто не рассматривать.

«Наш проект рассчитан на падение самолета или фрагментов весом в 5,7 т. Все это было очень подробно показано экспертам во время проведения SEED-миссии в части внешней защиты АЭС от воздушных судов. Сегодня в мире нет ни одной станции, которая выдержит большой самолет. Для этого понадобились бы такие капитальные вложения, что станция никогда не смогла бы окупиться. Надо не допустить, чтобы на станцию упал такой самолет. С момента ввода станции в эксплуатацию мы закроем полеты над АЭС. Это будет определенная зона. Мы создали систему противовоздушной обороны станции, а также реализовали другие мероприятия, направленные на то, чтобы такое событие не произошло гарантированно», — рассказал Михаил Михадюк.

Он также подчеркнул, что если трагедия с самолетом происходит в небе, то самолет в воздухе разваливается на фрагменты. Масса самого большого реактивного двигателя, который является неделимым фрагментом самолета, составляет 5,7 т, остальное — каркас и тонкая обшивка.

«По этому поводу волноваться не надо, надо волноваться, чтобы станция была построена качественно, в соответствии с проектом, и чтобы были подготовлены кадры», — заявил замминистра.

Теги: Минск