Юрий Дракохруст: Приключения рейтинга президента, или Какой процент у Лукашенко

Источник материала:

Хлесткий мем про низкий рейтинг Александра Лукашенко приобрел большую популярность в белорусском обществе. Рейтинг якобы основан на данных онлайн-опросов, проведенных в последнее время в ряде интернет-изданий. Но каков он на самом деле, правда ли, что он в действительности столь низок?

• 
  Юрий ДракохрустОбозреватель белорусской службы «Радио Свобода»

  Кандидат физико-математических наук. Автор книг «Акценты свободы» (2009) и «Семь тощих лет» (2014). Лауреат премии Белорусской ассоциации журналистов за 1996 год. Журналистское кредо: не плакать, не смеяться, а понимать.

  Блог Юрия Дракохруста на сайте «Радио Свобода»

Сразу же признаюсь читателям, что Александр Лукашенко — не тот кандидат, которому лично я отдаю предпочтение. Поэтому сомнения в справедливости удачного в политтехнологическом смысле мема — не от симпатий к этому политику.

Но сомнения тем не менее есть.

Подобные голосования на различных интернет-ресурсах проводились и накануне выборов 2010 года. Тогда в этих онлайн-голосованиях перевес оппозиционных кандидатов был тоже внушительным.

На сайте rupoll.com за Андрея Санникова были готовы голосовать 47%, за Лукашенко — малоубедительные 7%. Опрос на tut.by показывал тогда такой набор фаворитов: Романчук — 32%, Санников — 22%, Лукашенко — 13%.

Между тем репрезентативные опросы НИСЭПИ показывали существенно иные цифры. Согласно этим опросам, за Лукашенко в сентябре 2010 года были готовы голосовать на президентских выборах 39%, а в ходе опроса, проведенного сразу после декабрьских выборов, 53% респондентов сказали, что проголосовали за него. 53% — это не заоблачные цифры, которые озвучивала глава ЦИК Лидия Ермошина, но это вполне убедительный перевес. Хотя в интернет-опросах он проигрывал своим конкурентам.

Объяснение этому кроется в двойном эффекте. Аудитория СМИ, проводящих интернет-опросы, — это не все общество. К тому же в интернет-опросах участвуют те, кто хочет в них участвовать. А это чаще люди, которые хотят изменений, люди с активной гражданской позицией. Однако и они, при всем к ним уважении, — не все общество.

Теперь в Беларуси запрещены несанкционированные опросы общественного мнения, недавно запретили даже онлайн-опросы на интернет-ресурсах.

Тем не менее основания для кое-каких выводов все же есть. Недавно «Наша ніва» опубликовала данные опросов, которые якобы провел Институт социологии НАН в марте-апреле нынешнего года. «Наша ніва» обнародовала только данные по Минску, результаты ответов на вопрос о доверии президенту — 24%.

Институт социологии НАН эту информацию не подтвердил, но и не опроверг. Можно ей верить или не верить. Любые альтернативные онлайн-рейтинги не слишком репрезентативны по двум указанным выше причинам: площадка в значительной степени обусловливает мнения тех, кто на нее ходит, инициативно высказывают свое мнение люди с активной гражданской позицией, а они не составляют большинства.

Американский политик Эдлай Стивенсон претендовал на пост президента США в 50-х. На одной встрече с избирателями экспансивная дама подбежала к нему со словами: «Все умные люди Америки будут голосовать за Вас». «Спасибо, мэм — ответил Стивенсон, — но мне нужно большинство».

Прошлое не всегда можно экстраполировать на настоящее. Но оно полезно для понимания масштабов того или иного явления, связей его различных аспектов и динамики.

Ниже приводится график, который иллюстрирует данные опросов НИСЭПИ в 2005—2016 годах.

В 2016 году власти уничтожили опросную сеть института, после чего публичные данные о популярности белорусских политиков, в том числе и Лукашенко, стали недоступны для широкой публики.

Из графика 1 следует несколько выводов. Уровень доверия всегда несколько выше, чем электоральный рейтинг, чем готовность голосовать за соответствующего политика. Самым худшим для А. Лукашенко в смысле доверия и общественной поддержки был 2011 год — драматическая девальвация национальной валюты в несколько раз. Однако и тогда уровень доверия к нему и его электоральный рейтинг были в районе 20%. Годы выборов 2006, 2 010,2015 годов были для А. Лукашенко не самыми худшими временами с точки зрения народной поддержки. Повторюсь, она не была такой заоблачной, как об этом сообщало ведомство госпожи Ермошиной, но реально и немаленькой, близкой к 50%.

Следующий график показывает, каким было соотношением оценок А. Лукашенко всей страной и столицей. Насколько достоверны данные, сообщенные «Нашай нівай», неизвестно, но известно, как по данным НИСЭПИ соотносились оценки Минска и всей Беларуси.

Как видим, доверие президенту в Минске всегда было ниже, чем в стране в целом. Но при этом траектории уровней доверия в стране и в столице совпадали: когда доверие к президенту падало в стране, оно падало и в столице, и наоборот. На графике видно, что после 2011 года разрыв между столицей и остальной страной несколько увеличился. Однако ситуация нынешнего года представляется похожей на ситуацию лета 2016 года. Тогда, согласно графику 2, доверие президенту выражали 23,5% минчан (почти столько же, сколько в опросе 2020 года института социологии НАН, если верить «Нашай ніве»). При этом в целом по стране доверие ему выражали тогда 38,6%.

Если обратиться к Графику 1, то следует заметить, что голосовать за А. Лукашенко, как за президента, тогда были готовы примерно 30%.

Все сравнения условны, можно ставить под сомнения и прежние исследования НИСЭПИ, и сообщение «Нашай нівы» насчет данных опроса института социологии НАН, и пропорции, которые имели место в опросах НИСЭПИ 4 года назад.

Но лично мне эти вычисленные 30% представляются более реальными, чем пиарные 3% предвыборной пропаганды. Сила действующей власти — не только в подлых (личное мнение) уголовном деле против Сергея Тихановскога и погроме «Белгазпромбанка». Но и в этих добрых 30% реальной народной поддержки. Из кого они складываются? В Беларуси более 20% крестьян. А им Лукашенко ближе культурно, ментально, а они, между прочим, тоже люди, белорусы, избиратели. В стране до четверти пенсионеров. Для них технологические прорывы вряд ли очень актуальны. Конечно, у них есть дети, внуки, у которых своя жизнь. Но и они еще живые, и для них Лукашенко — моральное оправдание их долгой и тяжелой жизни.

Есть и корпус чиновников. В 1994 году Лукашенко был своеобразным «Робин Гудом». Как недавно метко отметил бывший глава НИСЭПИ Олег Манаев, сейчас Лукашенко стал «нотингемским шерифом», главным чиновником страны. А этого чиновничего сословия в стране вкупе с родней — добрый миллион человек. Правда, и Бабарико и Цепкало обещают, что маоистского «огня по штабам» они, когда станут президентом, устраивать не будут. Но кто знает? Как говорил вождь французской революции Жорж Дантон, революция — это 100 тысяч вакансий. Многие белорусские «государевы люди» эту максиму понимают шкурой и боятся, что эти вакансии — это их нынешние места службы.

Так что мемы с мизерным рейтингом — это грамотный пиар. Но по существу это неправда. И самих себя не надо тешить иллюзиями. Выборы 9 августа будут тяжелой борьбой. И не только потому, что нынешняя Беларусь диктатура, которая, как говорил поручик Ржевский из анекдота, может «все опошлить». Но и потому, что за сохранение нынешних порядков — большАя часть белорусского общества, белорусов. По разным причинам — не только из любви к Александру Григорьевичу.

С другой стороны, это вызов и Лукашенко. Он 26 лет плевал на другую Беларусь. Даже если он победит в этом году (политически, а не только по данным госпожи Ермошиной), сможет ли он плевать на другую, новую Беларусь?

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

Теги: Курсы валют, Минск