Бил, но не помнит за что. Продолжается суд над командиром роты и прапорщиком из Печей

Источник материала:

1 октября мы писали, что в Минском областном суде началось рассмотрение уголовного дела в отношении командира учебно-танковой роты Павла Суковенко и прапорщика Артура Вирбала. Их обвиняют в злоупотреблении властью. В тот день допросили трех потерпевших – сержантов Евгения Барановского, Антона Вяжевича и Бориса Шуляковского. Первые два, кстати, по другому делу обвиняются в доведении до самоубийства рядового Александра Коржича.

Во второй день суд закончил опрос Вяжевича и поговорил с остальными потерпевшими (всего их семь), кроме Субоцкого, который на суд до сих пор не пришел, пишет euroradio.fm. В третий день суд допросил Вирбала – и это вышла целая драма с завязкой и кульминацией. Пока не хватает только красивой концовки.

День второй

Антон Вяжевич

Практически все эпизоды, где фигурирует физическое насилие от Вирбала и Суковенко, Вяжевич отрицает или говорит, что это «был только один удар». Год назад Антон дал чистосердечное признание – перед присягой Суковенко распорядился, чтобы сержанты забирали у рядовых пакеты с продуктами питания и сортировали их по принципу мясное – офицерам, напитки – сержантам.

Ранее он рассказывал следователю, что прапорщик Вирбал продавал берцы сержантскому составу и через сержантов одалживал у рядовых деньги – несколько раз в неделю делал это через Вяжевича. Но теперь потерпевший всё отрицает: «Я на своем суде уже говорил, что давал эти показания под давлением. В той части, что Вирбал там какие-то деньги брал, всё это было под диктовку».

Егор Скуратович

Егор сразу сказал: «С Вирбалом у меня никаких неуставных взаимоотношений не было. Он мне всегда очень помогал. С Суковенко был спорный инцидент, когда он мой телефон забрал и сказал, что я должен принести ему новую форму, чтобы вернуть телефон. Хочу сказать, что как командир роты и как человек он хороший».

На допросе Скуратович заявлял, что не имеет никаких претензий к Суковенко, хотя есть много эпизодов о том, как командир не додавал младшему сержанту месячное жалование. Бывали и случаи с суммами в 10-15 рублей. Скуратович не считает действия Суковенко противоправными.

Скуратович предполагает, что был на хорошем счету, поэтому его почти не трогали: «Зачем меня ставить в упор лёжа и бить «машинкой», если я всё знал?»

Артем Бердник

Артем уже осужден за дедовщину в Печах на три года.

По его словам, его никто не заставлял отжиматься, деревянной палкой не бил, продукты он никому не покупал, жалование выдавалось полностью. Свои показания на предварительном следствии не помнит. На все вопросы прокурора Бердник отвечает: «Не помню, не было, нет, не знаю». Павла Суковенко характеризует «с положительной стороны». 

Другие потерпевшие говорили, что обвиняемые «применяли неуставные отношения» к Берднику. Он не знает, зачем они такое говорили: «Может быть, на них оказывали давление». На вопрос, зачем следствию это делать, Бердник предполагает, что стоит задача посадить человека. 

В показаниях Бердника есть рассказ, как Суковенко проверял знания обязанностей сержантов и за неправильные ответы наносил удары «машинкой». Но именно Бердника Суковенко не бил.

Юрий Бритиков

Раз пять сходил для Суковенко в магазин. Денежное довольствие тот не додавал, пару раз ставил в упор лёжа. К Вирбалу никаких претензий не имеет. Показания противоречивые, объясняет так: «Я говорил следователю, что этого не было, а он говорил, что об этом сказали другие свидетели и потерпевшие. Поэтому в протоколе так написано, но это не мои показания».

Диалог Вирбала и Бритикова

Вирбал: Юрий Сергеевич, вы сейчас слышите, что говорите? Вы отдаёте отчёт своим действиям?

Бритиков: Да.

Вирбал: Что вы несёте? Вы на очной ставке, глядя мне в глаза, сказали, что именно я вас бил. Там вы рассказывали, что я вас бил, тут рассказываете, что я вас не бил.

Бритиков: Не было этого.

День третий

Ни один из потерпевших не высказал претензий Вирбалу. «Грешки» были за Суковенко, но в целом и к нему никаких претензий. Потерпевшие заявили, что гражданских исков подавать не будут. Теперь суд допросил Артура Вирбала – и вам действительно стоит это прочитать.

Артур Вирбал

Он рассказывает: «Да, согласен, такое было, что рядовые отжимались 10 раз. Почему? Я увидел, что кровати были не заправлены, подушки лежали вразнобой, стулья валялись. Я построил всех и спросил: «Почему беспорядок?». Все молчали. Такое ощущение, что меня игнорировали. У меня то ли выдержки не было, то ли со зла — приказал принять упор лёжа. Они отжались, навели порядок и все были довольны»

Вирбал говорит, что прошло много времени, и он не помнит многого из того, про что рассказывали потерпевшие. Но он признает вину и чистосердечно раскаивается.

Артур подчеркивает, что никогда не отвечал за мобильные телефоны – это не входило в его служебные обязанности. Вирбал всё время повторяет фразу: «Если потерпевший утверждает, что я его заставил принять упор лёжа и бил, то у меня нет оснований ему не доверять».

Прокурор: Вы когда-нибудь были военослужащих, палкой?

Вирбал: Вроде бы нет. <...> Если Барановский говорит, что я его бил по ноге... Ну, бил — значит бил. Признаю этот удар.

Чуть позже:

Прокурор: Вяжевича вы никогда не били?

Вирбал: Не помню.

Прокурор: А ведь недавно вы сказали, что никогда никого не били. Значит, и Вяжевича не били!

Вирбал начинает злиться и сомневаться в себе. Вначале судебного заседания он выглядел более уверенным.

Судья спрашивает, допустил ли Вирбал пренебрежение к Уставу. «Да, наверное. Я теперь понимаю, что не тем методом добивался порядка и дисциплины. Но в мотивах моего поведения не было поднятия авторитета», – отвечает Артур.

Карточку рядового одолжил один раз – «жизненная необходимость». Не верит в вину Суковенко. Конфликты с сержантами бывали, мог накричать. 

«На момент следствия мы находились в КГБ, я не признавал свою вину. Сделал это только после очной ставки, когда они в глаза сержанты сказали, что я их бил. Возможно они меня оговорили. То, что деревянная палка [которой, по словам сержантов, их били] называется «машинкой», я узнал от следователя. Палкой солдаты выбивали ковёр из комнаты досуга, для других целей «машинка» не использовалась».

Небольшой монолог Вирбала

Понимаете, с 13 октября, как я под следствием, в чём только меня не обвиняли: мошенничество, кража. А тут бил... Ну как бил. По плечу хлопнуть, чтобы взбодрить сержанта? Я не вспомню, кого я ударил по плечу, я их не помню. Никого я не бил. Я стал признавать вину в насилии после очной ставки. Если по-человечески, вот мне предъявляется обвинение, что я в течении года нанёс 6 ударов. Просто цифра шесть со слов. Когда я это делал, даже потерпевшие не помнят. А как я должен это помнить. Я устал, просто устал.

Вирбал сорвался и во всём признался

Прокурор Вадим Лолуа зачитывает показания прапорщика Артура Вирбала, которые он давал во время следствия. Звучит, что он нанес по два удара палкой Вяжевичу и Барановскому. Вирбал психует: «Да, хорошо, бил. Помню, что бил, за что – не помню». Через пять минут вдруг говорит: «Я лучше поберегу свои нервы, всё признаю и поеду отбывать наказание».

Через полчаса Вирбал начал всё признавать: «Да, два удара обоим. Держал в левой руке палку, я – левша. Поводом стало, что сержанты не сходили в медпункт и не расписались». 

Судья: Вы били Барановского по ноге. Это видел Вяжевич. Это было? Расскажите.

Вирбал: Бил левой ногой. Удар пришелся в его правую ногу. Потом бил палкой по спине. Пришел проверяющий, сделал замечание. Я разозлился и нанес удар левой ладонью по плечу. И деревянной палкой по спине.

Судья: Потом вы Вяжевича ударили 7 раз.

Вирбал: Не помню конкретно этих моментов, но, да, каюсь, бил.

Судья: Теперь эпизод с Берником. Били?

Вирбал: Да. Палкой по спине. Берник выступал помощником дежурного по КПП. Он пользовался внаглую телефоном. Я приказал подойти ко мне, и он получил удар деревянной палкой. Вину признаю полностью.

«Факт есть, что я бил. А за дело или нет – какая разница? Бил за дело. Без причины не бил», — отвечает Вирбал на уточнение адвоката. Также он признал, что продал солдатскую форму Скуратовичу.

Фото на фоне заголовка: euroradio.fm