Мюллер, а вас я попрошу остаться! Часть третья

Источник материала:

…Томас Ридли, издатель, недоверчиво покривился. Увидев его мину, «мемуарист» чуть не вскричал:

-Да, да, поверьте, ЦРУ после войны доставило Мюллеру из Европы сюда, в Америку, его обожаемую коллекцию картин. Генрих имел очень тонкий художественный вкус!

-Но ведь среди этих шедевров могли быть и награбленные!

-И наверняка были… Но это лишь малая цена за нашу национальную безопасность! Кстати, у меня есть фотография: Генрих Мюллер позирует у картины любимого Рембрандта из его личной коллекции. Рембрандта, который пропал из европейского музея во время нацистской оккупации и это официально запротоколировано союзниками…Вы по внешнему виду старины Генри, по его возрасту поймете, что фотография эта никак не могла быть сделана раньше 70-х. И картина, у которой он стоит, до сих пор числится пропавшей. А, значит, я не вру! – Ридли с любопытством уставился на посетителя, а тот с готовностью сунул руку в боковой карман…и вдруг изменился в лице. – Странно… я же помню, как перед выходом к вам положил фотографию именно в этот карман! – Он покраснел. Потом побледнел. И стал лихорадочно ощупывать свой на провинциальный манер идеально отутюженный пиджак.  – Странно, — наконец пробормотал он, — фотография пропала! – И уронил пустые руки.

-А у вас есть ее копия?

-Нет, — понурил голову старичок. – Мюллер специально просил меня не делать дубликатов, мол, и без того снимок – серьёзное нарушение конспирации. Вы знаете, в последние годы, мне кажется, он все-таки хотел выйти из тени. Хотя и боялся этого. Он сам мне говорил, что для шпиона самое опасное как раз потерять чувство опасности. И теперь вот эта фотография… – Кандидат в биографы споткнулся на полуслове, напоровшись, в конце концов, на холодный взгляд издателя. – Так рукопись вам оставлять?

-Как угодно. Я почитаю…но гарантий не даю! Позвоните мне через три дня.

Минуту спустя Ридли, стоя у окна, взглядом провожал идущего по улице таинственного посетителя. Правда ли то, что он тут рассказал? Неужели страшный палач, коварный мастер плаща и кинжала Генрих Мюллер избежал божьей кары, дожил до глубокой старости и умер совсем недавно, тихо и незаметно, как какой-нибудь провинциальный кюре? В окружении «любимых» картин?! А вот этого пожилого чудака, что устало сейчас мелькает штиблетами по мокрому асфальту Бродвея, «господин гестапо» избрал себе гонцом, дабы после смерти возвестить миру о своей второй и подлинной жизни?… И тут Ридли заметил: «мемуарист» нырнул в притормозившее такси, но едва то уехало, как вослед сразу же потянулся и темно-зеленый форд, до этого стоявший у тротуара!  Обе машины, будто связанные невидимой нитью, исчезли в сумрачной глубине ущелья, делившего нью-йоркские небоскребы на авеню…Издатель с опаской покосился на оставленную старичком рукопись. И повинуясь какому-то инстинкту, тут же спрятал ее в сейф, замаскированный под книжную полку.

Как и почуял Ридли, «мемуарист» через три дня не перезвонил. И, вообще, больше не объявлялся. И рукопись о посмертных приключениях Мюллера в тот раз так и не увидела свет…

…За сорок лет до того, 20-го числа победного мая, к майору 2-й Британской армии Райсу, представлявшему интересы контрразведки в лагере для военнопленных в немецком городишке Люнсбург вдруг явился эсесовский сержант. После капитуляции минул почти месяц, и фашисты успели избавиться как от спеси, так и от первого испуга, но этот сержант явно был чем-то взволнован. Он вдруг сообщил, что в человеке, носившем форму подполковника, узнал…самого рейхсфюрера Гиммлера!

В это трудно было поверить, но все же… Долг есть долг!

-Вы сможете его быстро отыскать?

-Да. В бараке мы держимся довольно скученно. В общем, я держу его в поле зрения.

-Я отправлю с вами двух английских солдат. Вы им только его укажите, этого вашего Гиммлера..

Немец, казалось, колебался. Райс вопросительно зажрал свой саксонский подбородок.

-Можно, я сделаю это незаметно?

-Разумеется.

-А я могу рассчитывать на вашу…

-Разумеется!!! – прорычал майор.

Буквально через десять минут перед ним уже стоял другой немец – в погонах подполковника (союзники разрешили пленным сохранять знаки отличия) и в обычной полевой форме.

Рост соответствует. Возраст – тоже. Фигура – возможно… Глаза, их посадка… нос… Особенно лоб! Вообще, вся лепка лица – только взгляд тусклый. И окуляров нет.

-Оденьте очки!

Немец повиновался.

Райс обошел вокруг него…

-Вы Гиммлер? – в лоб спросил Райс маленького, исхудавшего, обрюзгшего человечка, блестевшего очками точь-в-точь как и тот, пристально смотревший с известных всему миру портретов и воплощавший своей физиономией ужас национал-социализма… Но тот был пухлощек, лощен, самодоволен, ироничен, этот же смотрел устало… и как-то бессмысленно!

-Да, я Генрих Гиммлер, — прозвучал спокойный, будто заученный ответ.

Райс невольно покосился на стол, в ящике которого лежала «ориентировка» на Гиммлера. И движением подбородка выгнал конвоира вон.  В комнате они с пленным остались одни.

-Прошу садиться…Чем подтвердите свою личность? Можете поставить подпись?

-Факсимиле? Да, могу, — после секундного замешательства ответил «человек, похожий на Гиммлера». — Но при одном условии: вы ее тут же, при мене сожжете!

Поразительное условие!!! Как и поразителен сам диалог между победителем и военнопленным. Но еще удивительнее то, что Райс соглашается сжечь расписку! Гиммлер быстро набрасывает на клочке свои острые, как и полагается живой машине смерти, почти готические каракули  — и через минуту они исчезают в огне. Тем самым раз и навсегда лишая нас возможности убедиться, что то действительно был рейхсфюрер. Но Райсу, вовсе не графологу, уже все ясно! И майор пишет  удивительный рапорт в штаб армии: «На основании внешних признаков и изучения мною личной подписи задержанного, я с уверенностью утверждаю: арестованный – Генрих Гиммлер»!

Не дожидаясь ответа начальства, Райс разворачивает бурную деятельность, которая, несмотря на только что проявленный дилетантизм, неожиданно выдает в нем подготовленного профессионала. Такое впечатление, что он собирает необходимые доказательства, вернее, группирует их соответствующим образом. Гиммлера трижды обыскивают на протяжении ближайших суток, причем раздевают донага и всякий раз приглашают проктолога – ищут спрятанную смертоносную ампулу «последнего спасения».  С этой же целью составляют карту его ротовой полости. Гиммлер переносит унизительные процедуры стоически, что также удивительно, и по двум причинам. Во-первых, он высокопоставленное лицо, правая рука Гитлера, руководитель капитулировавшей державы, не лишенный спеси и гордости. Во-вторых,  ни с одним из нацистских бонз, попавших в плен, так не обходились. Известно, что, например, с Геринга,  буквально отравленного роскошью, не то что не сняли его экзотический маршальский мундир, но даже разрешили ему носить все его бриллиантовые украшения. И мирно распивали с ним чаи под кинокамеру! Тогда рядовые вояки еще и подумать не могли о Нюрнбергском процессе.

Вадим ЕЛФИМОВ, «НК».

Окончание следует…

Author: Редактор сайта