Главная
Гороскопы
Скрывалась от правосудия более 30 лет. Ужасная история Тоньки-пулеметчицы, которая убила полторы тысячи «своих»
20.08.2020 11:07
—
Разное
|
Оружие, жестокость, убийства и насилие — все это принято связывать с суровым миром мужчин. Однако история, как оказалось, и современная тоже знает немало женских имен, обладательницы которых не знали, что такое милосердие, да и не стремились узнать: убивали, мучили и снова убивали. Жутко, но многие их этих «палачей» едва успели отметить 20-тилетие. Молодые, красивые и насквозь гнилые. Как они стали такими? Попробуем понять, обратившись к истории. Ирма Грезе — легендарная надзирательница концлагерей. Едва ли ей исполнилось 18, когда она убила свою первую жертву, виновную лишь в национальности. Ее коллеги (такие же юные) — Доротея Бинц и Элизабет Фолькенрат, от злодеяний которых становятся дыбом волосы на голове. И 21-летняя Антонина Парфенова — русская девушка, ставшая в годы Великой Отечественной войны «ангелом» смерти для более чем полутора тысяч своих соотечественников. В отличие от немок, возмездие настигло ее далеко не сразу после победы 9 мая. Тридцать с лишним лет понадобилось, чтобы отыскать Антонину Панфилову и воздать ей по заслугам. Тем не менее, наказание все равно нашло свою героиню. Как раз в августе, только 1979 года, ее смертный приговор привели в исполнении. Сегодня, 40 лет спустя, эта история все еще будоражит умы людей — история Тоньки-пулеметчицы. Антонина Панфилова родилась в 1921 году в деревне Малая Волковка Смоленской области, в большой крестьянской семье Макара Панфилова. У отца с матерью, кроме Тони, подрастали шесть ребятишек. Когда Тоня-первоклассница пришла на свой первый урок, произошел курьезный случай, здорово повлиявший на всю ее дальнейшую жизнь. «Ты чья такая?» — с улыбкой спросила учительница. Тоня засмущалась и растерянно промолчала. «Да Макарова она!» — загалдели ребятишки, имея ввиду имя отца одноклассницы. «Что же, ты — Макарова, такая стеснительная? Бойчее надо быть. Давай садись», — сказала учительница и записала в журнал: Макарова Антонина. Когда через довольно-таки продолжительное (грамотных людей в Малой Волковке было совсем немного) время выяснилось, что Макарова — никакая не Макарова, а Панфилова, фамилию в школьных документах решили не менять. «В самом же деле — невелика разница, — говорил Макар. — Панфилова, Макарова — пусть лучше учится хорошо». Училась Тоня неплохо. Звезд с неба не хватала, но слыла прилежной и старательной ученицей. Любила историю и географию. Были у малышки и свои герои, кумиры. Особняком среди всех стояла Анка-пулеметчица — революционная героиня, прославленная в фильме «Чапаев» (1934). «Вот бы и мне совершить подвиг. Я бы смогла стать за пулемет и уничтожить всех-всех врагов», — мечтала Тоня. Бойтесь своих желаний. После окончания восьми классов, Антонина Макарова вместе с семьей переехала в Москву. Здесь она окончила школу и поступила в медицинский техникум — решила стать врачом. Но началась война и Антонина отправилась на фронт добровольцем. Служила буфетчицей, а потом санитаркой. Уже осенью 1941-го Тоня поняла, что романтики в войне — ноль целых ноль десятых. Судьба забросила ее в самое жерло «Вяземского котла». Она была одной из немногих, кто выжил во время этой операции. Попала в плен, но смогла сбежать вместе с солдатом Николаем Федчуком. Они долго бродили по лесам питаясь тем, что удастся украсть. — Я была слишком напугана и поэтому сама пошла с Федчуком, предложив ему себя в качестве так называемой «походной жены», — расскажет она позже на одном из допросов. Может и вправду была напугана, а может Николай ей понравился, ведь, когда в январе 1942-го они вдвоем доберутся до села Красный Колодец, где жили жена и дети ее попутчика, Тоня будет умолять его не бросать ее. Но он останется глух к ее мольбам и уйдет к супруге. Пребывание в плену не так надломило Макарову, как то, что она осталась совсем одна. Говорят, что именно тогда она повредилась рассудком. Местные женщины поддерживали девушку. Но вскоре и они отвернулись от нее: желая отомстить Федчуку и вызвать его ревность, Тоня начала встречаться со всеми подряд мужчинами, жившими в деревне. Бойкот женского населения вынудил ее покинуть Красный Колодец. Какое-то время она еще поплутала по окрестным селам, подолгу нигде не задерживаясь. Пока наконец не оказалась в деревне Локоть, на территории новообразовавшейся Локотской республики. Подумала было примкнуть к партизанам, но немного поразмыслив, решила, что это будет слишком рискованно. Тем более, сотрудничающие с войсками Вермахта сельчане жили превосходно. Антонина Макарова остается в деревне. Молодая женщина приглянулась местным полицаям и воспользовалась этой возможностью. Какое-то время занималась проституцией, а потом добровольно поступила на службу в локотскую вспомогательную полицию. — По прибытию в Локоть в декабре 1941 года я поступила на службу в локотскую полицию. После чего меня назначили рядовой. Поступая на службу в полицию, я понимала, что это карательный орган противника, но поступила туда сознательно. В тот момент мне просто нужно было как-то устраиваться. В голове у полицаев возник абсолютно дьявольский по своему коварству план: они решают сделать Тоню палачом советского народа. Молодая девушка (прошедшая курсы пулеметчиц перед тем, как отправится на фронт) станет, по их мнению, идеальным средством устрашения несогласного с новой политикой населения, а также позволит им самим не замарать руки в крови. Сказано — сделано. Обер-бургомистр Бронислав Каминский поселил ее в комнате на местном конезаводе (он и до сих пор стоит на том же самом месте) и выдал ей пулемёт Максима для исполнения расстрелов. Первая «акция» далась Тоньке нелегко. Она накачалась спиртом почти до потери пульса и легла за пулемет. Зато во второй и все последующие разы все прошло для нее легко. — Я не знала тех, кого расстреливаю. Они меня не знали. Поэтому стыдно мне перед ними не было. Бывало, выстрелишь, подойдешь ближе, а кое-кто ещё дёргается. Тогда снова стреляла в голову, чтобы человек не мучился. Иногда у нескольких заключённых на груди был подвешен кусок фанеры с надписью «партизан». Некоторые перед смертью что-то пели. После казней я чистила пулемёт в караульном помещении или во дворе. Патронов было в достатке… Все приговорённые к смерти были для меня одинаковые. Менялось только их количество. Обычно мне приказывали расстрелять группу из 27 человек — столько партизан вмещала в себя камера. Я расстреливала примерно в 500 метрах от тюрьмы у какой-то ямы. Арестованных ставили цепочкой лицом к яме. На место расстрела кто-то из мужчин выкатывал мой пулемёт. По команде начальства я становилась на колени и стреляла по людям до тех пор, пока замертво не падали все…
|
|