"Мистер "Нет". Воспоминаниями о знаменитом белорусе Громыко поделился бывший замгенсека ООН Уркхарт

Источник материала:

Британский дипломат, бывший заместитель генерального секретаря ООН (1971−1985) сэр Брайан Уркхарт поделился воспоминаниями о советском депутате белорусе Андрее Громыко. Его воспоминания приводит Информационный центр ООН в Москве.

Я познакомился с Андреем Громыко в Лондоне в 1945 году. Здесь он представлял Советский Союз в Подготовительной комиссии ООН. Громыко был советским послом в Вашингтоне в военные годы, очень молодым, и уже в те времена считался кем-то вроде вундеркинда. С коллегами по Подготовительной комиссии он преимущественно работал над составлением текста Хартии ООН. Международный климат молниеносно менялся. Улыбки и дружелюбие Сан-Франциской конференции уступали место мрачным реалиям, которые вскоре стали «холодной войной».

Хотя некоторый дух сотрудничества военных лет сохранился, взаимное недоверие и вражда между Сталинским Советским Союзом и Западом быстро нарастали. Громыко выполнял свою сложную миссию с большим мастерством. Советская политическая линия становилась все более нежелательна для других делегатов, хотя сам Громыко по-прежнему вызывал симпатию и уважение. Соединенные Штаты в то время были не только самой богатой страной в мире, но также и единственной ядерной державой. Советский Союз был опустошен войной и, несмотря на постоянное членство в Совбезе ООН, был в действительности слаб и в меньшинстве. Задачей Громыко было минимизировать, насколько это возможно, представление о таком неравном положении вещей.

Видео: Youtube

Внимание! У вас отключен JavaScript, ваш браузер не поддерживает HTML5, или установлена старая версия проигрывателя Adobe Flash Player.

Несмотря на зловещие признаки «холодной войны», работа Подготовительной комиссии ООН шла довольно слаженно и достигла значительных успехов в организационных вопросах в невероятно короткие сроки. Определенная заслуга в этом, несомненно, принадлежит Громыко. Непреклонный, немногословный и внезапный в своих репликах, он умел разрядить саркастическими замечаниями не один сложный диспут. Он любил шутки-«клише», вроде таких как заявить после продолжительных обсуждений по проекту резолюции: «У меня всего одна небольшая поправка, а именно: добавить слово „не“ в оперативный параграф». Эти остроты воодушевляли коллег Громыко и заставляли их улыбнуться.

Одна из наиболее важных инициатив Громыко коснулась месторасположения штаб-квартиры будущей Организации Объединенных Наций. Европейцы и США отдавали предпочтение Женеве, доступ в которую был закрыт для СССР в 1939 году вследствие вторжения в Финляндию. Громыко настаивал, что США — лучшее место для штаб-квартиры ООН. «Соединенные Штаты удобно расположены между Азией и Европой», — говорил он. «Однажды Европа уже размещала ее [штаб-квартиру] на своей территории, теперь — очередь за новым светом». Памятуя о том, что в 1919 году США выступили с инициативой создания Лиги Наций, а затем отказались вступить в нее, Советский Союз хотел максимально затруднить выход США из новой всемирной организации. Точка зрения Громыко возобладала, и так Нью-Йорк стал местом постоянного пребывания ООН.

К тому времени как ООН переместилась в Нью-Йорк в 1952 году, политическая атмосфера была гораздо более удручающая, и в ежедневной работе Организации стало значительно меньше места для шутливых бесед дипломатов. Дебаты в Совете Безопасности ООН, которые изначально проходили в переоборудованном кампусе Хантер-Колледжа (сегодня — Колледжа Лемана) в Бронксе, были мрачны, нередко с длительными словесными перепалками между Востоком и Западом. Будучи в меньшинстве во время голосования, Громыко часто использовал право вето, что вызывало шквал негодования в американской прессе. Говорили, что леди Теодозия Кадоган, жена британского посла, надменная особа, как-то на званом обеде спросила в эдвардианских тонах: «Господин Громыко, почему бы Вам не прекратить использовать это дурацкое вето?!»

Громыко произвел фурор, когда покинул заседание Совбеза в знак протеста против обсуждения присутствия советских группировок в Иране в 1946 году. Его отсутствие породило прецедент, который имел незапланированные и далеко идущие последствия. Когда в 1950 году разгорелся корейский кризис, СССР бойкотировал заседание Совета Безопасности, протестуя против того, что Тайвань представлял Китай в ООН, и из-за этого не смог наложить вето на решение о вводе контингентов ООН для противостояния вторжению Северной Кореи на территорию Южной Кореи. После этой ошибки ни одному советскому послу не разрешалось покидать свое место за столом во время заседаний Совбеза, даже отлучиться в уборную.

Громыко оставался ключевой фигурой во внешней политике СССР практически до самой смерти. Очевидно, что для этого ему приходилось придерживаться жестокой дисциплины и обладать огромной выдержкой. В отличие от других советских «воинов холодной войны», таких, как Яков Малик, Андрей Вышинский и Валериан Зорин, Громыко, как бы высоко не поднимался градус противостояния, всегда сохранял чувство собственного достоинства и никогда не опускался до площадной брани или личных оскорблений. Советские лидеры принимали успехи дипломата как должное и радовались возможности его унизить. Склонный к клоунаде Хрущев, как-то сказал иностранному сановнику, прибывшему с визитом: «Это Громыко, мой министр иностранных дел. Если я скажу ему снять штаны и сесть на ледяную глыбу, он сделает это».

Последний раз мне довелось пообщаться с Громыко лично в 1973 году. Мы были на конференции по вопросу мирного урегулирования на Ближнем Востоке после шестидневной войны 1967 года. Генеральному секретарю ООН Курту Вальдхайму было поручено организовать эту широко освещаемую в прессе встречу, и, как это часто бывает в таких делах, рассадка участников представляла огромную сложность. Наконец, мы разработали план, при котором США и СССР в качестве сопредседателей конференции заняли бы места «буферов» между наиболее враждебными по отношению друг к другу участниками. Это означало, среди прочего, что представитель СССР сидел бы рядом с представителем Израиля. Генри Киссинджер выразил готовность убедить Израиль поддержать этот план, если Вальдхайму удастся получить согласие Громыко. Я был послан с этим поручением и застал Громыко в хорошем расположении духа. Это тот самый вызов, которого он ждал в течение двадцати лет, сказал дипломат. Когда я ответил, что у нас мало времени и попросил его дать согласие, Громыко заявил: «Только на одном условии. Генри Киссинджер должен попросить меня об этом, стоя на коленях». Я привел к нему Киссенджера и после продолжительного обмена шутками, Громыко наконец-то милостиво согласился. Открытие конференции пришлось задержать всего на сорок минут.

Реализуя с достоинством и чувством стиля столь нелегкую и масштабную задачу как представление интересов СССР в зачастую враждебном мире, Громыко стал в международной среде именем нарицательным. Как бы ни безотраден был политический климат, партнеры с противоположных сторон восточно-западного разрыва, имевшие дело с дипломатом, никогда не теряли уважения и даже расположения к нему.

Сэр Брайан Уркхарт — ветеран Второй мировой войны, британский дипломат, заместитель Генерального секретаря ООН (1971 — 1985).