Имя для героя

Источник материала:

Имя для героя

Подобрать удачное имя для литературного героя — дело чрезвычайной важности... Толкиен признавался: «У меня из имен всегда вырастают истории»... Польский литературовед Ян Парандовский считает: «Случайно услышанная фамилия как метеор врывается в клубок мыслей о жизни безымянного до тех пор героя... Банка дрожжей с названием населенного пункта Нехтице, увиденная Марией Домбровской в какой–то лавке, подсказала писательнице фамилию героини «Ночей и дней». Как–то за парадным обедом Эмиль Золя рассказывал друзьям о задуманном романе, действующие лица — Бувар и Пекюшэ. Флобер стал умолять Золя уступить ему этих героев, потому что без них он не может написать своего романа. Золя согласился. Бальзак считал, что имя должно подходить герою, «как десна к зубу, как ноготь к пальцу». Юрий Олеша так описывал свои впечатления от героини романа Достоевского «Идиот»: «вздрогнувшее в строчке имя Настасьи Филипповны»; «кажущееся лиловым имя, от которого то тут, то там вздрагивают строчки».

Минималисты

Впрочем, не всегда писатели заморачивались на сей счет. Леонид Андреев героя пьесы «История Человека» обозначил очень просто: Человек. Янка Купала в поэме «Яна и Я» назвал персонажей — догадайтесь как? Правильно, Яна и Я. В поэме «Сон на кургане» герой называется в том же духе — Сам. А в «Адвечнай песнi» он даже имени не имеет. Так, обобщенный мужик, спивающийся от беспросветной жизни... Иногда писатели просто обзывают свой персонаж каким–нибудь сокращением вроде нейтрального N или О. Герой романа Кафки «Замок» — К. Точнее, Йозеф К. Не имеет имени господин из Сан–Франциско Бунина... Гламурный паразит из романа «Духлесс» современного российского писателя Сергея Минаева тоже не имеет, точнее, может иметь любое.

Один из всех

Когда Антон Павлович Чехов назвал свою пьесу «Иванов», в театре встревожились: кто же пойдет на спектакль с таким заурядным названием? Как кто? Да каждый Иванов или родственник такового! И действительно, когда народ разъезжался после спектакля, лакеи то и дело выкрикивали: «Карета Иванова!» Чехов специально отходил от приема «говорящих фамилий», и его персонажи становились Иванами Матвеичами и дядями Ванями — автор словно хотел сказать: это о каждом из нас. Подобным же образом Толстой назвал свой гениальный рассказ «Смерть Ивана Ильича». Прием был использован авангардистами–постмодернистами: Введенский пишет пьесу «Елка у Ивановых», где действуют не только многочисленные безликие Ивановы, но и дворники, пожарные, врачи и т.п.

Без изменений

Иногда герои называются так же, как и их прототипы. Прежде всего это касается персонажей исторических вроде князя Витовта или д’Артаньяна. Максим Горький дает герою автобиографических произведений имя Алексей Пешков — то есть свое собственное. Так же поступает Якуб Колас в поэме «Новая зямля». Иоанна Хмелевская, польская детективщица, рассказывает о приключениях Иоанны Хмелевской, то и дело становящейся свидетельницей разнообразных преступлений. Купала называет пьесу «Павлинка» — имя совпадает с именем первой исполнительницы заглавной роли Павлины Меделки, к которой у автора были пылкие и не взаимные чувства. Льюис Кэрролл сочиняет истории о стране чудес для дочери своих друзей Алисы Лиддел — это же имя носит главная героиня. Данте наделяет именем недоступной возлюбленной героиню «Божественной комедии», Гете поступает так же в «Страданиях юного Вертера»...

Под ретушью

Впрочем, чаще всего реальные имена писатели чуть изменяют... Чтобы и прототип узнавался, и никто не обижался. Некоторые разделяют мнение писательницы и критика Оксаны Безлепкиной в том, что нельзя давать героям имена и фамилии знакомых — а вдруг судьба героя повлияет на судьбу реального человека? Болконские из «Войны и мира» — это, разумеется, аллюзия на Волконских. Герой «Повести о настоящем человеке» Бориса Полевого имеет фамилию Мересьев, прототип — Маресьев. Герой романа Владимира Короткевича «Нельга забыць», в котором узнается автор, не случайно зовется Андрей Гринкевич. По матери Короткевич вел род от Гриневичей, шляхтичей и повстанцев. В еще одном герое романа, Всеславе Гринкевиче, расстрелянном руководителе повстанческого отряда, узнается предок Короткевича Томаш Гриневич. Герой романа Сенкевича Анджей Кмициц имеет реального прототипа — Самуля Кмитича, оршанского хорунжего. Денисов из «Войны и мира» списан с Дениса Давыдова, Чацкий из «Горе от ума» — с Чаадаева, Рахметов из «Что делать?» — с Бахметьева. Даже имя принца Гамлета Шекспир подкорректировал: в истории был датский принц Амлет, который, отплыв в Англию с письмом от отчима, предписывающим казнить подателя, не только подменил депешу, но и женился на одной из английских принцесс. А по возвращении домой запер пирующего узурпатора в зале и сжег вместе с приспешниками. Всего одна буква — а какая свобода для фантазии открывается!

Зашифрованные фамилии

Случается, писатели устраивают настоящий ребус из имен своих героев. Иногда мотивы — политические: если бы Анна Ахматова в «Поэме без героя» или Язэп Пуща в поэме «Цень Консула», действие которой якобы происходит в Минске во время немецкой оккупации 1918 г., назвали героев своими именами, их арест в период репрессий был бы неизбежен. Теперь не секрет, что под именем Консула Отэра Пуща вывел первого секретаря ЦК КП(б)Б Вильгельма Кнорина: «Адведзен для Консула быў асабняк на вулiцы цiхай, хоць самай цэнтральнай. Патруль праганяў з тратуара сабак, — калi ж агрызалiся, вёў у каральню». Фамилия Отэр — производная от слова «террор», а в названии поэмы зашифрована аббревиатура ЦК. Шифруются писатели и дабы уберечься от личных разборок. В «Золотом ключике» Алексея Толстого выведены весьма известные персонажи... Пьеро — Александр Блок, Карабас–Барабас — Всеволод Мейерхольд (и его «кукольный театр»), Дуремар — помощник Мейерхольда, носивший псевдоним Вольдемар Люсциниус. А сбежавшая из театра «самая красивая кукла» — это Мария Андреева, которая действительно убежала из театра и от мужа на Капри с Максимом Горьким. Дуремар — это еще и живший в конце ХХ века в Москве французский доктор Жак Булемард, страстный поклонник метода лечения пиявками. Иногда нужно знать исторический подтекст. У Набокова есть герой Пнин, в пьесе Гоголя «Игроки» действует некий Глов — незаконнорожденных дворянских детей называли усеченными фамилиями: Пнин — от Репнин, Бецкой — от Трубецкой и т.д. Расшифровкой имен персонажей можно заниматься, как гаданием на рунах. Например, в имени Родиона Раскольникова видели зашифрованную фразу «Раскол родины Романовых»... Иногда писатель играет в интеллектуальные игры. Почему герой джойсовского «Улисса» называется Стивеном Дедалусом? Здесь и имя первомученика Стефана, убитого язычниками, и греческое имя Стефанос, означающее венок, символизирующий славу художника, и аллюзия на Дедала, который построил лабиринт Минотавра...

Выбор по календарю

Персонажей называли красивыми античными именами — Эрастами, Клитандрами да Юлиями... Была и иная мода — по фамилии героя мы должны сразу догадаться, кто он таков: Вральман, Скотинин, Стародум, Простаков, Правдин, Молодцов или вообще Горлохватский. Псои, Стахичи, Замухрышкины и Сквозник–Дмухановские веселят читателя начиная с фамилии. Имя героя поэмы Франтишка Богушевича «Кепска будзе» — это уже сюжет. Сына бедной крестьянки повезли крестить, но из–за разводья до церкви не доехали, окрестили прямо из реки... А матери сказали, что батюшка дал младенцу имя по календарю. Неграмотная крестьянка слово «календарь» и посчитала именем, услышав его как «Алиндар», так и стал герой Алиндаркой — с чего и не задалась его судьба. Традиция «говорящих имен» в литературе сохранилась и сегодня. Тем более Проспер Мериме утверждал, что «необыкновенные истории случаются всегда только с людьми, чьи имена произносятся трудно».

Тире, апостроф, тире

Отдельного разговора заслуживают имена героев фантастики и фэнтези. Думаете, назвал инопланетянина или орка труднопроизносимым сочетанием Угхр или Окпр и все? «Есть же специальные генераторы имен для фэнтези (по эльфам, дроу, дварфам, драконам, гномам, кобольдам, гоблинам, оркам, драконидам и даже по человекам). Чего самим–то извращаться?» — советует начинающим посетитель одного из сайтов фэнтези. Другой фанат пишет: «Специально для одного придуманного мной народа разрабатываю систему шестисимвольных имен из двух частей (по три буквы). Если кто заглядывал в ролевую игру, то там фигурируют такие имена: Тауори, Солкор и Йозэрд». Другой автор типизирует имена фэнтези таким образом: это может быть «звучное сочетание имени и фамилии — Иринек Венда; два слова через тире или апостроф: Ме’И–Нир, Тив–Тагир; несколько коротких или длинных слов: Ва–Тэ–Нао–Стилле; некий подсмысл, скрытый в строении слова: Вирдух (вихрь–душа, т.е. ветреный, легкомысленный, беспокойно–безрассудный); комичное словосочетание с подсмыслом: Энт–Дровосек, Сплетнепирра; из мертвого языка вроде латыни: Смарагдина, Обскуриус» и т.д. Правда, трудно представить, что какой–нибудь Ва–Тэ–Нао–Стилле станет нарицательным персонажем.

Впрочем, более чем имя героя значит талант писателя, вложенный в его образ. Тогда и самое неброское или странное имя может стать узнаваемым.

Рисунок Олега Карповича.

Автор публикации: Людмила РУБЛЕВСКАЯ