XIX век на скамье подсудимых. Как крестьяне украли у помещика редкую коллекцию монет

Источник материала:

Коллекцию старинных золотых, серебряных и медных монет — литовских солидов, польских талеров и денаров, прусских крейцеров, рижских грошей, отчеканенных при дворах средневековых королей, князей и архиепископов — дворянин Людвиг Владимирович Мацкевич хранил в гостиной собственного дома. Собрание монет в тысячу экземпляров размещалось в трех надежно запертых витринах, ключ от которых был только у хозяина. Гости дома Мацкевичей могли любоваться коллекцией сквозь стеклянные крышки витрин. Однако в ночь с 14 на 15 декабря 1894 года витрины были похищены.

Чего боялись наши предки, жившие 150−200 лет назад, о чем мечтали, какое поведение считали предосудительным, в чем видели удачу, кому завидовали и кому сочувствовали, на чем экономили, какие новости обсуждали за обеденным столом и что при этом ели? В научных трудах ответов на эти вопросы не дается. Мы решили поступить по-другому: наша главная героиня — повседневность, а главный герой — обычный, или безымянный человек. А помогут нам документы судебных дел, хранящиеся в Национальном историческом архиве Беларуси.

Истцы и ответчики, правые и виноватые тех давних судебных разбирательств давно обрели вечный покой, но их поступки и слова продолжают жить. Запечатленные густыми чернилами на плотной шероховатой бумаге, они рассказывают нам историю страны и ее граждан сквозь призму бытовых забот и людских страстей.

Имена и фамилии действующих лиц, названия населенных пунктов, состав преступления и приговор суда даются без изменений. Образное описание намерений, чувств и мыслей героев является художественной интерпретацией материалов судебного дела.

«Двое злоумышленников — один в сапогах, другой в штиблетах и резиновых галошах — подошли к дому Мацкевича со стороны сада»

Основу нумизматической коллекции заложил владелец имения Цешевли (современный Барановичский район) покойный Адольф Кобылинский. Людвиг Мацкевич, племянник его жены, унаследовал коллекцию вместе с помещичьим домом и движимым имуществом, и за восемь лет, прошедших со дня смерти дяди, собрание монет существенно пополнил. На момент кражи специалисты оценивали его коллекцию в три тысячи рублей. Но эта была, так сказать, материальная стоимость монет из драгоценных и недрагоценных металлов.

А кто взялся бы подсчитать стоимость археологическую? Ведь в коллекции были денары «двух Болеславов» — Кривоустого и Стыдливого, отлитые соответственно в XII и XIII веках. Редкие, а потому ценимые коллекционерами «осадные монеты с бомбой» — злотые и гроши, отчеканенные по приказу командира крепости Замостье в эпоху наполеоновских войн. Также в коллекции имелись шестаки (шестигрошовики) Стефана Батория и Яна Казимира из династии Ваза, монеты юного короля Владислава Варненчика — сына Владислава Ягайло и Софьи Гольшанской, крейцеры прусского короля Фридриха Вильгельма и медальные талеры Станислава Августа Понятовского.

Прибывшие в Цешевли представители власти так и не добились от Мацкевича ответа на вопрос о том, какие экземпляры пропавшей коллекции он считает наиболее ценными. Зато им в первый же день удалось восстановить детальную картину совершенного преступления.

Было так. Двое злоумышленников — один в сапогах с округлыми носами и широкими каблуками с железными подковками, а другой в штиблетах и резиновых галошах с клеймом «Российско-американской резиновой мануфактуры» на подошвах — подошли к дому Мацкевича со стороны сада. Здесь был балкон со ступеньками, по которым обитатели дома выходили в сад из так называемой балконной комнаты. Преступники поднялись на балкон, отогнули крючки и вытащили рамы из стеклянных окон-дверей, ведущих в комнату. После этого злоумышленник в сапогах остался стоять на балконе, а преступник в галошах вошел в комнату, не замечая, что ступает по оконной замазке, высыпавшейся из оторванных рам. В комнате вор попытался зажечь стеариновую свечку: то ли из-за дрожи в руках, то ли из-за отсыревших спичек сделать это удалось только с восьмой попытки.

Запертую дверь между балконной комнатой и гостиной, где хранилась нумизматическая коллекция, вор в галошах взломал принесенным с собой инструментом, им же он взломал одну из витрин с монетами. Взломать две другие витрины на месте не удалось, поэтому злоумышленник подтащил их к балкону (опрокинув стоявший здесь горшок с комнатным филодендроном — многолетней вечнозеленой лианой — и наступив на растение) и передал сообщнику.

Воры спустились в сад, вышли на окружавшую его аллею, остановились и стали вскрывать витрины. Сделав это, они пересыпали монеты в какую-то круглую посуду, возможно в кадушку, в спешке просыпав 12 монет мимо емкости. Далее они сели на сани, запряженные парой лошадей, и уехали в сторону соседнего с имением Люшевского леса. В лесу их след терялся.

Восстановить картину преступления полиции помогли выпавший накануне вечером снег и легкий ночной морозец, сковавший оставленные на снегу следы. Было и еще кое-что. Как оказалось, с лета в помещичьем доме жили только два человека — горничная Павлина Кресинская и лакей Болеслав Тасминский. Они занимали комнаты в противоположных частях дома, входили и выходили через черный ход. Владелец имения Людвиг Мацкевич жил во флигеле. Таким образом, около дома со стороны сада не было иных следов, кроме тех, что оставили преступники.

Карточная игра как отвлекающий маневр

В похищении коллекции старинных монет практически сразу заподозрили прибывших в Цешевли днем 14 декабря отца и сына Ефроимовичей и их знакомого по фамилии Бусел — жителей деревни Новая Мышь (современный Барановичский район). Троица приехала в имение Мацкевича, чтобы купить рожь. Сделка состоялась, рожь была погружена на подводы, но Бусел и Ефроимовичи не спешили уезжать: бродили по двору, разговаривали со служащими имения, заглядывали в окна господского дома и намеревались заночевать в одном из хозяйственных строений, где имелись спальные места для гостей. За ними следили, так как было известно, что старший Ефроимович некогда украл из Цешевли волов, за что был осужден и наказан тюремным заключением.

Однако вечером произошло следующее. Младший Ефроимович вдруг затеял игру в карты, причем особенно настаивал, чтобы пригласили играть Болеслава Тасминского: он-де слышал, что лакей — азартный игрок. На самом деле азартным игроком был сам Ефроимович: он беспрестанно сыпал шутками, легко выигрывал, весело проигрывал и умело задавал темп всей игре. Очень скоро у карточного стола собралась едва ли не половина служащих имения. Играли только три человека: Ефроимович, Тасминский и помощник управляющего Буневицкий — остальные были зрителями. К полуночи добровольные зрители стали расходиться, чтобы лечь спать, тогда как игроки продолжали начатую вечером партию. Разошлись картежники только в 6 утра. Единственным человеком, наблюдавшим за игрой всю ночь, был сторож имения Антон Говса: время от времени он выходил во двор, обходил хозяйственные постройки и конюшни, но потом возвращался к игрокам.

Узнав о продолжавшейся всю ночь карточной партии, полиция пришла к выводу, что младший Ефроимович затеял игру с целью выманить лакея Тасминского из помещичьего дома. Старший Ефроимович и Овсей Бусел, по мнению представителей власти, в это время похищали коллекцию монет. Троица «покупателей ржи» была немедленно арестована, их вещи подвергнуты обыску. И что же? Оказалось, что у старшего Ефроимовича были штиблеты с галошами, чьи следы совпадали со следами галош, оставленными вором в доме. Среди вещей Овсея Бусла нашлись сапоги «грубой работы» с округлыми носами и широкими каблуками. Но вот чего не было в карманах и сумках Ефроимовичей и Бусла, так это старинных монет. Куда же делась нумизматическая коллекция? Может быть, была передана сообщнику или сообщникам — тем, что поджидали воров у леса в санях?

«Злотые в корчму несут мужчины, когда у них кончаются рубли и копейки, в аптеку — женщины»

Арестованных на время ведения следствия отправили в Новогрудский тюремный замок. Полиция тем временем поехала в деревню Новая Мышь, чтобы произвести обыск в домах отца и сына Ефроимовичей и Овсея Бусла: что если сообщники поделили монеты и отвезли ворам их долю?

Тщательный обыск принес свои плоды: в доме у Ефроимовичей были найдены… 3 «польские монетки», у Бусла — 6. И были эти монеты не средневековые, а «новые». Тут же выяснилось, что такие монеты есть едва ли не у половины жителей Новой Мыши и соседних деревень. Людей переполошили новости о том, что полиция ищет «украденные польские деньги», и они поспешили объяснить, откуда в их сундуках имеются злотые и гроши. Оказалось, что мещане и крестьяне издавна хранят их у себя «как наследство отца», «как часть приданого», «из интереса», «на всякий случай». Больше всего новых «польских денег» — пару десятков монет — было у владельца корчмы и аптекаря. Оба предоставили полиции объяснительные записки: по их словам выходило, что время от времени злотые в корчму несут мужчины, когда у них кончаются рубли и копейки, в аптеку — женщины, когда внезапно заболевает ребенок.

Вызванный в Новую Мышь Людвиг Мацкевич осмотрел «польские деньги», найденные у Ефроимовичей и Бусла, но не смог определить, из его ли они коллекции. Да, он держал в своем собрании средневековых редкостей несколько «новых польских монет», однако «без отметин времени» они похожи друг на друга как близнецы. Как узнать свои?

Сами арестованные — и Ефроимовичи, и Бусел — категорически отрицали свое участие в похищении нумизматической коллекции: они, мол, приехали в Цешевли покупать рожь, и только. При этом старший Ефроимович не мог объяснить, почему к его галошам пристала оконная замазка, а также кусочки листьев комнатного филодендрона (замазку с подошв рассматривали под микроскопом).

Для судей и присяжных Минского окружного суда замазка и листья филодендрона оказались решающим фактором: отца и сына Ефроимовичей признали виновными «во взаимном сговоре и тайном похищении из обитаемого дома Людвига Мацкевича коллекции старинных монет» (статья 1647 «Уложения о Наказаниях»).

45-летнего Янкеля Ефроимовича приговорили к отбытию наказания в исправительном арестантском отделении сроком на 2 года. Затеявший карточную игру, чтобы «выманить из дома лакея и отвлечь ночного сторожа», 25-летний Мордух Ефроимович отправлялся в арестантское отделение на 1 год и 3 месяца.

Что касается Овсея Бусла, то его участие в похищении нумизматической коллекции присяжные заседатели сочли недоказанным: в сапогах «грубой работы» с подкованными каблуками щеголяла едва ли не вся волость, оставляя следы и на снегу, и на грязи. Бусел был освобожден в зале суда.

Отбывая наказание, отец и сын Ефроимовичи продолжали утверждать, что не имеют никакого отношения к краже старинных монет Людвига Мацкевича. Следовательно, на вопрос о том, где сейчас находится коллекция, ответа они не давали. Собрание в тысячу экземпляров из разных уголков средневековой Европы, монеты с гербами и щитами, с причудливо переплетенными инициалами, с профилями князей в замысловатых коронах и королей с пышными воротниками исчезли без следа.