На каких авто ездят священнослужители разных конфессий? Часть первая: раввин Григорий Абрамович

Источник материала:

О священниках на джипах ходят байки и легенды, которые зачастую далеки от правды. AUTO.TUT.BY начинает серию материалов о том, на каких автомобилях ездят священнослужители разных конфессий. Имам, пастор, ксендз, протоиерей, раввин — каждый из них покажет свое авто и расскажет о нем.

Начинаем мы со знакомства с Григорием Абрамовичем — главным раввином религиозного объединения общин прогрессивного иудаизма в Беларуси.

«Машины не покупаем: мы их обмениваем»

— У нас Renault, очень любим этого автопроизводителя. Только за рулем обычно не я, а моя жена, — с ходу предупреждает Григорий.

У здания еврейского центра на улице Шорной стоят десятки припаркованных авто. Проще попасть пальцем в небо, чем угадать, какое из них принадлежит семье раввина.

— Вот наше новое авто — Renault Grand Scenic 2011-го года выпуска, — указывает на черный «глянец» жена Григория Ирина, и машина откликается едва слышным щелчком замка. — Купили его буквально три недели назад. Первое авто в 2003 году — Renault 19. В нем было потрясающе удобно и комфортно. Машина вроде маленькая, но в то же время вместительная. За три года, что она была у нас, в ней ничего не ломалось, при том что она в общем-то «старушка». Любовь и уверенность в машине привели к тому, что следующей стала Renault Laguna в универсале, потом Renault Espace и теперь вот Scenic. Когда выбирали нынешнюю машину, убеждали себя: «Нам не важна марка». Задумывались даже о том, чтобы купить Land Rover. Но когда увидели это авто, оно нам понравилось и еще оказалось Renault, решили: отлично, это судьба! — рассказывает семейную «автобиографию» Ирина.

Нынешнее 7-местное «Рено» Абрамовичи приобретали в Минске. Но не стандартным способом «продал свое — купил взамен новое», а посредством обмена. Это уже традиция, которая появилась в семье благодаря детям.

— Мы люди, которые не могут без машины из-за детей. Их трое, все очень загружены. Каждый день у нас бешеные переезды по городу. К примеру, сегодня они освобождаются в школе в разное время. Из школы до дома пешком — почти полчаса ходьбы. Можно их отправить добираться самостоятельно, но лучше забрать, чтобы сэкономить время. Потому что в 16.30 у сына бальные танцы. Его вместе со старшей дочкой я везу на Богдановича. Оттуда еду с ней к 18.00 на гимнастику на Хмелевского. Дальше отправляюсь в садик на Сердича, чтобы забрать младшую, потом собираю старших. Плюс нужно заехать к мужу, чтобы помочь, подвезти его куда-то. Именно поэтому я не могу продать одну машину и ждать покупки другой. Нужно сразу пересесть в новую.

Ирина рассказывает, что уже три раза они приобретали авто таким способом: публиковали объявление с пометкой «обмен», на который находилось немало вариантов. Кстати говоря, эту традицию семья переняла в том числе от отца Ирины, который живет на Дальнем Востоке.

— Иринин папа и мой — заядлые автомобилисты. Мой папа живет в Израиле, сейчас на пенсии, но долгое время был связан с оказанием определенного вида помощи: возил врачей к пенсионерам, до которых не всегда могла доехать скорая. Отец Иры тоже помогает, если на кладбище нужно что-то подвезти. То есть для них машина — это еще и средство оказания помощи обществу, — объясняет Григорий. — Но у них разные идеологии. Во-первых, оба папы за японские машины, потому что они вроде как кажутся прочнее. Выбор «француза» нам пришлось объяснять историей, начиная с Луи Рено, как он вместе с семьей придумал коробку передач, развивал технику и так далее. Тем более у Ирины французские корни, я учил французский язык. Так мы пытались объяснить, почему ломаем традицию. Это с одной стороны. С другой, у отцов разные подходы. На Дальнем Востоке в приоритете принцип «одну машину поменять на другую», так как много подержанных автомобилей приходит из Японии. В Израиле наоборот. Купил обязательно новую — и ты должен ездить на ней в течение многих лет. Мы взяли себе дальневосточную позицию, но, может быть, когда-нибудь примем и израильскую.

«У меня есть правило: не кладешь руку на руль — не командуй»

Садимся в машину. Ирина включает зажигание и сразу же гасит музыку. «Люблю громкую», — улыбается жена раввина.

— Почему в вашей семье так сложилось, что водите машину вы, Ирина, а не муж?

— Кто отвечает? — синхронно реагируют супруги.

— Давай ты, — уступает Ирина, — а я дополню.

— Водительское удостоверение я получил в 1997 году. В 2011-м даже взял дополнительные уроки, — рассказывает Григорий. — Но есть у меня какая-то нелюбовь к вождению, это заметил даже не я, а мои педагоги. Например, то, что некоторые вещи я делаю из-под палки. То есть вождение машины для меня — это как дополнительный труд и работа.

— Плюс постоянные звонки, которые не останавливаются, вопросы, проблемы, — добавляет Ирина. — Возникает много рабочих моментов. Муж достаточно глубоко в это уходит и о дороге не думает, а это точно не идет на пользу вождению. Иногда я говорю: «Давай ты вообще выключишь свой телефон, потому что с тобой невозможно даже пытаться общаться».

Таким образом, если суммировать количество дней, в которые Григорий был водителем, за неполных 20 лет наберется всего несколько месяцев. «Зато Ирина — это человек, который родился с рулем», — шутит раввин.

— В моей семье было две девочки. Отец всю жизнь водил машину. Кто-то должен был это перенимать, — воодушевленно рассказывает Ирина. — Я была младшей. Папа вроде как ждал мальчика, а родилась я. Потому мне пришлось заниматься всеми теми вещами, которые папа вложил бы в сына: настольный теннис, вождение машины. За рулем у него на коленях я была с трех лет. В 12 он посадил меня отдельно и постепенно старался учить, что к чему в вождении. Любовь к автомобилю появилась в детстве. Я не представляла себя без машины. Вожу 14 лет.

У Григория на этот счет другие представления. Если необходимо, он — главный раввин Беларуси — перемещается пешком или на общественном транспорте.

— Метро я очень люблю. Но если возникают моменты, связанные с имянаречением или похоронами, то прошу людей, чтобы меня доставили туда. Также бывают ситуации, когда мы выезжаем на различные встречи дипломатического характера. Тогда я прошу супругу. Быстрее, чем она, никто не довезет и лучше не припаркуется. С женой комфортно, я доверяю ей. У нас нет такого: кто за рулем, тот и главный в семье. Хотя машина — тоже часть формирования семьи. У нас, к примеру, есть навигатор. Но жена сначала спросит меня, потому что я хорошо ориентируюсь в картах, куда ехать, и только после включит это устройство. И я не из тех мужчин, которые выходят и говорят: «Вот здесь еще подъедь, тут можно было стать лучше». У меня есть правило: не кладешь руку на руль — не командуй.

Кстати, именно благодаря мужу Ирина стала меньше раздражаться в дороге. Раньше маневры типа «я нагло протиснусь вперед, ибо мне нужно» вызывали бурное возмущение. Но после одной фразы, сказанной Григорием, все устаканилось.

— Тогда мой муж сказал: «А если он в роддом спешит?..». Мы как раз живем недалеко от роддома и нередко стоим в пробке на повороте, потому что те, кто забыли перестроиться, с предпоследней полосы пытаются выехать и подпереть меня. После этого везде, даже не у роддома, я думаю: а вдруг торопятся в больницу, вдруг что-то срочное? И сразу становится легко.

«Часто люди садятся в нашу машину и спрашивают: где опознавательные знаки, что вы раввин?»

Обслуживание авто семья Абрамовичей доверяет исключительно проверенным людям. Так у них появился Алексей, а после Александр.

— Алексей — бесподобный мастер. Куда бы он ни перемещался, где бы ни работал, мы ездили только к нему, — рассказывает Ирина. — Основной и довольно смешной принцип ремонта нашей машины выглядел так: «Леша, ты же помнишь, у меня трое. Надо так, чтобы сегодня я машину отдала и сегодня же забрала до того, как у них закончатся занятия». Он знал, что для меня это принципиально. Леша занимался всеми нашими машинами, за исключением этой. К сожалению, он уехал в другой город, мы стали ездить к Александру, его другу. «Я вас в плохих руках не оставлю», — сказал Алексей на прощание.

Если нужно что-то чинить в машине, мы подбираем такой день, когда куда-то уезжаем, либо кто-то подстраховывает, или я договариваюсь, каким образом дети будут перемещаться. Все приучены к тому, чтобы машину делали хорошо, качественно и быстро. Но если вдруг совсем что-то глобальное, как с двигателем в последнем автомобиле… Тогда мы выпали на три дня. На СТО, где работал Александр, нам дали взамен машину. Это очень удобно.

— Как вы определяете, что авто требует ремонта? Сформировалось уже чутье, где и что гремит, стучит? — задаем вопрос Ирине.

— У меня есть близкая подруга. Она профи в машинах. Иногда получается, что я ее подвожу. Когда она садится, сразу говорит: «Так, у тебя что-то впереди стучит». После этого я срочно отправляюсь в сервис. То есть чутье не мое — людей, которые в этом разбираются. Я люблю громкую музыку в машине. К тому же дети часто ведут себя шумно. Не могу сказать, что я ничего не слышу. Тревожащие моменты в состоянии распознать. Знаю, что раз в полгода нужно поменять масло, после определенного километража — ремни. Годы вождения, конечно, ко многому приучают.

— Плюс мы уже знаем слабости «Рено» — стартер, глушитель, сцепление, — уточняет Григорий. — К примеру, первая машина не заводилась, пока мы не отрегулировали стартер.

— О да, мы сели в авто, завели его, поехали оформлять. После того как все документы были подписаны, садимся ехать домой, а оно не заводится! Это был шок. Но рядом оказались добрые люди: «Сейчас проверим: если заведется, то точно стартер». Я с перепугу завела, поняв, что действительно дело в нем. Мы доехали до СТО. Машину забрали, тут же ее сделали, и после этого с ней не было никаких проблем.

«Рено» — довольно мягкая машина. Она не ржавеет, это мы знали на сто процентов по предыдущим авто. Но в нем очень много пластмассовых частей. А пластмасса легче складывается, если, не дай Бог, случится авария. Что лучше, так и не знаешь. Лучше беречь себя от аварий, — подытоживает Ирина.

Кстати, об оберегах. В машине семьи Абрамовичей полно элементов, которые могут выдать, кому принадлежит это авто. Один из них — мезуза.

— Это, упрощенно говоря, коробочка, внутри которой молитва. Вообще, она должна находиться на косяках дверей дома. Но в Израиле придумали разные вещи, которые подходят и для машины.

— То есть внутри другой текст, но коробочка может повторяться, — уточняет раввин. — Это молитва о том, чтобы все было хорошо с теми, кто в дороге, за рулем.

Вообще, люди, когда садятся в автомобиль иудейского священнослужителя, спрашивают, где у нас опознавательные вещи. В иудаизме нет таких внешних проявлений. Все спрятано внутри. Любой человек может повесить мезузу, хотя в этом нет необходимости как таковой.

— Это больше для себя. Дань моде, что ли. Приятно же, когда у девушки есть такие камушки. Мужчина не стал бы себе такое вешать.

— Камушки — это идеологически обусловленный символ. Они были на нагруднике у первосвященника и несут определенный смысл, — говорит Григорий. — Вот здесь изображена буква Шин, которую Кирилл и Мефодий взяли в русский алфавит как «Ш». Шадай переводится с иврита как «хранитель дверей Израиля». В большей степени дверей дома, но мы надеемся, что и дверей авто, и капота, и багажника.

Кроме этого, в бардачке всегда лежит молитвенник и кипа, на задних сиденьях — зонтик. По наблюдениям Григория, если на мемориале «Яма» проходит поминальная служба и нет с собой зонтика, быть дождю.

«В Беларуси я рассмотрел потенциал»

Автомобиль — это не инвестиция, считает раввин. Формировать таким образом статус ему бы не хотелось, и, в принципе, незачем. Хотя признается: в Восточной Европе нередко судят о человеке именно по таким атрибутам.

— Да, у наших близких и друзей более серьезные машины. Но зачем? Для нас это не инвестиция. Это то, что передвигается и очень, очень помогает жить. Без машины мы не смогли бы дать детям столько, сколько мы даем, — считает Григорий. — Мы, конечно, стараемся, чтобы машина была не старше 10−11 лет. После этого меняем. Момент инвестиций проявляет себя как раз в том, чтобы приобрести машину и не терять ни средств, ни времени на ремонт.

Григорий родился в Минске, учился в Великобритании. Во время интернатуры ему предлагали там остаться, но он отказался. Почему принял такое решение?

— Причина банальна. Во-первых, очень люблю Минск. Я вернулся туда, где мне нравится быть. Община, которую я когда-то создавал, была рада меня видеть. Во-вторых, моя супруга меня поддержала. Мы решили, что вернемся, потому что знали, чего хотим и чего можем ожидать. Ведь не было такого: я настолько зацепился в Лондоне, что не могу оторваться. Да, было предложение остаться. Но с самого начала я сказал, что собираюсь уезжать. По учебе Англия, конечно, на высоте, надо отдать им должное. По уровню, где можно себя реализовать, — где родился, там и пригодился.

— Ожидания вас не разочаровали?

— Когда я вернулся, не было ни синагоги, ни многих других вещей, которые сейчас воспринимаются априори. Все идет так, как нужно, хотя до этого было немногое. Мое решение метафорично можно сравнить с девушкой, которая выходит замуж не за то, что есть, а за потенциал. В данном контексте я рассмотрел потенциал. В Беларуси очень мало раввинов, меньше десяти, хотя раньше наша страна была фабрикой раввинов. Здесь были лучшие еврейские академии. Поэтому если кто-то может приехать и что-то здесь делать, то только честь и хвала этому.

Теги: знакомства, Минск