НАКАЗАНИЕ ЗА БЕДНОСТЬ

Минчанка Розалия Рубинчик не ретроградка, упорно цепляющаяся за коромысло или керосиновую лампу. Коренная горожанка, активистка общественных организаций, она человек достаточно прогрессивный, чтобы понимать роль энергосберегающих технологий и их выгоду для собственного бюджета. Просто пенсионерка недостаточно богата, чтобы из небольшой пенсии разом выложить стоимость водомерных счетчиков.
«Возможно, я накопила бы нужную сумму в течение какого-то времени, — пишет Розалия Владимировна, — но законы безжалостны, они заключают людей в жесткие рамки, силой заставляют жить так, а не иначе. Время, нужное для накопления средств, я могла бы прожить по-старому, но мне тут же объяснили: без счетчиков вода подорожает в три раза. Почему? Она что — обогатится серебром? Будет бежать по трубам из драгметалла? Ничего подобного! Просто у меня есть отдельно проживающий со своей семьей сын, который должен, согласно существующим нормам, оплатить эти счетчики и себе, и мне. А если он не сможет, государство или коммунальные службы накажут меня за бедность».
Отношение к бедности и богатству у нас очень сложное. Кроме того, что во все времена между названными слоями населения существовал антагонизм, общественное сознание за последние сто лет претерпело множество рывков из стороны в сторону. Искусственное выведение богатых хозяев Столыпиным и раскулачивание «мироедов» в период коллективизации: «раньше думай о Родине, а потом о себе» у комсомола и «деньги любой ценой!» у бритоголовых братков. Малиновые пиджаки и золотые цепи, хоть и поношенные, но лакированные «тачки», навороченные «мобилы» на общество впечатление таки произвели. Негативное. Как и на налоговые органы, собственников помещений для складов и офисов, санитарные, пожарные и прочие службы. С «крутых» и спрашивали круто. И только благодаря главе государства, который сразу рассмотрел детскую болезнь крутизны в отечественном бизнесе и облегчил ее течение то снижением арендной платы, то упорядочением системы налогов, то последней отменой правительственного документа, никак не содействовавшего развитию частного предпринимательства. Именно эти действия президента раскрыли тайные пружины отечественного бизнеса, показали обществу не его украшенный золотыми цепями фасад, а тяжкий повседневный труд. И вот уже есть сочувствие, понимание со стороны потребителя и готовность помочь со стороны властей.
Но свято место пусто не бывает, на смену им пришла артистическая братия. Равняясь на своих заокеанских коллег, труженики эстрады возводят замки, приобретают недвижимость за границей, оккупируют тропические острова… Наши отечественные «звезды», не имея реальной возможности шиковать столь масштабно, свои загородные халупы выдают за виллы, демонстрируют упакованные «в бантики» автомобили, якобы полученные в подарок от поклонников, с апломбом вещают о заграничных гастрольных предложениях, которые они якобы отвергли. И все это напоказ, на зависть широкой публике. Однако такое поведение претит обыкновенному люду — вызывает разочарование в кумире и влечет отказ от посещения его концерта. Но это полбеды. Хуже, что, начитавшись подобного бреда, люди стесняются признаться, что их домики на шести сотках не тянут на звание коттеджей и что оплатить коммунальные услуги не так легко. Более того, молодежь порой требует у родителей учебы исключительно на платных отделениях вузов, чтобы за учебу «на бюджете» их не считали бедными. А пенсионеры устремляются в платные клиники, отстегивая по четверти пенсии за пломбу. Хотя последнее может быть бегством от невнимания и пренебрежения ими со стороны государственной медицины.
А какими мы видим себя, такими видит нас и государство. И вот уже налоговые органы установили достаточно высокие сборы за репетиторство, за тяжелейшую работу няни. Нас единым махом пытаются пересадить на новые автомобили и заставляют завести новые телевизоры… Но об этом чуть позже.
Пока же очень немногие, подобно Розалии Владимировне, имеют смелость признаться, что они бедны. Признаться, что не каждый взрослый мужчина имеет возможность заработать столько, чтобы содержать свою семью и квартиру, да еще и родителей. Что в молодой семье, если жена рожает ребенка, вместо среднего достатка наступают нелегкие времена. Что формула «У каждого есть возможность приработка» для многих специалистов неприемлема. К примеру, в недавнем интервью популярной газете академик нейрохирург Арнольд Смеянович называет зарплаты своих коллег, на которые трудно не то что разгуляться, но и достойно прожить. Порою зарплата гораздо меньше средних пенсий, так что вряд ли дочь-медсестра может приобрести своей маме счетчики. И заработать на стороне для молодых коллег профессора тоже весьма проблематично, ибо в грузчики не пойдешь, потому что мозоли и усталость для сверхчувствительных рук категорически противопоказаны. Да что говорить о медиках! Если учесть, что моя зарплата журналиста предназначена для содержания двоих, а если разделить ее пополам, то получится, что мы с семилетней дочерью находимся в равном, если не в худшем, финансовом положении по сравнению с моими же родителями-пенсионерами.
Действительно, в Кодексе о браке и семье оговорен вопрос помощи престарелым родителям. И по всем человеческим законам, вековым традициям это правильно. Но не каждый родитель осмелится требовать ее, памятуя, что родительский долг он, пропадавший сутками на работе, исполнял, мягко говоря, не так, как его понимали веками. С годовалого возраста ребенок доверялся яслям и детскому саду, зачастую круглосуточному, и малыши мечтали заболеть, чтобы хоть несколько дней побыть с мамой. И наследства своим детям, кроме тесной квартирки, мы не приобрели.
Термин «наказание за бедность», изобретенный нашей читательницей, недавно оказался примененным к владельцам старых телевизоров. Рванув вверх по лестнице прогресса и переводя телевидение на цифровое вещание (что весьма похвально), инициаторы этого рывка прогресса весьма цинично посоветовали выбросить старые приемники как хлам. Ибо владельцами старых аппаратов заведомо являются люди бедные. Конечно, за подобным стремлением к прогрессу и равнением на передовые мировые достижения маячат мировой экономический кризис, перегруженные склады отечественных предприятий, потребность в расширении внутреннего рынка и так далее, и тому подобное. Но если мы возрождаем частную собственность и пропагандируем почтение к ней, надо хоть в малой степени считаться с владельцами этой собственности. И телевизор в данном случае — это малость по сравнению со сносом домов, отъемом земельных участков. Был же в Минске пример, когда строительная фирма безо всякого решения и разрешения городских властей бульдозером снесла частный дом вместе с мебелью и посудой, не предоставив ничего взамен. В походах по судам умерла владелица, а ее внучка потеряла на нервной почве зрение, добившись в итоге только комнаты в подменном фонде в качестве не владельца, а съемщика. Решение всех этих архинасущных проблем должно иметь хотя бы призрачный легкий флер уважения к потребителю, гражданину, человеку.
Не далее как в июле я стала свидетелем процедуры техосмотра в одном из автобусных парков столицы. Из восьми машин, стоявших в очереди на компьютерную линейку, всем параметрам соответствовал лишь старый, двадцатилетнего возраста «Москвич -2141». И тормоза у него держали, как у молодого, и уровень СО был значительно ниже нормы, и двигатель заводился с полборота. Хозяева опозоренных более новых «Мерседесов» и «Вольво» бросились к такому же немолодому, как и его машина, владельцу «Москвича» за советами, а строгие контролеры закрыли глаза на далеко не полированную и даже пятнистую поверхность старой машины, усеянную кое-где даже мелкими крапинками ржавчины. Этим они хоть как-то проявили уважение к старательному и аккуратному водителю.
В основном же только хозяева старых машин постоянно наказываются за бедность. Но хотя по статистике виновниками дорожных происшествий чаще всего оказываются молодые, рисковые, «крутые» пижоны на таких же «крутых» автомобилях и они же нарушают скоростной режим, им техосмотр разрешено проходить раз в два года. А старенькие, но ухоженные, доведенные до часовой точности, бережно хранимые средства перевозки саженцев на дачу подвергаются этой процедуре ежегодно с соответствующей тоже более частой оплатой. Более того, опытные водители получают серию стрессов, гораздо чаще проходя «цепочку» врачей, терпят обидные характеристики на свои автомобили.
Можно возразить, что старая машина портит городской пейзаж, ненадежна, некрасива. Что столь тщательная проверка рассчитана в первую очередь на фильтрацию зарубежного хлама со свалок, внешне отполированного, но гнилого внутри. Но, перефразируя высказывание Достоевского о том, что ничто не стоит одной слезы ребенка, можно сказать: никакие благие намерения не стоят огорчений заслуженных, трудолюбивых, воздвигнувших фундамент сегодняшнего благополучия старых, честных, но бедных людей.
Надо ставить счетчики, менять телевизоры, обновлять частный автопарк. Опыт такой работы есть почти во всех странах мира: на Западе учитывается стоимость сданных в утиль автомобилей при покупке новых (неделю назад о подобном решении объявила Россия). А еще в 70-х годах прошлого века мы сами сдавали старые черно-белые телевизоры и получали скидку при покупке цветных отечественных. И не просто выручили этим предприятия, а чувствовали к ним благодарность за столь непривычную льготу. И все-таки… Все-таки дело не в счетчиках и не в деньгах. Вернее, не только в деньгах. Казалось бы, какая разница государству: имеет человек в квартире водомер или платит по сегодняшним нормативам, которые обходятся дороже счетчика и без тройных тарифов? Дело в желании одних загнать других в жесткие рамки, насильно призвать к порядку и дисциплине. И в нежелании других слепо подчиняться. Все это — наследие пресловутых табличек «По газонам не ходить», «Траву не топтать», «За веревочку не заходить». И хотя давно признано, что по газонам надо ходить для их же красоты, что детям надо бегать и резвиться, а машинам ездить, телеэкранам светиться, мы то и дело запрещаем: «Сядь! Уймись! Уложись в жестко установленные сроки с приватизацией жилья! Поставь счетчики!»
И в ответ на запреты не платим, не ставим, идем на красный свет…

Екатерина ЦИРКУН