Сатана на Кальварийском кладбище

Источник материала:

Сатана на Кальварийском кладбище

Стрельцов ел подсоленную сметану с черным хлебом.

Завтрак он готовил сам. Овсянка, вареное яйцо, сметана, хлеб и стакан чая с долькой лимона каждое утро появлялись на холостяцком столе. Завтракал Глеб в шесть, после пятнадцатиминутной пробежки и контрастного душа.

Стрельцов убирал посуду, когда ему позвонил брат: «Глеб, такого наш Минск еще не видел! Мы, конечно, схватим зверя, но я хотел бы показать тебе труп. Подъезжай на Кальварию, глянь на место преступления. Машину я выслал. Я бы тебя не дергал, но это конкретно наш район, все свои, а тут, ты увидишь, сатана на кладбище лютовал. Приедешь — ужаснешься!»

Грузный следователь встретил Глеба у кладбищенских ворот: «Ваш брат просил показать вам труп...»

Фотограф–криминалист снимал стену костела с намалеванными на ней кровью звездами и крестами.

Следователь провел Стрельцова к полуразрушенной часовне: «Предупреждаю, зрелище для сильных духом!» Следователь аккуратно стащил с трупа черную клеенку. Убитый лежал на спине, в луже густой крови. Вспоротый живот, сиреневые внутренности, разрубленная грудная клетка, сахарно–белые ребра, перерезанное горло... Отутюженные черные брюки, приличные туфли... «Кто это? Выяснили?» — «Учитель биологии из шестнадцатой школы...» — «Сапега? Вижу, лицо знакомое... Кто ж это его так выпотрошил?» — «Зверство натуральное! Гляньте — у него сердца нет! Вырвал какой–то нелюдь! Желудок и почки оставил. Какие должны быть нервы железные, чтобы такое сотворить и не чокнуться. Он еще и звезды кровью нарисовал на костеле! Сектанты, сатанисты, садисты — одним словом, звери. Это все из интернета ползет. Насмотрятся фильмов и сайтов, а потом выделывают такое со своими учителями!» — «Вы тут своими делами занимайтесь, а я обойду Кальварию, по району прогуляюсь, детство школьное вспомню...»

За спиной Глеба зашуршала клеенка. Следователь накрывал опоганенный труп учителя. Стрельцов обошел часовню, задержался у костельной стены и направился к дому кладбищенского сторожа.

«Я уже все всем рассказал три раза. Ничего не видел, ничего не слышал, пес не гавкал...» — «Он у вас вообще гавкает?» — Глеб погладил большую голову старой овчарки. «Бывает, что и гавкнет, если кто разбудит–напугает! Вечером все было тихо и покойно. Костел закрыли, я обошел ворота и калитки, проверил замки и лег. Утром делаю обход без собаки. Вначале увидел, что опять наш костел обгадили, а потом и труп рядом с часовней заметил. Милиция сразу прилетела, как ждали...»

Стрельцов двинулся вдоль ограды. Рядом с угловой калиткой в примятой траве лежали черные очки. На одном из стекол сверкала золотая наклейка в виде пятиконечной звезды.

От Кальварии Глеб через подземный переход подался к «МакДональдсу». У служебных дверей он нашел двух девиц, куривших тонкие сигареты. «Утро доброе!» — поздоровался Стрельцов. «Вы тоже из милиции, что там на кладбище? Изнасиловали кого?» — «Можно и так сказать... Вы тут всю ночь курили?» — «Работали!» — «Ничего не слышали, не видели?» — «А что мы должны были видеть?» Глеб показал очки со звездой: «Не ваши?» — «Это большие, мужские...» — «Ваша правда! Они даже для меня широкие...» — «Рита, это же новые очки Кочана!» — «И где мне найти вашего Кочана?» — «Какой он наш? Крутился тут вчера... Он после одиннадцати вином и водкой здесь торгует. У них целая банда, одни сигареты продают, другие — водку. И дешевых проституток тут много. Сейчас утро, тихо и спокойно, а ночью жизнь бурлит. Как они нас задрали, во двор не выйдешь, не перекуришь...» — «А милиция что?» — «Ноль! Говорят, что они с ними делятся, а рулит дележом мясник из гастронома. Только вы нас не сдавайте. Мы вам про Валеру-мясника ничего не говорили! Кочана мы знать не знаем...» — девицы исчезли за дверью.

Стрельцов пришел в гастроном, располагавшийся на первом этаже высокого кирпичного дома. У кассирши он спросил про мясника Валеру. Та показала на дверь, обитую серой жестью.

Медведеобразный мужчина в кожаной кепке, повернутой козырьком к спине, разрубал свиную голову. «Здоров, Валера!» Мясник загнал в колоду лезвие тяжелого топора. Волосатой рукой он вытер мокрый лоб: «Художник? Ты? Сто лет тебя на районе не видел, только в телевизоре. Ты Патриарху московскому алтарь в Полоцке показывал». — «Было такое». — «Мясо надо? Сколько?» — «Нет, я тут по другому делу. У нас на районе животное завелось. Казимира, учителя, знаешь?» — «Аккуратный алкаш, знаю. Пьет только вечером, живет один, у нас его уважают». — «Уважали! Нет больше Казимира. Ночью на Кальварии убили!» — «Кто? У кого на святого человека рука поднялась? Будешь?» — мясник вытащил из холодильника бутылку водки. «Не буду, и ты подожди». — «За Казимира надо махануть!» — «Маханем! Заловим — выпьем!» Глеб положил на цинковый стол очки, найденные у кладбищенской ограды: «Ты эти очки видел?» — «Ты как себе хочешь, а я свою дозу приму. Сто граммов с утра не повредит...» Мясник отхватил ножом кусок свиного уха, макнул в пол–литровую банку с серой солью и захрустел, будто капустным листом. «Очки Кочана! Хвалился, что нашел...» — «Валера, ты давно Кочана видел?» — «Глеб, давай без балды! Ты говори, что стряслось, а я чем смогу помогу...» — «Ночью на Кальварии кто–то разделал Казимира так, как ты — этого кабана. Живот и грудь развалили. Внутренности повыдирали. Кровью звезды на костеле намалевали...» — «Каюк району! Когда такое творится, нужно гада защемить, шкуру содрать и живьем зарыть!» — «Очки я поднял возле калитки со стороны «МакДональдса». Получается, что Кочан там ночью был...» — «Елки зеленые! А я думаю, где топор делся? Мне его на заказ на радиаторном заводе Шмель сварганил. Я ему — мяса на свадьбу, он мне подогнал топорик. Был вчера у меня Кочан! Говорил, что скоро разбогатеет. Как с Казимира разбогатеть можно? Не представляю. Топорик он спер». — «Где хата Кочана?» — «Сейчас, скину фартук, заброшу поддоны на зал и пойдем...»

Мясник и реставратор шли по улице Бирюзовой. «Ты что в резиновых сапогах по району ходишь?» — «Не на свадьбу идем. У меня дома шесть костюмов в шкафу висят. А надеть некуда... Глеб, а ты мясо ешь?» — «Ем». — «Что–то по тебе не видно! Ты худой, как вегетарианец...»

Мужчины свернули во двор серой пятиэтажки. Зашли в первый подъезд и поднялись на последний этаж. «Пятый этаж, в окно не выскочишь!» — мясник саданул ногой в дверь так, что та с треском распахнулась. «Кочан! Ты где?» — «Тут я, Валера. Какого черта ты дверь высадил? А это еще кто такой?» Кочан стоял в одних трусах рядом с ванной. В бурой воде плавали одежда и обувь. «Где мой топор?» — мясник сжал кулаки. «Там, на кухне, под холодильником лежит. Я б сегодня тебе его сам принес... Валера, я себе мотоцикл куплю, а остальные деньги — твои. Думаешь, мы бы не поделились? Я Шилу предупредил: половина «бабок» — нам, половина — мяснику!» — «Шило где?» — просипел, наливаясь злой кровью, Валера. «Ему хреново было, всю ночь блевал... Ему воздуха не хватало. На балконе залег!»

Мясник ударил Кочана в живот. Тот скорчился. Второй удар завалил пацана на пол. Третий — забрал сознание.

Ударом ноги под ребра Глеб поднял Шилу: «Ты учителя зарубил?» — «Кочан, Кочан его убивал! И сердце Кочан вырвал! Говорил: продадим орган, заработаем на мотоцикл и кожаные куртки!»

Глеб Стрельцов прошел на кухню и распахнул холодильник. На стеклянной полке стояла литровая банка с человеческим сердцем...

Роман БОРТНИК.