Чикатило вернулся

Источник материала:

В минувшую пятницу в галерее современного искусства «Ў» гостей поили вином и угощали хлебом из аквариума без воды и рыбок. Причаститься предлагалось по поводу двойного праздника: двухлетия галереи и открытия персональной выставки «Як у жахлiвай казцы» художника Михаила Сенькова, работающего под псевдонимом А.Р.Ч. - Андрей Романович Чикатило.


На входе публику встречали две жестяные бочки. Курящие посетители ошибочно выкидывали в них окурки, пьющие - стаканчики. Позже оказалось, что это элемент антуража выставки: бочки наполнили дровами, которые подожгли. Два костра по рецепту американских бездомных, а также стены степенно погибающего культового сооружения «Бар «Малако» (поговаривают, что к его закрытию отчаявшиеся столичные хипстеры готовят акт ритуального сожжения ломографов и «конверсов») были призваны настроить приходящих на нужный, боязливый, лад. Как-никак анонс в Интернете гласил: ключевым в выставке является образ Чикатило, в частности - «Чикатило, читающего лекцию своим жертвам» . Всем пришедшим обещали также показать «портреты самих жертв убийцы и работы, посвященные другим советским маньякам» .


Внутри у входа можно было найти бумажки с интригующими напутствиями художника для всех желающих ознакомиться с его творчеством: «Неси мой дом скорей в костер, а то я в нем совсем замерз»; «Страшная сказка, - сказала мама, впервые увидев меня голым»; «Горящий дом - единственная реальность, в которую стоит верить» - и жизнеутверждающее: «Паника, азарт, члены, нуга… Как в страшной сказке, где попугай с черным лицом насилует младшего брата, где опавшие груши не тлеют, прорастают червями, в страшной сказке, где жизнь превращается в смерть, рука - в нож, нож - в оскал, любимая учительница - в маньяка, труп - в первую женщину, крылья - в пыль» .

Выставка вызвала мощный интерес: небольшое помещение галереи было усеяно журналистами, иностранцами, актерами театра «Инжест» и обычными прохожими, счастливо миновавшими охранника и проникшими в цитадель креатива на звуки кричащих девушек, раздававшиеся из динамиков. Последние расхаживали по помещению и приставали к публике в образах человека в раздробленной на куски золотой маске и брутальной школьницы - убийцы с топором. Публика разогревала друг друга жуткими сплетнями. «А художник-то раньше в морге работал и придет сегодня в одежде одного из своих… пациентов!» - сообщила одна девушка другой. «В морге все пациенты голые! Он будет голый? - ужаснулась собеседница и выдала нечто совсем невыносимое: - Я видела, сколько они вина принесли. Там не больше пятнадцати бутылок. Пойдем, пока не закончилось!»

Тем временем перед публикой предстали герои вечера: арт-директор «Ў» Анна Чистосердова и собственно А.Р.Ч. в очках, с бородой и в обычной белой рубашке - он скорее напоминал стереотипного программиста, нежели автора строк«Рубка мяса, сдирание кожи, выдавливание глаз, фаршировка кишечника, фиксация век - эстетика обнаженного позвоночника» . Анна поблагодарила публику за присутствие и попросила не бежать «за вином сразу, а посмотреть прежде экспозицию» . Михаил Сеньков, как и подобает начинающим художникам на открытии своих первых персональных выставок, говорил мало и тихо - никто ничего не понял, кто-то резко крикнул: «Микрофон ко рту поднеси!» , но в результате все поаплодировали и разбрелись изучать экспонаты под неизвестно откуда возникший запах свечей.

Много обсуждался стиль картин - ар-брют, грубое искусство. «Представители ар-брют работают только для себя и своих близких, до тех пор пока эксперты не отнесут их творчество к системе искусства», - указывалось в листке - путеводителе по выставке. Для себя и своих близких Сеньков нарисовал, по собственному признанию, «реально очень много работ» , из них «около 100 хранится в личной коллекции, около 50 - в частной» . Несмотря на единый стиль, произведения, представленные в галерее, были очень разными. Так, на полотне под названием «Раны першаклашкi», например, была изображена 50-летняя женщина, одетая в школьную форму. Рядом разместился натюрморт «Сонныя птушкi»: стол, кувшин, чайник, рюмка и чаша, наполненная трупиками волнистых попугайчиков. Прочие сюжеты тоже слабо соответствовали общепринятому понятию «нормы»: посреди леса стоит одинокий мужчина в рубашке, но без трусов; человеческое тело без головы совокупляется с игрушечным конем-качалкой на железнодорожных путях, ведущих к тупику в виде могилы; мужчина, напоминающий Стива Джобса, сидит у гроба с жутковатого вида ребенком внутри.

По периметру полотен то там, то тут появлялись кресты или надписи «Осел». Публика, коченея, перемещалась от картины к картине и нервно отхлебывала вино из пластиковых стаканчиков. Экспозиция явно была чем-то более масштабным и сложным, нежели заявленная тема«советских маньяков» . Подышать свежим воздухом на улице не получалось: бочки полыхали, нагнетая что-то ритуально-чернокожее. Впрочем, разрядить обстановку поспешил музыкальный интеллектуал Сергей Пукст. Люди почти забыли, где находятся и зачем вообще пришли, благодаря его неожиданно надрывному пению, причудливым образом перетекавшему из чего-то нежно-романтичного во что-то грубо-бытовое.

Михаил Сеньков приоткрыл «БелГазете» суть выставки: оказывается, «всё это рождается только для внутреннего пользования, удовлетворения физической потребности художника» . То, что картины представлены широкой публике, - «не моя инициатива, если разобраться. Это сделали другие люди. Я за это ответственности не несу. Все это я создаю только для себя и больше ни для чего» . Никаким очевидным или скрытым смыслом картины автор не наделял: «Здесь работает только подсознание - никакой социальной или политической подоплеки» . Формула ар-брют - секс и агрессия: «Оно всё не необычно - оно естественно. Агрессия живет в каждом человеке. Хищник-добытчик - это нормальная человеческая связь. Это живет абсолютно в каждом. То же самое с сексуальностью. Мы привыкли делить людей на гомосексуалистов, гетеросексуалистов… На самом деле все бисексуальны . Все, что я изображаю, живет в каждом человеке. А оформить и показать это сумел я. Разумеется, оформить - не в смысле заключить в раму, а в смысле придать агрессии форму. Агрессия и сексуальность есть в каждом человеке. Каждый распоряжается ими по-своему» . Понятное дело, «искусство нельзя толковать прямо», и «лицо старухи у школьницы… это слишком буквальное толкование искусства». Буквальным толкованием искусства станет и принятие крестов на картинах, свечного запаха, звуков и атмосферы за нечто религиозное: «Я человек нерелигиозный. Всякая религия - это секта. Крест - это мощный символ, как свастика. Свастика - это не символ фашизма, а просто очень мощный знак, который несет энергию. Все это работает на уровне подсознания» .