ЛИЧНОСТЬ. Олег Рыженков: вижу цель

Источник материала:

Завтра спринтерскими гонками в Эстерсунде стартует олимпийский сезон. Для Олега РЫЖЕНКОВА он станет четвертым в карьере. В Турин могилевчанин приедет тридцатидевятилетним. И капитан биатлонной сборной наверняка задается вопросом: со щитом или на щите вернется он домой? И что будет делать потом? Понятно, что эту тему мы не могли не затронуть, хотя бы косвенно, в своем последнем разговоре перед его отъездом в Скандинавию.

— Прошлый сезон, как ни грустен он был для тебя, закончился все-таки на оптимистичной ноте — наградой в спринте. Насколько она оказалась важной для общего мироощущения?
— Сезон в целом, как ты правильно заметила, не сложился. Функционально я был готов нормально и доволен, что выдержал, ровно пробежал всю зиму. Во многих гонках имел шансы, но “благодаря” стрельбе подняться на более высокие места не удалось. А успех, серебро на последнем старте, — это уверенность, взгляд в будущее: значит, есть еще порох в пороховницах, могу еще что-то сделать! И вправду получилось очень здорово.
Как известно, люди делятся на оптимистов и пессимистов. Кто-то под грузом неудач ходит и стонет: “Ай, сезон потерян, все пропало...” А я всю зиму твердил Рустаму Валиуллину: “Еще не все потеряно! Впереди у нас много гонок. Зачем расстраиваться, зачем себя загонять куда-то?” И так было практически до последнего этапа Кубка мира. Там, в Хантах, я стал вторым. Рустам тогда сказал: “Да, Олег. Теперь я знаю, почему ты это говорил”.
Я создал себе в Ханты-Мансийске хорошее настроение на весь будущий олимпийский сезон. Если бы не достиг того второго места, может, и тренировался бы, но настроение было бы уже не тем.

— А так успокоился?
— Да. И вновь утвердился в мысли, что по-прежнему при удачной стрельбе имею шанс взойти на подиум.

— После сезона миновало уже достаточно времени. Проанализировал, что же происходило с твоей стрельбой?
— Во-первых, последние три зимы я очень много экспериментировал с оружием. Менял изготовку, совершенствовал ложу, как бы прибивался к тому, что нужно. Менял и сам приклад. Первый раз сделал это после Олимпиады в Солт- Лейк-Сити, и получилось неплохо. Я в том сезоне дважды был призером, да и в эстафете мы довольно неплохо выступали. Потом, на следующий год, изменились параметры оружия, и разрешили иметь более высокое цевье. Захотелось попробовать. Дело в том, что я, как и все воспитанники советской школы, стойку стрелял, держа винтовку на кончиках пальцев левой руки. После Олимпийских игр стал стрелять с кулачка. Но все равно было неудобно. Как раз в это время изменились требования, и я решил стрелять, как иностранцы, укладывая цевье между указательным и средним пальцами. Пришлось еще раз поменять ложу. Сам купил ее в Финляндии — через чемпиона мира Пааво Пуурунена. Она оказалась довольно недорогой, всего 250 евро.
Но посудите сами: столько лет работать на одной изготовке и вдруг кардинально ее поменять! В спокойном состоянии стрелять на “распальцовке” в принципе получалось удачно. Изготовка изменилась в лучшую сторону, пропал свойственный мне когда-то завал корпуса вперед. Раньше я не мог встать нормально, параметры тела не позволяли. А теперь стрелять стало более удобно. Но все равно, как только пошла скоростная работа, начались соревнования, частенько срабатывал старый стереотип.
Вдобавок в ложе обнаружилась, на мой взгляд, одна “лишняя” часть, и она меня смущала, мешала. Имею в виду эдакий нарост впереди. Винтовка из-за него, что называется, “гуляла”, не занимала стабильного положения. Да и лежа неудобно было стрелять. Два года я с тем наростом боролся-боролся, а потом взял да и убрал! Вообще срезал и сделал под ладонью на лежке ровную площадку. Винтовка стоит — все нормально. Так что этим летом — тьфу-тьфу-тьфу! — стрельба меня радовала.

— Когда ложу строгал, замечал, что великие-то мудрят с ней?
— Знаешь, сейчас все — кто во что горазд. Такие разные ложи! Увеличились многие параметры. Было узко — стало шире, было низко — стало выше. И каждый подбирает под себя.

— А ствол винтовки у тебя новый, или по-прежнему работаешь с испытанным старым?
— Как после Олимпиады сменил, так уже к нему и привык. Он в порядке, неплохо стреляет.

— Недавно на заседании президиума федерации докладывали о результатах отстрела оружия. У твоего ствола, сказывают, возникли проблемы?
— Да, ни один патрон из закупленных федерацией партий марки “Лапуа” моему стволу не пошел. Что это значит? Дело в том, что летом оружие отстреливали на этой финской фирме при обычной температуре. Наверняка помнишь, как это делается: закрепляют ложу винтами в станке и — пли! И все партии подошли тогда моему стволу идеально.
А осенью поехали на фабрику “Анщуц” в Германию и там проверяли на кучность уже в морозильной камере, причем “голые” стволы, без ложи. Металл замораживали до минус двадцати градусов и потом стреляли. Выяснилось, что мой ствол не принял ни одного патрона “Лапуа”! Я уже не говорю об идеальной кучности, когда все пули — в ноготь! Ну пусть пробоины уложились хотя бы в кружок в два сантиметра — нет же, разлетелись, как мухи.
Но ствол-то сам по себе нормальный. Почему уверен? Потому что взяли сразу немецкий патрон “R100”, и все пули собрались в кучу. В итоге для меня просто купили отдельную партию.

— В каких стартах проверялся в стрельбе?
— Помимо контрольных соревнований, в Кубке Раубичей и летнем первенстве страны.

— И?
— Скажем так: прошел их на более высоком уровне, нежели в те годы!

— Вспоминаю, что на незначительных стартах ты частенько позволял себе отстреляться, как бы помягче выразиться, неважно. К примеру, как-то в Антхольце на заключительной контрольной перед чемпионатом мира смотрим, а Рыженков делает сначала “ноль” на лежке, лидирует, прилетает на стойку и... не закрывает ни одной мишени. Зато на самом “мире” все было как надо, ты вернулся из Осрбли с двумя медалями. Это что, умение сконцентрироваться в нужный момент?
— Нет, скорее неумение концентрироваться на контрольных тренировках. Это сейчас я ставлю на них уже другие задачи. А раньше был помоложе, порезвее, мне было важнее просто пробежаться, продышаться. Где-то, естественно, перебирал со скоростью, может, не столь много внимания обращал на стрельбу. Действительно, случалось на последней контрольной перед главным стартом сезона и десять минут штрафа схватить на четырех рубежах.

— Сейчас ты стал другим?
— Умудренным, что ли.

— А бывает, что и теперь на соревнованиях эмоции зашкаливают, и ты не можешь себя на стрельбе контролировать?
— Да, все-таки азарт еще не прошел, остался в душе. Он вроде бы и хороший, этот азарт, но... Вот, бывает, бежишь, не перебираешь и чувствуешь: надо, надо, надо. А становишься на рубеж и просто не успеваешь подумать. И бах...
Хотя сейчас вот пообщались с Кедяровым (призер Олимпийских игр по стрельбе отработал пару сборов с нашей командой). Александр Петрович подсказал очень много полезного. Казалось бы, знал это и сам, да забыл. Или не знал, но только догадывался... В любом случае, не помешало освежить кое-что в памяти, достать из глубин своего сознания.

— Если можно, конкретнее.
— С Кедяровым было интересно контактировать в плане психологии стрельбы, самой сути выстрела. Да, мы знаем: пришел, нажал на курок — пуля и полетела. А как подойти к этому выстрелу, как правильно его сделать, не боясь и не задумываясь, на автомате... Александр Петрович преподнес это нам, и я сегодня чувствую себя более уверенным. Подсказывал он много и по изготовке к стрельбе, по балансировке оружия. Помогал и ребятам, и девочкам.

— Скажи, а нужен ли тебе контролер либо советчик в плане функциональной подготовки? Или ты уже самодостаточен здесь?
— В принципе, три послеолимпийских года я проходил летнюю подготовку отдельно от команды. Составлял планы тренировок и календарь, подыскивал места сборов — все так, как мне хотелось попробовать. Я немножко экспериментировал и желал посмотреть: что из этого получится? Планировал в зависимости от жизненных ситуаций, потому что надо было побыть и вместе с семьей во Франции. Благо руководство пошло мне навстречу.

— Какие новые места освоил?
— Их было немного. Францию уже называл. Кроме того, давно хотел проводить вкатывание в Финляндии. Мне, а также другим лидерам — Драчеву, Зубриловой, Назаровой, позволили отделиться от команды. Мы ездили в Монио и Вуокати, в то время как сборная традиционно готовилась в Рамзау. И, считаю, мы смогли подойти к первым этапам Кубка мира в лучшей форме, нежели остальные.
Этими экспериментами я доволен. Такая трехлетняя работа принесла определенные плоды. Анализировал, после каждого сезона делал выводы. Год тренировался по одному плану: получилось очень удачно. Но посмотрел и решил на будущее кое-что поменять. И, может быть, чуть-чуть потом перебрал с нагрузкой. В прошлом году опять подкорректировал, и вышел еще более “прибитый” план.
А в этом сезоне решил готовиться с командой. Во-первых, олимпийский год серьезнее других, а во-вторых, одному тренироваться тяжеловато. Ведь надо позаботиться о стрельбище, повесить мишени, привязать шнуры к установкам. Самому их подкрашивать, перезаряжать, в трубу смотреть, обоймы набивать. Потом все снять, скрутить, собрать... То есть тренировка занимает вместо обычных двух-трех часов гораздо больше. Допустим, если я в Могилеве выезжал из дому в девять утра, то возвращался только к двум...
А в команде тренер, массажист, врач — все рядом. Если ты один и в твои действия закралась какая- нибудь техническая ошибка, сам ее сразу и не заметишь. Вроде кажется, что нормально, а она укореняется и укореняется. Со стороны всегда виднее, и тренер может подсказать. Да и каждого в команде во время тренировки снимают на камеру, а потом спортсмены могут разобрать ошибки. Кроме всего прочего, будучи вне сборной, и по общению скучаешь.
Нынешний же план национальной команды меня вполне устраивал и по срокам, и по местам проведения. Он отвечал моим взглядам, скажем так. В мае мы были на сборе в Логойске, в июне — сначала в Раубичах, потом катались на лыжах в Рамзау. Затем опять на домашних трассах, после переехали на Белмекен (Болгария). Э-э-э... И снова Раубичи... Так... Снежная подготовка в Вуокати...

— Смотри-ка, уже и забываешь, в какой последовательности и где бывал. Можно ли сказать, что спортивная жизнь напоминает карусель, где события, меняясь, как в калейдоскопе, тем не менее в той или иной степени повторяются?
— Вот именно эти четыре года были для меня все-таки разные — по отношению, по тренировочному процессу. А если брать общую картину, то да, это карусель. Из года в год мы ездим по одним и тем же местам, тренируемся в принципе по повторяющемуся плану. Как говорится, поспал, поел, потренировался. Где еще такую работу найдешь?..

— А что тебя, Олег, держит в спорте? Вот это самое “поспал, поел, потренировался” или, может, президентская стипендия?
— В какой-то мере все это, конечно, тоже. Но ты знаешь, Света, скорее здесь неудовлетворенность в своих результатах. Хочется чего-то большего добиться. Самовыразиться.
Уже много лет есть мысль уйти. Ну что, деньги, сборы? Это все хорошо, но можно ведь зарабатывать и вне спорта. Тем более что уже существует какая-то база, накопления финансовые. Но смотришь на других стариков, кто бегает, и думаешь: чем я хуже? А раз уж получается, то почему и не продолжать выступать? И ты знаешь, с каждым годом все тяжелее и тяжелее уйти. Все затягивает и затягивает...
Хочу сказать, что раньше, лет пять назад, если не попадал, допустим, в гонку преследования или в масстарт, то наблюдал со стороны и думал: “Эх, блин, ну чего ж я не бегу!” И так внутри колбасило, и весь был там, на лыжне, летел вместе со всеми... А последние зимы, ежели не отобрался в гонку или ее специально пропускаю, с таким удовольствием просто хожу по трассе и смотрю состязания. И уже не тянет быть в самой гуще событий! Четко знаешь, что твой старт, предположим, завтра, и настраиваешься на него. Наоборот, лучше я пока отдохну...

— Но все равно, когда бы ни состоялся уход из спорта, он неизбежен. Куда двинешься? Может, в бизнес?
— Думаю, бизнес — это громко сказано. Им надо заниматься серьезно, и для этого нужны как большие предпосылки, так и значительный опыт...
Попробовал бы себя в роли тренера. Не знаю, где это будет: в какой команде, в какой стране? Хотелось бы, конечно, поработать в Беларуси.

— Мы в курсе, что и опыт-то у тебя тренерский имеется. Ты ведь не только сам себя тренируешь, но и другим помогаешь. Вон Серега Новиков после удачного дебюта в эстафете на чемпионате мира публично благодарил тебя за опеку. Мол, очень ему помогло сделать качественный скачок то, что стал готовиться по планам Олега Рыженкова.
— Надо же, приятно, что вспомнил. Мы в прошлом году провели вместе несколько базовых сборов. Сергею просто нужен был толчок для выхода на новый уровень. А моя подготовка основывалась на жесткой работе в июле-августе. Видимо, такая методика подошла и ему. Где-то, конечно, доктор Новикова останавливал...
Мы с Сергеем уже давно вместе, несколько лет живем в одной комнате. Естественно, разговариваем о тренировочном процессе. Я, как могу, подсказываю, причем не только Новикову, но и всем ребятам: что-то Саше Сыману, в чем-то Рустаму Валиуллину, где-то Перцеву “пинка даю”. Бывает, они и сами спрашивают. В основном, понятно, по технике да по нагрузкам. В стрельбу я не лезу! (Смеется.) Тут впору мне у Сергея поучится, потому что он стреляет довольно уверенно. Юрий Юрьевич Альберс (старший тренер мужской команды. — “ПБ”.) даже шутит: “Дай Новикову полено, он и из него попадет!”...

— Олег, ты уже несколько лет живешь на две страны: Беларусь и Францию. Расскажи, как часто выезжаешь к семье?
— Три предыдущих года делал это довольно часто. Как уже говорил, я освоил во Франции новую базу для летней подготовки. Между Лионом и Женевой, недалеко от швейцарской границы, в горах на высоте 1000-1100 метров находится небольшой биатлонный центр. Стрельбище, недлинная лыжероллерная трасса. Это как раз там, где живет бывшая биатлонистка Дельфин Бурле.

— А национальная сборная Франции приезжает тренироваться?
— Иногда. Но надо сказать, что несколько человек из ее состава — родом прямо из этого региона. Сандрин Бейи живет в этой же деревне. Коринн Ниогре оттуда. Центр и построен был под них. Несколько лет подряд там, к примеру, проводится сентябрьский чемпионат страны по лыжероллерам.

— Рельеф хороший?
— Нет, он как раз слабенький. Но для июньских сборов мне подходит в самый раз. Круг небольшой, два с половиной километра. А стрельбище хорошее. И очень много беговых кругов.
Мне нравится ходить там в кросс-походы, гулять по горам. Уйдешь — и сразу на три-четыре часа. Когда хорошая погода, очень много туристов. Красивейшие виды. Открывается панорама Монблана. Скажем, мы привыкли — Рамзау да Рамзау, а других-то мест и не видели. А в мире столько еще прекрасных уголков, просто обалдеть можно!

— Дельфин была твоим проводником?
— Первые годы — конечно. А сейчас ориентируюсь самостоятельно и спокойно могу уйти один на пять-шесть часов.

— Компас не требуется?
— Нет. Но позапрошлой зимой 1 января мы поехали на лыжах. Егор был еще маленький и сидел в рюкзачке. Покатались, а на следующий день ради второй тренировки я отправился в те же места уже один. Дело было к вечеру, а назавтра мне предстоял переезд на Кубок мира. Ну и катаюсь, катаюсь, да все вроде там, где и накануне. Вдруг спустился туман — ничего не видно. Еду-еду, знаю, что круг — километров пятнадцать-двадцать — замкнуться уже должен. Но что-то он не кончается. И как уехал! По дороге какой-то бедолага встретился, спрашивает: куда идти? “Да не местный я!” — отвечаю.
Туман рассеялся, а я понять не могу, где нахожусь: стоянка какая-то, эстакада. Потом дошло: да я здесь на велосипеде весной мимо прокатывал. До дома напрямик еще километров пятнадцать! А уже темнеть начало. И получилась чудная вторая тренировка под три часа, в которой под конец несся чуть ли не в соревновательном темпе.

— Дома не потеряли?
— Добрался, а там уже консилиум собрали: искать или не искать?

— Егора-то на лыжи еще не ставил?
— Нет, рано. Хоть и сотворили мы его во время этапа Кубка мира, но все-таки он не с лыжами родился. Сыну только два года, у него еще все впереди... Дети — это прекрасно, это продолжение рода.

— Вы с Дельфин уже узаконили свои отношения?
— Пока нет. Но официально я — отец, и сын зарегистрирован во Франции под моей фамилией. Научились-таки все вокруг выговаривать слова “Егор Рыженков”.

— На каком языке с сыном общаешься?
— Стараюсь, конечно, по-русски. Однако живет-то он в основном во французской семье...

— А как у тебя с французским?
— В стране уже не потеряюсь. Но знаешь, матушка-лень... Когда достиг какого-то уровня, начал чуть-чуть говорить, и сразу — а-ай, нет уже азарта.

— Дельфин еще учит русский? Она когда-то писала тебе письма на нем...
— Скажем так: ее русский — как мой французский.

— Новые знакомые во Франции появились?
— У Дельфин очень большая семья: три брата, три сестры. Часто общаемся с соседской семьей — беженцами из Грузии. Там и хорваты, югославы жили. Один раз девушка из Копыля путешествовала автостопом по Европе и заглянула в эту деревню... А вообще у них не принято по гостям ходить. Так просто, как у нас, захотел и пошел — нельзя. Без приглашения можно только к родственникам нагрянуть.

— Можно ли сказать, что ты там достаточно освоился, чтобы не чувствовать себя чужим?
— Естественно. Я во Франции уже раз пятнадцать был.

— А что за условия жизни?
— У Дельфин четырехкомнатная муниципальная квартира.

— Ты рассказывал как-то, что раньше она гостила в Беларуси...
— И у нас ей очень понравилось. Может быть, она даже планирует переехать сюда впоследствии. Мы еще не обсуждали это, разве что затрагивали поверхностно. Конкретики еще нет.

— Олимпийский сезон вот-вот наступит. Что скажешь относительно своей подготовки?
— Я доволен, как все складывалось до сих пор. Организм летнюю нагрузку выдержал. Было вполне неплохое состояние. И как показали старты — летнее первенство и Кубок Раубичей, — я чувствовал себя лучше, чем в прошлые годы.

— Нынче необычно рано начинается Кубок мира. Ничего страшного?
— Для меня это даже к лучшему. После первых стартов будет перерыв, и, думаю, такой график для спортсменов удобнее.

— Как ты планируешь набирать форму: станешь выходить на пик к Олимпиаде или достигнешь плато и постараешься уровень удержать?
— Раньше удавалось пройти весь сезон на одном уровне. Но в этом году, вероятно, будет именно пик — на Олимпийских играх. Но и на кубковых этапах незадолго до Турина должна быть уже хорошая форма. Хотя я и на первые старты настраиваюсь. Потому что от выступления на Кубке мира зависит: в какой заявочной группе на Олимпиаде выступать будешь. Так что очки надо набирать. А за счет чего, бега или стрельбы? Хотелось бы, конечно, малой кровью обойтись...

— Что ж, надеюсь, болельщики не станут сильно расстраиваться и ругать вас, ежели поначалу что-то не будет складываться...
— Да, это биатлон. И мы идем к одной, заветной цели.

Светлана ПАРАМЫГИНА