Розовый зонтик на скале

Источник материала:

РУБЛЕВСКАЯ Людмила, СБ

Споры вокруг нового перевода романа Короткевича

Вы никогда не задумывались, откуда начинается история литературы? Вот он — живой литературный процесс, бурлит, шумит, новые имена возникают, как пузыри на поверхности лавы, исчезают... Сколько времени должно пройти, чтобы схлынула пена и в этой массе образовались глыбы классики? Десять лет? Пятнадцать? Двадцать? Или только столетие спустя на оставшихся скалах совьют гнезда литературоведы всех оперений? У Виктора Пелевина есть рассказ о секте, у членов которой главная цель жизни — стать обмазанной глиной мумией. Этакая постмодернистская пародия на историю человечества и на историю литературы в частности... Что ж, пожалуй, каждый литератор, даже самый скромный, где–то в глубинах подсознания желает стать музейным экспонатом. Более того, именно уверенность в своей будущей «экспонатности» не одного удерживала от отчаяния в минуты непонимания и безденежья. В Музее истории белорусской литературы в Троицком предместье это чувство, наверное, должно обостряться... Впрочем, когда наш молодежный клуб «Лiтаратурнае прадмесце» был приглашен туда на день музея, самым потенциальным экспонатом оказались не мы. А... симулякр клуба — однажды придуманная виртуальная поэтесса Рагнеда Крышталюк, присутствовавшая в виде розового зонтика. Поскольку в музее уже хранится тазик литературного движения «Бум–Бам–Лит», в который поэты когда–то торжественно ударяли перед каждым выступлением, наша Рагнеда Крышталюк, наверное, будет там вполне кстати. Что ж, литература — процесс живой, есть в ней и драма, и игра...

В упомянутом музее хранятся вещи очень даже серьезные. Свидетельства жизни наших классиков, уникальные архивы, документы... Да и стихотворения молодежь из «Лiтаратурнага прадмесця» читала тоже серьезные. И это просто здорово, что белорусская литература присутствует в музее во всех своих проявлениях. Ведь в сегодняшнем мире, где культура заменяется зрелищным шоу, привлечь внимание к настоящему очень сложно — и необходимо. Когда–то Владимир Короткевич призывал молодых белорусских литераторов создавать читабельные тексты, используя элементы детектива, приключенческого жанра, не бояться упаковывать важные темы в яркую, увлекающую оболочку, не забывать об иронии. Ведь не зря говорят, что самые большие глупости делаются с самым серьезным выражением лица. Не раз звучало мнение, что если бы того же Короткевича перевести и по–современному издать, он составил бы конкуренцию всем раскрученным Коэльо–Реверте... И вот — свершилось.

На прилавках книжных магазинов и ярмарок появился томик, изданный известным российским издательством «Амфора», на стильной обложке которого значится: «Владимир Короткевич. Христос приземлился в Гродно. Евангелие от Иуды». Мотив издателей понятен: сегодня в спровоцированной Дэном Брауном моде — все эзотерическое, всякие апокрифы и вариации на тему Святого Писания. Разумеется, книга Короткевича ничего общего с брауновщиной не имеет: это великолепный «барочный» роман, исполненный гуманистического пафоса, юмора и блестящей стилистической игры, как и все творчество Короткевича, «завязанный» на белорусской истории и патриотизме. Правда, не лишенный влияния эпохи, этакого высмеивания поповщины... Короткевича невероятно трудно переводить именно из–за особой атмосферы его текстов, которую дано уловить не каждому. Это касается, кстати, и языка кино, театра, изобразительного искусства... Качество перевода упомянутой книги на русский язык и спровоцировало скандал — не скандал, но шум. Племянница Короткевича, которой ныне принадлежат авторские права на произведения дяди, возмутилась, что в переводе употребляется Гродно вместо древнего названия Городня, как у Короткевича, Устин — вместо Юстын, Гродненский вместо Гарадзенский и т.д. Литературная общественность смущена, мнения разделились, а книжные магазины подумывают, стоит ли связываться со спорной «продукцией»...

Переводчик Александр Сурин, похоже, знаком с белорусским языком весьма поверхностно, ляпов можно найти при желании достаточно. Тем не менее интересно восприятие нашего классика со стороны человеком, для которого этот роман — в одном ряду с «Драконом» Шварца, вне времени и национального пространства. Похвально, что Александр Сурин считает, что Короткевича не оценили до конца и не узнали, что он актуален... И текст получился, надо сказать, читабельным.

Итак, уважаемые читатели, перед нами сложный выбор: или примириться с несовершенным переводом — пусть Короткевич вытесняет из массового сознания Дэна Брауна, или ждать приемлемого знатоками варианта, этот игнорируя (кстати, в 1966 году роман уже переложил на русский язык известный поэт и переводчик Наум Кислик, и его авторизованный перевод публиковался в журнале «Неман»). Дело принципа. А принцип на хлеб не намажешь. Увы, ведь мы по–прежнему остаемся широко известными в узком кругу. Не так уж много у нас литературы, прорвавшейся в «большой свет». Короткевич — одно из таких потенциальных «окон», через которое нас могут увидеть. А книжный рынок — это прежде всего рынок. Чтобы отпугнуть издателя, достаточно слуха... Впрочем, кажется, любая шумиха — это «пиар», то есть реклама. И всегда невольно возникает мысль: а в чьих это интересах? Кроме того, считается, что на классическое произведение должен существовать не один перевод. Идеальный вариант — когда их несколько, и разных. А некоторые говорят, что каждое поколение должно иметь свой перевод — на языке эпохи... Да, фактические ошибки ни в одном варианте не допустимы. Избежать их и в упомянутой книге было не так сложно: взять опытного редактора, досконально знающего язык и историю Беларуси, учесть уже высказанные замечания, обратиться к тексту того же Наума Кислика. И тогда таинственный «бранзалет» из суринского перевода превратится в обыкновенный браслет, хоть и носили его в XIX веке на ноге женщины легкого поведения... В общем, я всего лишь рассуждаю, взвешивая по–понтийпилатовски аргументы, чтобы в конце концов умыть руки. Поскольку вердикты выносить не собираюсь. Короткевич для меня более, чем для многих, «наше все», великий романтик, великий наставник. В том, что касается его памяти, его творчества, не хочется навредить. Может быть, вы, уважаемые читатели, желаете высказать свое мнение? И не только о конкретной книге, но и о проблеме перевода вообще. Как сделать белорусскую книгу популярной в мире? Вопрос, периодически возникающий на всевозможных литераторских «круглых столах»... Уж преодолейте летнюю ленцу, когда хочется не серьезных дискуссий, а на пляж, к морю, озеру, речке... Впрочем, и на пляже читают. Возможно, кто–то будет подставлять плечи ультрафиолету с томиком свежепереведенного Короткевича.

Что объективно лучше, чем холодный ремесленник Дэн Браун.