Экономист: «Для власти давить на ИТ — выстрел себе в ногу»

 О том, как всё это влияет на экономику страны, dev.by поговорили с Львом Львовским, старшим научным сотрудником Центра экономических исследований BEROC.   

Отчасти. У неё осталась парочка ресурсов. 

Последние десять лет экономика стагнировала. В этом году она понесла серьёзные потери из-за коронавируса. До всех политических событий международные организации прогнозировали нам падение в размере 4-6% ВВП. До коронавируса прогноз роста был 1-2% — тоже немного. Думаю, что теперь эти проблемы покажутся нам сказкой. 

Что мы видим? 

Забастовки на заводах. Некоторые ИТ-компании частично релоцировались или обдумывают полноценный переезд. В кризисных ситуациях у населения снижается спрос на товары и услуги. Из-за неуверенности в завтрашнем дне и некоторой депрессии белорусы начинают больше сберегать и меньше потреблять.

Финансовую систему на внутреннем рынке также ждут тяжёлые времена. Растёт недоверие к банковской системе. Всё больше людей предпочитают хранить деньги не в банке, а под матрасом. Это значит, что деньги будут выведены из экономики. Кроме того победы Нацбанка последних лет в сфере дедолларизации сбережений тоже будут отброшены назад: люди уже начинают переводить накопления в доллары.  

Мы видим проблемы и с внешними рынками. Из-за политического конфликта будет невозможно занимать у европейских и американских агентов рынка, у международных организаций. 

Остаются Россия и Китай. Но тут тоже есть серьёзные проблемы. 

Китай — страна, которая всегда находится вне политики. Китай не поддерживает симпатичные ему режимы, его интересует только деньги. Китайцы, если и дают взаймы, то всегда требуют серьёзные гарантии, чаще всего — ту или иную форму залога (эксклюзивные права на какую-то деятельность в стране, акции завода, права на землю и т. д.). 

С Россией отношения напряжённые. За последние недели Лукашенко поменял свою риторику на 180 градусов и говорит об атаках с Запада, а Россия —  вроде как наша последняя надежда. Но мы не видим симметричной реакции из Кремля. Президент Путин не сбивается с ног в попытках помочь Лукашенко. Более того некоторые чиновники высокого ранга в России начали говорить о помощи по мирному транзиту власти. Пока непонятно, что они имеют в виду, но очевидно, что Россия не готова давать нам так называемые политические кредиты. 

Бюджет и так был дефицитный. Остаются золотовалютные резервы. Вообще-то тратить ЗВР на государственное потребление — не очень хорошая идея, эти деньги нужны для поддержания стабильного курса рубля. Но часть власть может потратить: ЗВР у нас не очень велики, но на какое-то время хватит. 

Ещё остаётся вариант с включением печатного станка. Надеюсь, что нынешнее руководство Нацбанка убедило Лукашенко, что включать печатный станок плохо и опасно. Но, как последний резерв, такая опция остаётся.  

Не знаю, как Валерий Бельский считал эти потери. Могу только предположить, что нанесло самый большой урон экономике за последние недели. 

Первое — отключение интернета. Это был серьёзный удар по экономике, по бизнесу, по работе отдельных компаний. 

Второе — постоянная протестная активность. Как я уже говорил, она снижает внутренний спрос. Одни магазины закрываются, другие пустуют. Мысли людей отвлечены от потребления. 

Третье — ущерб ИТ-сектору. Сектор выращивался годами, чувствовал себя привилегированным. Отключение интернета ударило по айтишникам сильнее, чем по остальным. К тому же люди в ИТ гораздо более мобильны, чем в других сферах экономики. Айтишнику или даже целой ИТ-компании проще переехать в другую страну, чем условному заводу МАЗ. Пока что ИТ-компании только задумываются о релокации (с начала протестов прошло не так много времени), но даже потенциальная вероятность их отъезда — это значительные ожидаемые потери.  

Власть сейчас в принципе не сильно думает про экономику —  для неё важнее политический процесс: удержать контроль над страной, а не сохранить экономику. Но и для многих протестующих сейчас важнее политические требования, чем краткосрочные доходы. 

Пока что забастовки влияют больше на политику, чем на экономику. Они начались не так давно — заводы не стоят без работы месяцами. Заводчане, в отличие от айтишников, в представлении власти были всегда её ядерным электоратом. Их протест сильно бьёт по имиджу власти. 

Кроме того многие из бастующих предприятий не очень прибыльны. Вдобавок они работали на склад несколько последних месяцев: в Европе и России был карантин, а покупательская способность была снижена. 

Поэтому прямого урона на экономику от забастовок пока нет. Это касается большей части предприятий, но не всех.  Исключение — «Беларуськалий» и «Нафтан». Производство на этих предприятиях короткого цикла: добыть руду или переработать нефть — это не то же самое, что месяц собирать грузовик. Забастовки на этих двух предприятиях причиняют весомый урон бюджету страны. Не очень понятно, сколько там бастующих. Поступает разная информация. Насколько я понимаю, в Солигорске забастовка идёт полным ходом. «Нафтан» работает, но сотрудники не отказываются от своих политических требований и выходят на протесты. 

Власть ведь тоже не спит и прикладывает усилия, чтобы запугать или отговорить людей от забастовок. У многих рабочих нет серьёзных сбережений. Для них выбор — бастовать или нет — очень серьёзный. 

К тому же протест никак не скоординирован. Ленина с центральным комитетом нет. Создан фонд «Солидарность», чтобы помочь бастующим, но пока даже непонятно, знают ли о нём рабочие. Думаю, в ближайшее время фонды начнут перечислять деньги, что усилит решимость заводчан.

Сложно сказать. Ситуация меняется каждый день. Напомню: протесты продолжаются всего 11 дней. И за это время протест много раз схлопывался, затем снова усиливался. Я не стал бы забегать вперёд. Да, можно сказать, что власть пошла в контратаку. Но не будем забывать, что менее недели назад был самый крупный протестный митинг в истории Беларуси.        

Да, так и есть. Если подавить протест силой, то это не вернёт экономику к состоянию прошлого года. Люди из-под палки работают плохо, производительность труда снизится. Это касается не только заводов — всех сфер деятельности. 

Прошло слишком мало времени, и нет деталей по поводу санкций. Думаю, что пока Евросоюз откажется от различных программ взаимодействия с правительством Беларуси.   

Пока что Евросоюз не признал выборы состоявшимися, то есть не признал победу Лукашенко. Но это и не означает, что он признал победу Тихановской. Если Евросоюз всё же решит сделать ставку на Тихановскую, это будет огромным ударом для руководства Беларуси. В таком случае лидеры европейских стран будут обсуждать экономические и политические вопросы только с ней.  

Потеря потенциальных европейских и американских инвестиций — насколько это больно для Беларуси? 

Это больно. Дело не только в самих деньгах, которые могла бы получить страна. Дело в рыночной силе. Потенциальная возможность занимать деньги на Западе позволяла нам выторговывать лучшие условия для кредитов в России. Теперь Россия будет знать, что других вариантов у Беларуси нет, и сможет навязывать свои, более дорогие условия. 

Если говорить о прагматике, то, конечно же, нет. Это выстрел себе в ногу. В нашей стагнирующей экономике последние годы ИТ-сектор, небольшой по количеству работников, давал до половины роста ВВП. Это будет выстрел себе в ногу ещё и потому, что именно Лукашенко пошёл на эксперимент с ПВТ и благословил его. И этот эксперимент удался. 

Но и поддержка протестов со стороны ИТ-компаний чисто прагматическая.

В ИТ-компаниях лояльность сотрудников гораздо важнее, чем в других сферах. Там работают люди с высоким человеческим капиталом. На них большой спрос на рынке труда. ИТ-компании во всём мире не могут позволить себе игнорировать политику, потому что должны отвечать на запрос своих работников. Условно говоря, если большинство сотрудников EPAM придерживается какой-то политической позиции, то руководство компании не может не поддержать эту позиции хотя бы в какой-то степени. В ином случае есть риск потерять этих работников. 

Всё зависит от того, насколько долгим будет конфликт между протестным обществом и властями, и в какую сторону эта непоределённость разрешится. Она разрешится в ходе диалога? Будет найден консенсус? Это один сценарий. Другой сценарий — подавление протеста силовыми методами. Тогда начнётся депрессия населения, которая выльется и в экономическую депрессию: низкая производительность на предприятиях, эмиграция и так далее.  

Есть совсем страшные и не совсем страшные варианты.

Не совсем страшные: начать расходовать золотовалютные резервы или выпросить у России реструктуризацию долга на более-менее приемлемых условиях. Это всё. 

Другие решения повлекут наисерьёзнейшие проблемы в экономике, вплоть до коллапса. Это арест или частичное изъятие вкладов, серьёзные объёмы печати денег. Надеюсь, что власти серьёзно не рассматривают такие варианты. 

Даже не представляю. Если протесты будут подавлены силой, мы получим автаркию с подавленным населением. 

А сколько живёт Северная Корея? В таком состоянии можно жить, наверное, вечно.