Афганистан. Война “за речкой”. Галина Виноградова

Источник материала:

В любой мусульманской стране жизнь регламентируется законами шариата. Эта религиозно-правовая система одновременно гибкая и консервативная, что, с одной стороны, позволяет ей в целом приспосабливаться к требованиям времени, а с другой — делает неизбежными острые конфликты между сторонниками «старого доброго» и «нового лучшего».

Для Афганистана одним из ключевых моментов такого противостояния стала борьба за равноправие женщин. Началась она задолго до Саурской революции — еще в 1919 году, когда власть в стране перешла к падишаху Аманулле Хану. Его жена Сорейя имела на правителя большое влияние и была активисткой-феминисткой — насколько уместно применение этого определения к афганским реалиям столетней давности.

Падишах разделял убеждения любимой женщины и активно способствовал их популяризации. Сорейя была вдохновителем широкого общественного движения за права «слабого пола», создавала больницы для женщин и школы для девочек. Аманулла же использовал административный ресурс. Кроме прочего, на законодательном уровне обеспечил афганкам право на свободу в выборе супруга, обязал госслужащих давать светское образование своим дочерям.

Усилия августейшей четы воспринимались народом на удивление лояльно, что и привело к классическому «головокружению от успехов». 2 октября 1928 года глава государства публично запретил своей жене носить чадру и призвал всех соотечественниц последовать ее примеру.

Эпатажная выходка привела к гражданской войне, которую сторонники Амануллы и Сорейи проиграли. Падишах был вынужден отказаться от власти и вместе с женой и детьми эмигрировал в Италию.

Второй раунд борьбы за гендерное равноправие начался в 60-х годах и его главной движущей силой была Анахита Ратебзад, которую современники сравнивали с Долорес Ибаррури — самой знаменитой испанской революционеркой.

К концу 70-х афганские женщины имели равные с мужчинами политические и экономические права, а жительницы крупных городов могли носить европейскую одежду. Анахита же стала культовой фигурой для прогрессивной части афганского общества, влиятельным политиком и… участницей группы заговорщиков, которая планировала свергнуть Хафизуллу Амина.

В просоветском правительстве Бабрака Кармаля она получила портфель министра просвещения и с энтузиазмом взялась за важную, а в условиях гражданской войны еще и очень сложную работу.

Анахиту и афганок, разделявших ее идеалы, воодушевлял пример советских женщин, которых в личном составе 40 армии и среди гражданских специалистов было довольно много. Всего «за речкой» побывало около 20 тысяч женщин, причем почти все отправлялись на войну добровольно. И вряд ли кто-то из них задумывался, что туда их отправляют прежде всего в качестве средства идеологической борьбы.

Шурави ханум*

Галина Козыбаевна Виноградова — служащая Советской Армии

Советские женщины (Галина Виноградова справа)

Местная жительница (в центре)

Находилась в ДРА с июня 1982 по сентябрь 1983 года. Работала делопроизводителем в одной из частей Кабульского гарнизона, потом в гостинице Военного совета 40 армии.

— Трудно ли было советской женщине попасть в Афганистан?

— Поехала туда по совету мужа сестры. Он был командиром одной из частей 40 армии и про эту страну знал многое. В первые годы войны о ней в СССР в основном ходили лишь слухи, а информация из первых рук была дефицитом. Получить работу в армии в начале 80-х хотели многие девушки, но большинство надеялось попасть в Восточную Европу, а в непонятную азиатскую страну захотели поехать только две. Напарницу звали Анна Разгонова. В военкомате нашему желанию сильно удивились, но через некоторое время вызвали и предложили стать вольнонаемными служащими Вооруженных Сил. Я согласилась на должность делопроизводителя, и вскоре мы с Анной полетели в загранкомандировку.

Мотивы такого поступка были самые обычные. Советским гражданам выезд за границу разрешали редко. Плюс, конечно, хотелось и заработать. В Афганистане платили чеками Внешторгбанка, и за на них можно было купить многое из того, что за советские рубли вообще не продавалось. Ну и молодая была, тянуло на приключения…

— Расскажете о том периоде жизни?

— Мне было предписано явиться в Кабульский гарнизон, а Анна полетела куда-то дальше. В части приняли хорошо. Отношения со стороны сослуживцев ко мне и другим женщинам — всего нас было около двадцати — подчеркнуто уважительное. Поселили вместе с еще 4 девушками в модуле — сборном домике из фанеры. Бытовые условия обрадовали: кондиционер, качественное питание, магазин-военторг с ошеломительным ассортиментом. Часто приезжали знаменитые артисты. Только вода была очень плохая, но это общая беда Афганистана.

Советские войска располагались в Кабуле компактно — вокруг дворца Амина. Но база была огромной, для каждой части действовал пропускной режим, так что с соседями общались редко. А работа делопроизводителя везде рутинная: заполнение различных бумаг. Хотя на войне они бывают разные. Об участии нашей части в боях узнавали из наградных листов, документов о направлении в госпиталь и, увы, свидетельств о смерти.

В гостинице останавливались военачальники высоких рангов, но мне их даже видеть не доводилось. С обслуживающим персоналом работал адъютант командующего. Он был в звании старшего прапорщика.

На службе и в свободное время приходилось постоянно соблюдать меры безопасности, но это только добавляло романтики. Например, женщинам запрещалось самостоятельно выезжать в город, так что в поездки выбирались организованными группами, в закрытых машинах и с вооруженным до зубов сопровождением. Тогда мы чувствовали себя настоящими принцессами, которых защищают благородные рыцари. А вообще кровь у молодежи бурлила, многие девчонки выходили замуж.

— Какие наиболее сильные ощущения связаны с Афганистаном?

— О стране знала мало, поэтому удивляло непривычное. Иногда цепляли вроде бы мелочи. Кабул четко разделялся на части: нижнюю, где в красивых домах обитали богатые, и верхнюю — прибежище бедняков. В СССР такая демонстративная разница в достатке была невозможна.

Кабульская база чуть ли не каждую ночь обстреливалась повстанцами из разных видов оружия. Наверное, кто-то погибал, но такие сведения считались секретными и о них говорить запрещалось. Сама под обстрел не попадала, так что постепенно к взрывам и свисту снарядов привыкла. Да и афганцы врагами как-то не воспринимались. Скорее, их было жалко: очень бедный народ…

Совсем страшно стало только однажды — когда умер Брежнев. Почему-то у многих тогда возникло ощущение, что при смене руководства СССР о советских войсках за границей могут забыть…

Когда вернулась домой, несколько лет сильно скучала по Афганистану. Острое чувство ностальгии и было самым неожиданным из того, что связывает меня с далекой страной.

Не отношу себя к интернационалистам: это право тех, кто воевал. Я всего лишь приняла небольшое участие в одном из наиболее значимых событий ХХ века. Иногда это кажется важным…

Беседовал Дмитрий САВРИЦКИЙ.

* Шурави — историческое название советских специалистов и военнослужащих в Афганистане. Ханум — уважительное обращение к женщине в тюркских языках.