Конституция как гарант незыблемости политического устройства и деградации

Один пример. Согласно моральному кодексу строителя коммунизма, в годы моей молодости я жил в лучшем из миров, где человек человеку друг, товарищ и брат, где каждый за всех, а все за одного. Перечислять все 12 положений кодекса в век интернета не имеет смысла, поэтому развернусь на 180о и перейду к другой версии правды.

В непрерывно загнивающем худшем из миров отношения выстраивались по принципу человек человеку волк. Иначе и не могло быть, если целью производства объявлялось не удовлетворение постоянно растущих материальных и культурных потребностей всех членов общества, а получение прибыли для избранных.

Подкреплю сказанное цитатой из «Капитала» Маркса, которую он позаимствовал у британского публициста Томаса Даннинга: «Обеспечьте капиталу 10% прибыли, и капитал согласен на всякое применение, при 20% он становится оживленным, при 50% положительно готов сломать себе голову, при 100% он попирает все человеческие законы, при 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы пойти, хотя бы под страхом виселицы».

Мир в годы моей молодости был биполярным, и если бы студент при сдаче экзамена по любой из гуманитарных дисциплин заявил, что в СССР демократии меньше, чем на Западе, то вылетел бы с волчьим билетом без права на восстановление, а в годы сталинских пятилеток и без права переписки.

Но времена меняются. И вот уже глава белорусского государства с гордостью заявляет руководителям конституционных судов зарубежных государств: «Смею вас заверить: демократии и свободы в Беларуси нисколько не меньше, чем в нашей родной, братской России или на Западе, или дальше — в развивающихся странах. Нисколько не меньше».

Современный мир — сплошная демократия. Дожили. Вот и смейся после этого над американским футурологом Фрэнсисом Фокуямой, провозгласившим четверть века тому назад «конец истории».

Но за счет чего всем нам выпало счастье наблюдать демократическое благолепие в мировом масштабе? Запад ли снизил планку, или развивающиеся страны развились до такой степени, что стали наступать на пятки демократиям со стажем?

Полагаю, что оба варианта неверны. Запад остался Западом, а большинство развивающихся стран так и не смогли вырваться из третьего мира, который не развивается. Но самоликвидация коммунистического полюса биполярного мира означала и дискредитацию соответствующего ему варианта правды.

Иного варианта правды, кроме демократического, сегодня в публичном пространстве не существует. Но одно дело — руководствоваться им в реальной жизни, и совсем другое — заниматься имитацией. Имитировать всегда проще, поэтому и заполнили современные сцены (от эстрадных до политических) пародисты.

Сформированный в рамках «белорусской модели» вариант демократии не лишен национальной специфики. А. Лукашенко объясняет ее… бедностью. Мол, мы не так богаты, как Россия, огромные богатства которой помогают ей быстро исправлять ошибки.

Странная логика. Список стран по ВВП по паритету покупательной способности на душу населения в 2018 году возглавил Катар. Страна является абсолютной монархией, в которой власть эмира ограничена только шариатом. Катар — не единственная монархия, расположившаяся в первой десятке самых богатых стран: на четвертом месте — Бруней, на шестом — Кувейт, на восьмом — Объединенные Арабские Эмираты.

Все перечисленные монархии разбогатели на нефти, и уже в силу этого служить примером для Беларуси не могут. Но замыкает десятку самых богатых стран с 63505,78 долларами на душу населения Ирландия с вкладом добывающей промышленности в ВВП, не превышающим 3%.

Открываем Википедию: «К началу XXI века ключевыми отраслями экономики Ирландии являются: фармацевтика, производство медицинского оборудования, информационные и мультимедиа технологии, машиностроение, пищевая промышленность». Стоит ли после этого удивляться, что с 1 января 2019 года минимальный размер оплаты труда в островном государстве составил 1563 евро.

Для Беларуси представляет интерес опыт зарубежных стран в сфере конституционного права. Об этом А. Лукашенко заявил 31 мая на встрече с руководителями конституционных судов зарубежных государств.

Мирового опыта накопилось, что называется, выше крыши. Имеется он и в Катаре, имеется и в Ирландии. Однако какой смысл изучать зарубежный опыт, если мы живем в стране, в которой «незыблемость политического устройства гарантирует Основной закон»?

Первый вариант белорусской Конституции такой незыблемости не предусматривал. Поэтому и пришлось его подкорректировать на референдуме в ноябре 1996 года. Результат не заставил себя долго ждать. Если до корректировки Конституционный суд 16 раз признавал указы главы государства неконституционными, то после корректировки на подобной практике был поставлен решительный крест.

Статья 6 скорректированной белорусской Конституции наделяет государственные органы самостоятельностью в пределах своих полномочий и позволяет им взаимодействовать между собой, сдерживая и уравновешивая при этом друг друга. Казалось бы, при такой вольнице значимого места для главы государства в триумвирате белорусской власти не остается. Но не следует спешить с подобным выводом.

Ни в одну из ветвей власти он и не входит. Он всего лишь посредник между ними (статья 79), однако посредник, наделенный правом формировать персональный состав всех ветвей власти (статья 84). А что еще надо, чтобы, будучи однажды избранным на высший государственный пост, на этом же посту встретить старость в окружении детей и внуков!

А. Лукашенко часто обвиняют в авторитаризме. Справедливость подобных обвинений он никогда и не отрицал. Очередное признание прозвучало 31 мая: «Действительно, у нас правовая система была выстроена именно таким образом и нацелена на создание и укрепление вертикали власти, потому что после распада Советского Союза мы остались одни, плюс еще с советскими рублями».

Интересно, насколько белорусское одиночество в начале 90-х превышало одиночество Литвы, Латвии и Эстонии?

* * *

Любая проблема, как любил повторять Егор Гайдар, имеет простое, понятное народу неверное решение. Безусловно, повторить путь стран Балтии после распада СССР Беларусь не могла. И дело тут не в А. Лукашенко. Дело в белорусском большинстве, пожелавшем защититься от будущего прошлым. Но на то и власть, чтобы выбрать единственно возможный темп движения вперед, а не объяснять свою неспособность к реформам неготовностью народа.