"Мне говорили, что я поганый антифашист": как твари режима задерживали и избивали 14-летнего мальчишку

Николая (фамилия героя есть в редакции – Ред.) задержали вечером 11 августа в Бресте на проспекте Машерова. Парень возвращался после занятий английским у репетитора. Проводил друга до ЦУМа, сам шел к бабушке – она живет в центре. 

Возле Брестского РОВД его остановил сотрудник милиции и попросил показать рюкзак. В тот день в центре действительно выборочно досматривали прохожих. Каких-то протестных выступлений тогда не было.

– Это было примерно 19:45. Я разговариваю с сестрой по телефону. Она попросила меня никуда не идти, но я и не собирался – я иду к бабушке. До митингов, вроде, еще час оставался, я как раз успеваю. Я пообещал сестре, что все будет хорошо. Только положил трубку - меня подзывают омоновцы: досмотр личных вещей. 

У меня ничего запрещенного нет, я спокойно открываю рюкзак и показываю. Там у меня учебники, пенал, очки… Омоновец смотрит рюкзак, потом кидает на землю, берет меня через ограждение перекидывает, заламывает – и бросает в отделение, - рассказывает Коля о вечере 11 августа.

– Ну если не считать маты, то ничего, - пожимает плечами парень.

После случившегося Коля работал с психологом – родители не хотят, чтобы подросток озлобился из-за того, что он пережил. О задержании парень уже может говорить без волнения, хотя, по словам родителей, первые пару дней был напуган и замкнут. Про то, что с ним случилось почти неделю назад, подросток все еще говорит в настоящем времени.

– Там (в помещении райотдела внутренних дел – Ред.) начинают меня ввосьмером бить. Палками, сапогами. Я не спрашивал, за что. Я был в черном худи Vans, на котором написано Antihero. Vans – бренд, который выпускает кроссовки, Antihero – антигерой. 

У них, видимо, с английским не очень хорошо, потому что они «антигерой» перевели как «антифашист». И начинают меня за это бить. Говорят, что я антифашист поганый, анархист. Я им: «Ребята, мне это худи сестра подарила!» А они: «Рот закрой, а то еще и ребра болеть будут», - продолжает Коля.

В отделении, по ощущениям парня, он пробыл 6-7 часов. Кроме него там было еще несколько человек, один несовершеннолетний – 17-летний. Всех положили на пол, голову нужно было положить на руки перед собой, поворачивать на бок нельзя.

- В комнате справа какие-то черные мешки висят. Обращение там ужасное с людьми. У парня была косичка, омоновцы говорят, типа, что-то он какой-то волосатый слишком. И отрезали. Был мужик с бородой – ему бороду хотели ножом состричь. Когда зовут человека, смотреть никуда вообще нельзя. Чтобы он понял, что это к нему обращаются, ему летит сапог в голову. Ни воды, ни туалета, ничего.

У подростка с родителями была договоренность: в 21 он должен быть дома. Поскольку последние несколько дней плохо ходил транспорт, а Коля живет в частном доме за городом, он предупреждал родителей, что может остаться ночевать у бабушки в центре. Когда он лежал лицом в пол в отделении, подростку на мобильный начали звонить родители.

– Я просил: «Начальник, дай домой позвонить, мне 14 лет». А он: «Тебе телефон больше не понадобится». Его берут, кидают на пол и топчут берцами – и все, сдох телефон. «Думаю, в связи с массовыми задержаниями родители уже догадались, где ты», - пересказывает короткий разговор с милицией подросток.

– А мы понятия не имели! – возмущается мама парня, Ольга. – Тогда же интернета не было, а телевизора у нас нет. Мы вообще ничего не знали.

– Сыпались угрозы, типа, я с 15 лет сидел – и ты у меня сидеть будешь. У меня началась одышка сильная, во рту пересохло, голова закружилась и сердце заболело. Я попросил «скорую», попросил таблетку. Врач-женщина из отделения подошла и сказала: «Лежи, не сдохнешь, нечего было из дома выходить». 

Еще они говорили: «Что вам дома не сидится, сколько вам заплатили?» Я говорю: «Мне ничего не платили, я к бабушке шел». А они: «Тут все просто шли». Кричали: «Чем вам власть не нравится? Сжечь вашу Тихановскую нафиг надо!» Те, кто в масках были, те били жестоко, а те, кто без масок, вели себя спокойно, - такие воспоминания остались у Николая от пребывания в отделении милиции.

После нескольких часов лежания на полу в отделении милиции, парня вместе с другими мужчинами погрузили в автозак и повезли к СИЗО. Там их не приняли.

– Кто-то спросил у начальника: «И что нам с ними делать?» И тот ответил: «Да убрать их всех нафиг надо. Повезем их на поле», - продолжает подросток.

После этого задержанных перевезли еще к какому-то зданию.

– Там стояли 4-5 автозаков, 3-4 автобуса и микроавтобусов 7 штук. И снова черные мешки на стене. Когда нас выводили, заряжали оружие, передергивали затворы. Нас поставили лицом к стене на колени.

– И тогда сотрудник сказал: «Вы что, офонарели? Вычеркивайте его и тормозите автозак».

Так подростка вместе с 17-летним парнем, которому обрезали волосы, завезли в РОВД Ленинского района Бреста. Сюда как раз приехали родители Николая.

– Когда нам угрожали, что нас расстреляют, что будут бить, что нас посадят, страшно не было. Когда меня били, было все равно. Страшно было за тех, кого бьют. И еще я переживал, что я единственный раз за два года включил звук в телефоне – и он разрывается от звонков, а я не могу ничего сделать, - пожимает плечами подросток.

Родители нашли сына только к половине третьего ночи. Перед этим они обзвонили больницы и морги, ездили в РОВД, отец искал сына на улицах в городе.

– Когда мы пришли его забирать, он стоял, как самый большой преступник – ноги на ширине плеч, к стене. Я кричу: «Сынок, мы тебя нашли! Слава Богу, ты живой! Мы с папой за тобой приехали!» А он не поворачивается. И только когда омоновец сказал: «Можно», тогда он повернулся и обнял меня. И первое, что он сказал – это: «Мама, прости».

– За волнение.

Родителям Николая в нагрузку дали еще одного несовершеннолетнего задержанного – того самого 17-летнего парня.

– У меня женщина-офицер спрашивает: «Второго возьмете? У него мать в Березовском районе, пока она его заберет – это много времени». Я сказал, что, конечно же, возьму. Она говорит: «Вот, получите в целости и сохранности». Я поднял голову, перестал писать эту расписку. Обращаюсь к сыну: «В целости и сохранности?..» А он: «Совсем нет». И тогда эта женщина-офицер говорит: «Напишите, что претензий к Ленинскому РОВД нет». И я написал, - берет слово отец подростка, Сергей.

Перед этим родители ездили в РОВД Московского района, к которому относятся по месту регистрации.

– Там вышли двое мужчин в белых рубашках. И один начал кричать: «Зачем вы их отпускаете, вы знаете, что приехали сюда азербайджанцы, украинцы, вы знаете, что тут делается? Зачем вы его на улицу выпускали?» - добавляет мама.

– Я объехал весь город. Ни машин, ни прохожих… Во всех проходах и арках стоят военные. Моего Коляна нигде не было! Я вернулся в Московский РОВД. Опять вышел здоровый мужчина в белой рубашке. «В чем дело?» Говорю: «Ищу 14-летнего сына». Он отвечает: «У нас таких нет». И потом добавляет: «Быстро уезжайте». 

Сказал, что у них то ли режим особый, то ли повышенная готовность – что-то такое. Там человек 30-40 стояло этих, в черном. Я хотел еще что-то спросить, а он мне: «Быстро уезжайте». Мне как раз рассказали, что на Московской лежал молодой человек убитый (речь, вероятнее всего, о раненом 11 августа Геннадии Шутове – Ред.). У меня в голове это крутится, это же к нам близко. 

Я у него спрашиваю: «В больницах и моргах нет 14-летнего?» А он мне снова: «Быстро уезжай». Я ничего не понимаю, почему быстро? – пересказывает, как искал сына, отец.

Родители уговорили Николая обратиться к врачу и получить справку о состоянии здоровья после задержания. Они намерены добиться наказания для тех, кто неправомерно задержал и избивал несовершеннолетнего.

– Получается, жалобу получат те, кто меня бил. Они что, сами себя накажут? – задает риторический вопрос подросток.