Забыт по собственному желанию

Источник материала:

ВАНКОВИЧ Александр

Чемпион по прыжкам в высоту незаметно живет в деревне под Молодечно

«Чего это вы вдруг обо мне вспомнили? — поинтересовался Геннадий Валентинович, встретив нас с фотографом на молодечненском вокзале. И тут же вполголоса добавил: — Зачем я только на интервью согласился...»

...Олимпийский чемпион Сеула, уроженец Одессы сейчас живет в неприметной деревушке Копачи, в 10 километрах от Молодечно. Работает в городе — в детско–юношеской спортивной школе олимпийского резерва N 1. «Это первый в Беларуси крытый манеж, ему больше 30 лет, — выступает в роли экскурсовода чемпион. — Который год ждем ремонта, так, наверное, и не дождемся. Работать в таких условиях практически нереально». Зашли внутрь. Да, действительно, евроремонтом тут и не пахнет. Хотя, глядя снаружи на полуразрушенные крылья комплекса, вряд ли можно было ожидать увидеть олимпийскую базу мирового уровня...

...Авдеенко переехал из Одессы в Минск в 1991 году. Жила здесь супруга (сейчас у него уже другой брак). За нашу страну некогда великий и непобедимый чемпион успел выступить на нескольких не самых престижных турнирах, не показав (что поделать — годы...) выдающихся результатов. Параллельно работал в федерации легкой атлетики, «бумажки переложить с места на место, факс отправить» — так он говорит сейчас о тех своих обязанностях. Стоит ли удивляться, что Геннадий Валентинович покинул такое место работы. Ушел в бизнес, координировал торговлю бытовой техникой, кассовыми аппаратами, питанием для спортсменов, формой. Потом работал еще в одной фирме, потом — еще... Пока судьба не забросила в Молодечно...

— Геннадий Валентинович, а с чего вдруг вы взяли и перебрались из Минска в небольшой городок?

— А чем столица лучше? Мне большие города никогда не нравились. В Москве так вообще не могу находиться. А Молодечно — тихий, спокойный город. Мне тут уютно. Тем более что работу искал, а здесь предложили должность тренера.

— И как вам работается?

— Нормально, только вот условия — сами видите... И соревнований мало. Дети приходят, чуть-чуть позанимаются, интерес пропадает — и бросают спорт...

Геннадий Валентинович не скрывает, что во время спортивной карьеры зарабатывал и жил куда лучше, чем теперь. Авдеенко начал выигрывать, вошел в число мировых элитных прыгунов совсем молодым — в 19 лет. Огромную роль в будущих успехах атлета сыграл старший тренер сборной Союза, отвечавший за прыжки, Игорь Тер–Ованесян. Этот специалист настоял, чтобы в 1983 году двух «желторотых» Гену Авдеенко и Сережу Бубку как молодых и перспективных «авансом» взяли на чемпионат мира по легкой атлетике в Финляндии. И ребята не подвели: сотворили в Хельсинки чуть ли не главную сенсацию — оба выиграли «золото»...

— Вы с Бубкой стали чемпионами мира в один день?

— Я выиграл 13 августа. После награждения — быстрее в гостиницу (жили с Бубкой в одном номере) похвастаться. А в коридоре увидел записку от Сергея с просьбой не беспокоить, так как он выступает завтра. Не стал его будить. Продремал всю ночь в... прихожей! Забегая вперед, скажу, что после победы на чемпионате мира эмоций было гораздо больше, чем после «золота» Олимпиады. Для меня первое место в Хельсинки стало шоком. Утром проснулся — Бубка к тому времени уже ушел на стадион, — стал перед зеркалом, показал на себя пальцем и сказал: «Ты! Вот ты, парень, не кто иной, как чемпион мира!» И такая гордость взяла...

— Я так понимаю, с Бубкой вы были дружны?

— Да. Практически на всех турнирах жили в одном номере. А вот на Олимпиаде в Сеуле нас расселили — Бубка квартировал с метателями. Помню, после завершения моих соревнований сижу в комнате, заходит Серега и говорит: «Гена, не могу заснуть, там все ребята уже празднуют, а мне завтра выступать». Позволил ему переночевать у себя. Назавтра Бубка стал олимпийским чемпионом... Наиболее трудными в Сеуле для меня стали предварительные соревнования. Высоту 2,20 взял только с третьей попытки, хотя норматив отбора на Игры был 2,36, именно с таким результатом я и победил в чемпионате СССР. Очень волновался. Ехал за медалью, а Олимпиада могла закончиться, по сути, не начавшись. Сердце тогда чуть не выпрыгнуло из груди. После удачной третьей попытки ко мне подошел один немецкий прыгун, жестом показал пульсирующее сердце и спросил с усмешкой: «Оно на месте еще?» Все следующие высоты прыгал с серьезным запасом. В финальном турнире решил стараться брать все с первой попытки. Удавалось до 2,38. На этой высоте произошла заминка. При разбеге наступил на телевизионный кабель и поскользнулся. Хорошо, что не «сломался». Со второй попытки и эту высоту взял. Выиграл Олимпиаду. Потом попросил поставить мировой рекорд — 2,44. Но осилить не удалось.

— И что же вы почувствовали, став олимпийским чемпионом?

— Опустошенность вместо эйфории. Награждали нас на следующий день. На пьедестале вообще не было никаких эмоций. По телевизору, когда смотрел Олимпиады, чемпионаты мира, несколько раз видел, что на награждении спортсмены от счастья плачут. Вот стою я на олимпийском пьедестале и думаю, а чего же у меня слез нет?

— На медали свои часто смотрите?

— Только если просят показать. Они у меня в коробке какой–то лежат, не на виду.

— В каком году вы ушли из большого спорта?

— В 1993–м. Продуктивным после Олимпиады у меня получился всего один, 1989 год. А потом результаты пошли на спад. К тому же воспалился левый ахилл. Две операции. Первая в Финляндии оказалась неудачной. Вторую уже делали в Москве. Восстановился. Начал тренироваться. Больную ногу страховал, следовательно, нагрузки приходились на другую. Она тоже не выдержала. Очередная операция. После таких проблем максимальная высота, которую взял, была 2,30.

— То есть вашу карьеру прервали травмы?

— Если бы не повреждения, я продолжал бы выступать. Были и желание, и мотивация.

— Стоя на олимпийском пьедестале, могли представить, что судьба сложится у вас именно так?

— Нет. Я тренером вообще не хотел быть. Никогда не представлял себя в этой роли, а теперь свыкся.

— То есть вы работаете для галочки?

— Со временем мне понравилось тренировать. Это интересно. Тем более дети попадаются с желанием, талантливые. Да и знаний у меня хватает, чтобы чему–то их научить.

— Вы довольны своей жизнью?

— (Длинная пауза.) Тяжело быть довольным. Все зависит от того, к чему ты стремишься.

— И к чему же вы стремитесь?

— К душевному спокойствию.

— Вам это удается?

— Не очень. Есть жизненные проблемы разные, о которых не хочется говорить.

— Никогда не было мысли позвонить Бубке, попросить помочь финансово, устроить на хорошую работу? Вы ведь с ним дружили. Неужели вас устраивает нынешняя ситуация?

— Да... Главное — душевное спокойствие, как я уже говорил. Мне не нужны большие деньги, я этого не хочу.

— То есть вы не стремитесь что–то изменить в своей жизни?

— Ничего не хочется. Все нормально.

— А есть у вас какие–то интересы, помимо работы?

— Обустроить новый дом. Живу сейчас в 10 километрах от Молодечно в деревне. Переехал этим летом. Очень нравится. Природа, хорошо, свободно. Ну не люблю я города, и все тут.

— Извините за нескромность, но у меня сложилось впечатление, что жизнь стала для вас скучной.

— Раньше я не мог представить, что буду сидеть на одном месте. Но со временем устал, не хочется даже шевелиться.

— Ваши первые слова при нашей встрече: «Чего это вы вдруг обо мне вспомнили?» То есть вы чувствуете себя забытым?

— Да. И слава Богу! Я не хочу, чтобы обо мне писали, вспоминали. Мне так спокойнее.

Фото Виталия ГИЛЯ, "СБ".