Блог журнала "Партер". Владимир Петров: "Все мы ученики в этой жизни"

Владимир Петров — народный артист Беларуси с 2006 года. Его коронные роли — герои-аристократы Евгений Онегин и Дон Жуан в одноименных операх, Граф ди Луна в "Трубадуре", тореадор Эскамильо в "Кармен". Князь Елецкий в "Пиковой даме", граф Ренато в "Бал-маскараде". Интерпретация роли Дон Жуана на гастролях в Солотурне позволила швейцарской критике оценить его выступление как "класс мирового уровня".

— Вы начинали как актер оперетты. Легкий музыкальный жанр…

— Оперетта — искрометный жанр, но отнюдь не легкий. Семь лет после окончания Свердловской консерватории я проработал в Омском музыкальном театре. Одна из моих первых ролей — роль Остапа Бендера в спектакле на музыку Тихона Хренникова. В роли Великого комбинатора можно было много импровизировать. Так сложилось, что мое амплуа — роли героев, в силу психофизики, как я это называю. При этом я всегда восхищался работой "каскадных" актеров, которые и танцуют, и поют, и создают характерные образы. На сцене все выглядит весело, легко, виртуозно, а на репетициях идет тяжеленная работа. Там же у меня была интересная роль в спектакле "Я пришел дать вам волю" по произведению Василия Шукшина на музыку Евгения Птичкина. Бывают роли фрачные, бывают образы героев простых, разухабистых. Я пел Степана Разина — казака, атамана, нужно было эти нотки искать. Ты понимаешь, что это не совсем твое, но нужно переступить, примерить эту роль на себя. В спектакле нужно было много говорить — и, создавая образ, вдруг докапываешься до каких-то вещей в себе, совершенно неожиданных, открываются стороны характера неоткрытые, и понимаешь, что в каждом человеке столько намешано.

— В Омском театре ставились и опера, и оперетта, и мюзиклы…

— В Омске исполнял много разных ролей. Были роли в детских спектаклях. Я спел и в "Травиате", и в "Онегине". "Евгений Онегин" — вообще спектакль судьбоносный для меня. Своего первого Онегина я пел в консерватории — этот спектакль ставил Борис Михайлович Кушнир — яркий режиссер и педагог, учениками которого были в свое время Борис Штоколов, Юрий Гуляев, Игорь Наволошников. Потом исполнял партию Онегина в спектакле Омского театра в Свердловске. Затем в Ростове. В Минске. Ближе к сотне спектаклей, зная весь текст до последней ноты, певец, тем не менее, может потерять смысл партии, если не наполнять ее постоянно жизненным посылом, держать нерв, живое восприятие каждой фразы. Самая интересная постановка была у меня в Страсбурге. Я ехал туда с опаской — чтобы не попасть на какой-то капустник, чтобы не предъявили роль, вызывающую сопротивление. Но итальянский режиссер подошел очень тонко. Спектакль начинается с момента ухода Татьяны с Греминым. Онегин на протяжении шести картин вспоминает прошлое. В этом спектакле 2001 года на языке оригинала — русском — много тонких психологических моментов. Потом были две постановки "Евгения Онегина" в Израиле.

— Как вы оказались в Минске?

— В Москве на Международном конкурсе оперетты и мюзикла, где получил диплом, я познакомился с Сергеем Григорьевичем Костиным — на тот момент директором минского Музыкального театра. И он пригласил меня работать. Так получилось, что одновременно были еще приглашения в другие театры: в Свердловский театр, который я знал отлично, потому что я учился в этом городе; в Саратовский оперный театр. Мы решили с семьей, что Беларусь. Когда приехал в Минск, режиссеру Семену Штейну написали из Омска — к вам едет Онегин. Я этого тогда даже не знал. Анисимов почти сразу пригласил меня петь в одном из концертов. И получилось так, что в опере я спел быстрее, чем в оперетте. Поэтому в 1992 году я начал работать в двух театрах. Сначала, когда ролей было мало — получалось. Потом ролей стало больше, и с 1995 года я стал заниматься только оперой. Каждый должен заниматься своим делом. В репертуарном театре сегодня "Тоска", завтра "Сельская честь", послезавтра "Трубадур", затем "Богема", "Чио-Чио-сан", "Иоланта", концерты — здесь важно правильно распределять силы, потому что, кроме спектаклей, есть репетиции с концертмейстером, спевки, оркестровые репетиции. При этом очень важны технические моменты — голосовой отдых, настройка, осмысление. Всегда хочется уйти от однотипных ролей. Хочется попробовать себя в разных амплуа. Но все упирается в природу голоса. У меня центральный баритон, но начинал я петь как лирический баритон. И очень важно не переступить границы возможного, не повредить голос. Я долго не брался за некоторые роли. Даже" Бал-маскарад" не решался петь. Сегодня у меня в репертуаре очень мощная роль Набукко в одноименном спектакле, Скарпиа в "Тоске" (хотя эта роль у меня в стадии становления).









— Имеет ли отношение к музыке ваша семья?

— Жена работает главным хормейстером минского музыкального театра. Сын учится на третьем курсе консерватории. Он пианист и работает концертмейстером также в музыкальном театре. Есть закономерные моменты, дети видят нашу жизнь, она близка им и естественным образом они идут по нашим стопам. Многое идет из детства. Мои родители не имели музыкального образования, но мама очень любила петь и у отца был сильный голос. В семье часто пели, это были и военные песни. В детстве я участвовал в школьной самодеятельности. Потом ушел в армию и служил в ансамбле песни и пляски Уральского военного округа. Там были ребята из консерватории — виолончелисты, пианисты, скрипачи. До армии музыкальную школу я не заканчивал, поэтому решил изучать музыкальную грамоту самостоятельно, нашел учебник по сольфеджио и стал заниматься сам . После армии я уже знал, чем хочу заниматься в жизни. В училище пошел на платные курсы. Потом были два года подготовительные в консерватории. И пять лет основного курса. А параллельно я работал в Свердловском театре в мимансе — когда проводишь каждый вечер в театре, слушаешь музыку и выходишь на сцену, эта театральная жизнь становится потребностью. Не все сразу получалось в профессии. Были моменты непонимания. Но в целом консерваторию закончил хорошо.

— Верно ли, что вы поклонник авторской песни?

— В студенческие годы кто не увлекался гитарой. В Челябинске до армии я учился в монтажном техникуме вместе с Олегом Митяевым. Сегодня он известный бард, и когда приезжает в Минск, я стараюсь сходить на его концерт. У меня есть все диски Митяева. Мне очень нравятся песни Булата Окуджавы, Дольского, Юрия Визбора. Это песни-откровения. В них есть искра, проникновение, чистота — те качества, которые нужны в любом жанре и не только на сцене.

— Лейбл West Records выпустил ваш дебютный альбом — сольный диск "Средь шумного бала…", который вобрал в себя наиболее популярные и любимые старинные романсы в вашем исполнении.

— Пять лет назад я записал диск с романсами, в который вошли произведения Чайковского, Рахманинова, Вагнера. Он вышел небольшим тиражом, и это был некоммерческий проект.

— Вы выступаете и в эстрадных концертах?

— Когда приглашают и есть время, то с удовольствием принимаю участие в концертах. Например, на 9 мая. Это святой праздник. Я учился петь на военных песнях, они очень сильные и душевные. С удовольствием исполняю их и сегодня, это мне близко и дорого.

— Есть ли у вас международные контракты?

— В 2002 году была запись оратории Ференца Листа "Христос" на Radio France с дирижером Евгением Светлановым. Это библейский сюжет, Нагорная проповедь, 3,5 часа музыки, поет хор, солист. Запись этого концерта у меня есть. Это память о Евгении Светланове. После 11 операций на ноги он выходил с палочкой. Отставлял ее. И дирижировал 3, 5 часа. На ногах. Это было такое вдохновение, как будто бы он уже сверху дирижирует, над землей. Понимаешь по прошествии времени, что ты соприкоснулся с гигантом в музыке, с большой личностью. В жизни он был очень человечный, тактичный, мягкий, интеллигентный. Когда я обращался к нему: "Маэстро, посоветуйте, как лучше, правильнее". Он говорил просто: "Не волнуйтесь. Все будет хорошо". Я считаю, что в нашей профессии, от нашей работы надо получать удовольствие, как ни от какой другой. Здесь не должно быть места негативным эмоциям. Должна быть радость творчества. Для меня таким мастером был и Геннадий Проваторов, который ни словом, ни взглядом не мог обидеть: "Вы все хорошо делаете. Но попробуйте вот так — вы увидите, что получится лучше". И ты понимал, что он щадит твое самолюбие. И для такого человека изо всех сил ты старался больше сделать. В этой связи очень надежно и легко работать с маэстро Александром Михайловичем Анисимовым. Он настоящий оперный дирижер, но, к сожалению, сегодня он не в театре, а в филармонии. Аншлаги на концертах маэстро говрят сами за себя. Среди других международных проектов — участие в постановках опер "Роберто Девере" во Франции и "Фиделио" в Израиле, участие в постановке "Богемы" под руководством Евгения Колобова в Екатеринбурге, гастроли с "Кармина Бураной" в Испании, постановка оперы "Хари Янош" венгерского композитора Золтана Кодая и во французском Монпелье, где разговорную роль главного героя играл Жерар Депардье, и некоторые другие проекты.

— Насколько актуален оперный жанр сегодня?

— Когда я учился в консерватории, твердили, что оперный жанр исчезает. Но это абсолютно живой жанр. На Рождественском форуме мы видели спектакли и Новой оперы и Рижской оперы в новой эстетике. Считаю, что здесь важны конкуренция, взаимопроникновение, эксперименты. В каких-то экспериментах я тоже участвовал. Мне повезло — это были не эксперименты ради экспериментов. Не надуманные, не отвлеченные, когда левой рукой достаешь правое ухо. В нашей профессии нужен свежий воздух. Я считаю, что наш театр сегодня на подъеме. Уже поставлены новые интересные спектакли. Сейчас замышляется грандиозная премьера "Аиды". Мне не нравится, когда говорят, что мы воспитываем публику. Все мы ученики в этой жизни. Мы просто стараемся выкладываться для зрителей в силу своих способностей.

Комментировать этот пост >>>

***
Журнал "Партер" - издание, позиционирующее белорусское оперное и балетное искусство в контексте мирового.