Бунт на корабле

Источник материала:

Бунт на корабле

И кем только не видели меня взрослые: чемпионкой по художественной гимнастике и каратэ, актрисой, художницей, музыкантом–виртуозом... Кружки, спортивные секции и музыкальную школу я до поры до времени посещала исправно, но на шпагат уже, пожалуй, не сяду, натюрморт не нарисую и «Подмосковные вечера» на фортепьяно не исполню. Тщетные усилия, с досадой махнут рукой многие из нас, мамам–папам которых тоже не удалось вылепить вундеркиндов. «Мы все учились понемногу, чему–нибудь и как–нибудь». А толку–то? Как рационально распорядиться свободным от уроков временем ребенка, чтобы он потом не устраивал акций протеста и, повзрослев, не сетовал о потерянных годах?

Малыши на миллион

Спорт — своего рода модель жизни, и в поисках истины я отправилась в минский центр олимпийского резерва по теннису. Здесь, на трибунах крытого корта, любят устраиваться и болеть за своих отпрысков неравнодушные родители. Есть, знаете ли, категория пап и мам, неустанно следящих за каждым взмахом ракетки. Нервничают, подсказывают, как играть. Не иначе полагая, что воспитывают вторых Максима Мирного или Вику Азаренко. А кое–кто чуть ли не гонорары загодя подсчитывает. Но даже пресловутый Уимблдон — не одна лишь клубника со сливками, но и травмы, неудачи, несбыточные надежды и горькие разочарования... Елена Ярышко, в прошлом член юношеской сборной Союза, дважды становившаяся призером летних Спартакиад СССР, а ныне тренер–преподаватель центра олимпийского резерва с 17–летним стажем работы, знает об этом не понаслышке. По самым скромным подсчетам, через ее руки, как говорится, прошло не менее 300 детей, и кое–кто, безусловно, считался одаренным. Раньше приводили десятилетних ребят, теперь и четырехлетних несмышленышей показывают. Как правило, сразу принимают практически всех, но спустя года полтора из 15 человек хорошо если половина остается.

— Это всегда очень сложный психологический момент, — вздыхает Елена Евгеньевна. — И я обязательно разговариваю с родителями, предлагая подождать еще немного. Однако, если понятно, что ребенок способный, но теннис не для него, советую не медлить и попробовать другой вид. Важно не упустить время, ведь в 10 — 12 лет в спорт сегодня уже практически не берут. Я даже не против того, что мои воспитанники посещают несколько секций одновременно. Так, возможно, им будет проще найти свое призвание. Или когда занимаются для себя, не ради спортивных достижений. В первую очередь ребенок должен быть здоров и развит гармонично. А профессиональный спорт требует жертв. Чемпионами становятся единицы из миллиона, и тут нужны колоссальный совместный труд родителей, тренера и ребенка, несгибаемый характер и огромная целеустремленность, иначе ничего не получится.

Но почему тогда отсеиваются и те, кто подавал надежды? Нередко виноваты в этом сами родители. Выкрики «куда бьешь?» или «опять промазал!» с трибун могут отбить желание заниматься у кого угодно.

— Я в таких случаях советую взрослому самому взять ракетку в руки и попробовать сыграть. Или шучу: «Садитесь, Иван Иванович, по теории — «пятерка». А мы тут уже как–нибудь на практике», — замечает Елена Евгеньевна. — Особенно в 12 — 16 лет ребята болезненно воспринимают любую критику, одним неудачным словом можно перечеркнуть долгие часы тренировок. Тонким психологом должен быть и детский тренер. И в первую очередь с мальчишками, которые, как ни странно, более ранимы, чем девочки. Когда–то у меня самой был чересчур строгий наставник, которого все боялись. Поэтому предпочитаю другую линию поведения — быть одновременно деспотом и другом. Даже лучшие мои воспитанники Карина Силкина и Артур Дубинский (они вторые по своему возрасту в стране) знают, что на корте могу быть жесткой, не даю поблажек, но как только закончилась тренировка, становлюсь товарищем и советчиком. Ребенок не должен бояться тренера, он должен его уважать.

Дипломатическая миссия

В каждой секции, в каждой музыкальной школе вам много чего расскажут о «непослушайках» и «ленивцах», которых родители с педагогами тщетно пытались выучить. А бывает, и послушный, и умница вдруг устроит бунт — и ни на ногой на занятия! Не торопитесь объявлять его дезертиром...

— Начиная примерно с 11 и до 14 лет появляется так называемая реакция эмансипации ребенка, когда он стремится стать независимым от родителей, — уверяет преподаватель БГПУ им. М.Танка, кандидат психологических наук Татьяна Юрочкина. — Подростковый протест — всегда преувеличение. Прежде чем поднять свой собственный авторитет, надо категорически раздавить авторитет старших. У Толстого есть чудесная фраза: «В тринадцать лет мне казалось, что никого нет глупее моего отца. А через семь лет я обратил внимание на то, как сильно поумнел мой старик». Об «отцеубийстве» писал и Фрейд, имея в виду истребление авторитета отца в душе, чтобы обрести самостоятельность.

Напротив, общение со сверстниками становится жизненно важным и является в этом возрасте ведущей потребностью, компенсировать которую не может даже совместный семейный досуг. Так формируется представление о себе. В конце переходного возраста появляется образ физического и социального «я». Так что если в плотном «рабочем» графике на встречи с друзьями у него не остается времени, ребенок неподдельно страдает. Можно, конечно, выбрать в этой ситуации жесткую позицию гиперконтроля. Но чадо либо покорится и вырастет несамостоятельным, либо начнет протестовать — и в семье созреет серьезный конфликт. Так не лучше ли оставаться друзьями?

— У взрослых обычно много причин, чтобы занять чем–нибудь сыновей и дочерей, — считает Татьяна Сергеевна. — Они хотят почувствовать себя хорошими родителями, исполнить несбывшиеся мечты, дать образование, держать досуг под контролем. А какие цели у ребенка? Примерно до 20 лет мы не осознаем в полной мере смысла того, чем занимаемся. Тем более если нет первых мест на соревнованиях или отличных оценок в музыкальной школе, кажется: зачем продолжать? Поэтому так важно сформировать мотивацию, обрисовать конкретные перспективы. Что, например, стоит за скучными гаммами и занятиями сольфеджио? Играя на гитаре, клавишных, аккордеоне и т.д., юный музыкант наверняка будет пользоваться популярностью среди сверстников, сейчас ведь модно создавать школьные группы и участвовать в самодеятельности.

И даже если удержать в кружке или секции отпрыска не удалось, это не повод для грусти, убеждена Татьяна Юрочкина. В любом случае ребенок стал более независимым. Есть полезный опыт и задел на будущее, если позже вдруг возникнет желание вернуться к музыке, танцам или спорту.

Сам себе хозяин

Но как быть, если ребенок совсем не проявляет интереса ни к чему? Елена Будрицова, заведующая отделом детско–юношеских программ телеканала «Лад», советует отнестись к выбору отпрыска философски. «В детстве по собственному желанию я посещала безумное количество кружков и секций, — вспоминает Елена. — А вот сын Владислав, которому сейчас 12, несколько раз пробовал заниматься чем–то, но в итоге не изъявил желания где–то закрепиться. И принуждать не вижу смысла. Тем более как мама шестиклассника могу утверждать: если достаточно качественно делать уроки, свободного времени практически не остается, разве что на полчасика выйти на улицу».

Аналогичная история у читательницы «СБ» из Барановичей Ольги Драгун. Ее старшая дочь играла на фортепьяно, ходила на бальные танцы и занималась бисероплетением, а потом сказала: хватит! Когда родился второй ребенок, Ольга Вячеславовна решила заняться его совершенствованием сызмальства. По методикам раннего развития американского врача Глена Домана, адаптированным российским педагогом и психологом Андреем Маниченко, начала учить чтению с... года и четырех месяцев. Три коротких занятия в день по 5 — 25 секунд — и спустя полгода Давид сам взял учебные карточки и принялся читать вслух, потом прочел «Курочку Рябу». Теперь, ободренная результатом, мама занимается с сыном математикой и французским. И это далеко не все чудеса. В свои два года и четыре месяца мальчик знаком с наиболее распространенными дорожными знаками, узнает марки машин, определяет около 35 цветов, с интересом рассматривает репродукции картин знаменитых художников.

— И вместе с тем сын любит шалости и капризничает, как и другие дети, — уверяет Ольга Вячеславовна. — Рисует, собирает конструктор, играет в детское лото, гоняет машинки, спешит помочь маме. Не думайте, будто я пытаюсь обогнать природу или ставлю цель вырастить гения. Просто хочу, чтобы как минимум до школы интеллект ребенка работал, развивался, тем более ему и самому нравятся наши нескучные занятия. Для Давида это не труд, а игра. Я к первому классу умела читать, писать, считать, знала столицы союзных республик и их руководителей, знаменитых фигуристов и космонавтов. Не скажу, что мне это сильно пригодилось в жизни, зато дало возможность работать мозгу, сделав его более гибким. Я заведую отделением соцпомощи на дому Смолевичского территориального центра соцобслуживания и часто слышу жалобы пожилых на то, что дети не приезжают к ним. Некоторые не знают даже, где те живут и чем занимаются. Не могу никого осуждать, но разве неправда, когда говорят: что посеешь, то и пожнешь?

Правда. Но если точно знать, зачем «сеять». Секции, кружки, домашние занятия... Одно дело, когда они работают на вас, сплачивая семью, и совсем другое — когда лишь разобщают. Тогда, увы, пожнете только бурю.

Автор публикации: Мария КУЧЕРОВА