Душа нараспашку

Источник материала:

Душа нараспашку

На протяжении не менее десяти последних лет социологические исследования в Беларуси продолжают демонстрировать интересный феномен: практически лидирующий авторитет института церкви. И это в стране, где еще живут и действуют поколения, которым было обещано «показать по телевизору последнего попа». Что говорят ученые про такие ментальные качели? Это особенность именно нашего общества? Ведь можно слышать, что в целом в Европе церковь стремительно утрачивает свои позиции, — возможно, за исключением таких стран, как Польша, Испания. Можно ли проследить особенности современной религиозности?

Точку зрения на эти проблемы высказывает известный в Беларуси эксперт–религиовед, кандидат философских наук Наталья Кутузова.

— Рост религиозности нашего населения произошел в конце 90–х годов. По данным социологических опросов, в 1994 году верующими себя признавали около 33%, а в 1998–м — уже 47,5% опрошенных. Исследования последних лет показывают, что количество верующих медленно, но растет и уже превышает 60%. Почему так происходит? В частности, и из–за того, что сегодня люди находятся в плотном информационном пространстве, где присутствие церкви, особенно православной, очень ощутимо.

Что касается религиозности в Европе, здесь действительно в лидерах Польша и Испания. Во Франции происходят сложные процессы. Нельзя сказать, что религиозность в целом там падает, — по крайней мере, я видела исследования, которые этого не подтверждают. Вообще, в странах с хорошо развитыми институтами гражданского общества у людей хватает светских общественных проектов. Поэтому интерес к религии несколько затухает. Но, с другой стороны, религиозные организации ведь тоже рассматривают как институт гражданского общества. И вот здесь, к сожалению, можно говорить, что они довольно мало используют возможности для выхода в сферу общественной политики. В основном работают на распространение своего вероучения — за что, впрочем, их упрекать нельзя. Но что церковные приходы могли бы сделать больше для общества, для региона, где локализованы, — однозначно.

— В каком плане сделать больше?

— В первую очередь — забота о наиболее уязвимых группах населения. Есть масса проблем, где мнение и участие религиозных организаций было бы весьма весомым: охрана историко–культурного наследия, реализация экологических проектов...

— Но при чем здесь церковь? Может, от церкви хотят того, что ей несвойственно?

— Однако посмотрите, например, на адвентистов седьмого дня и их социальную концепцию, которая предполагает все формы социальной активности. Просто даже удивительно, насколько они представляют себя интегрированными в институт социальных отношений. И это никак не сказывается на глубине религиозности.

Кстати, ценность государства и его суверенности церковь понимала с давних пор. Можно вспомнить XVII век, православного митрополита Петра Могилу, которого православная паства воспринимала весьма неоднозначно за его западную ориентацию. Могила написал молитву для православной церкви, которую, как предполагалось, должен был знать каждый на территории Речи Посполитой. В чем суть молитвы? В том, что первоначально в ней славу воздают отчизне, а потом всем остальным. И знаете, церковь во времена Петра Могилы окрепла — потому что вписалась в существующую социальную систему.

Наблюдается и такая особенность: рост религиозных организаций вдоль восточноевропейского коридора, если говорить по–простому: дорога Брест — Минск и дальше — на Москву. Вдоль больших трасс увеличивается численность религиозных общин в городах и поселках.

— Не в деревне?

— Не в деревне. Потому что в деревнях уменьшается население. Рост там, где поселения затронула программа развития села — в агрогородках, поселках городского типа, райцентрах.

— Как увязываются вера и национальность? Ранее здесь прослеживалась четкая зависимость.

— И сейчас исследования показывают решающее значение этноконфессионального фактора. Например: православные — русские и белорусы, украинцы; поляки, белорусы — католики; татары — мусульмане; евреи — иудеи; старообрядцы — русские. Наши люди, называя социальные функции религии, практически единодушно связывают феномен религии с этнической культурой и традициями, считая, что религия выполняет мировоззренческую, интегрирующую и социально–регулятивную функции.

— Какие еще тенденции отмечают исследователи?

— Социологические исследования показывают, что за последнее десятилетие увеличилась доля верующих, которые не испытывают никакой неприязни ни к каким религиям до 76% (для сравнения: в 1998 году этот показатель был 50%), среди неверующих — 84%. Отмечается активизация чувства «общехристианской сплоченности» во время резкого обострения отношений между христианским и исламским миром. Хотя при этом симпатии к традиционному исламу, распространенному на территории Беларуси, растут у представителей всех христианских конфессий. Среди православных верующих растут симпатии и интерес к греко–католической (униатской) церкви, к которой долгое время относились негативно. В целом можно отметить стабильно высокий уровень взаимной веротерпимости у представителей всех конфессиональных групп.

И здесь хочу немного остановиться на проблеме сохранения историко–культурного наследия татар–мусульман Беларуси. Большого исследования по белорусским татарам–мусульманам у нас так и не проводилось. Хотя некоторая работа идет. Белорусские татары–мусульмане исповедуют традиционный ханафитский ислам, который предполагает большую толерантность и открытость к иному населению. Кстати, исследователи считают белорусских, литовских и польских татар, которые живут в наших краях уже более 600 лет, отдельной этнической группой. Но, к сожалению, их культура сегодня очень слабо транслируется молодежью, нет преемственности. Хотя белорусские татары имеют интересное культурно–историческое наследие — совершенно замечательные рукописные книги (отмечались неоднократные попытки выкупить и увезти их за границу), архитектурные памятники. Сохранились старинные татарские мизары (кладбища) — XVIII век и старше. Жаль, незавидна судьба старинной мечети из села Довбучки. Храм разобрали и перевезли в музей в Строчицах, но так и не восстановили.

— Да, гордость белорусов — их толерантность.

— Понятие это не такое уж простое, как, возможно, кажется. Многие сходятся во мнении, что толерантность в первую очередь — правовая традиция, когда люди придерживаются правила: не навреди другому. Ведь «другой» все равно не станет своим.

В 2007 году были разработаны и предложены странам ОБСЕ «Руководящие принципы преподавания религий и верований в общественных школах» — так называемые «Толедские принципы». Толедские принципы подчинены недискриминации по религиозному признаку и полному соблюдению прав в области свободы совести и вероисповедания. Толедские принципы предусматривают: во–первых, соблюдение научного уровня преподавания, высокой педагогической компетентности, изучение прав человека; во–вторых, неукоснительное соблюдение свободы совести и вероисповедания в отношениях учитель — ученик и в среде обучающихся; в–третьих, обучение должно происходить с учетом влияния на ребенка семьи и религиозных организаций; в–четвертых, обучение должно происходить в полном соответствии с принятыми образовательными и профессиональными стандартами, по качественным учебным программам и планам, которые, в свою очередь, должны учитывать культурное и религиозное разнообразие в обществе, международный опыт в соблюдении прав человека в данной сфере.

Кстати, опросы свидетельствуют, что у нас четко прослеживается тенденция, когда религиозные ценности в основном усваиваются в семье. Семья лидирует в рейтинге причин выбора конфессиональной принадлежности — почти 60%, родители — 70% , собственные духовные искания — около 20%. Роль семьи наиболее значима для католиков — 85% и протестантов, для православных — 56%.

— Что касается возраста верующих?

— Здесь практически изменений нет. У православных, как и раньше, преобладает старший возраст, женщины без высшего образования.

— Но в белорусской семье руководит женщина, и все будет так, как она скажет.

— Возможно, на бытовом уровне так и происходит.

У протестантов преобладает молодежь — до 35 — 40 лет, с высшим образованием. Там глубина веры и церковная дисциплина очень высокие — богослужебные тексты читали практически 90 процентов. У остальных вера больше выступает как традиция.

— Что происходит с увлечением различными деструктивными сектами?

— Мода на них в значительной степени поутихла.

— А пензенские затворники, среди которых обнаружились и белорусские семьи?

— Это деятельность асоциальной религиозной группы последователей Петра Кузнецова «Горный Иерусалим». С осени 2007 года и по весну 2008–го группа белорусских граждан из Брестской области, включая малолетних детей, находилась в пещере вблизи деревень Никольское и Погановка Пензенской области. Несмотря на то, что Кузнецов за нарушение законодательства Беларуси был неоднократно депортирован из нашей страны, а семьям белорусских граждан, попавшим под его влияние, с 2006 года оказывалась необходимая социально–психологическая помощь, тем не менее люди приняли участие в акции добровольного отшельничества в «ожидании конца света». В октябре 2006 года эти семьи специально посещала комиссия местного отдела образования, в состав которой входил инспектор по делам несовершеннолетних. Дети под влиянием религиозных взглядов родителей отказывались посещать школы, и комиссия предложила им обучение на дому или экстерном. Но те снова отказались. После депортации из России, дома, этим семьям постоянно оказывается необходимая психологическая помощь — в другой они не нуждаются по их собственному заявлению.

Так что работы впереди еще достаточно.

Автор публикации: Галина УЛИТЕНОК