Путешественник Сергей Звягин: Русский Север глазами яхтсмена

Источник материала:

«Мир 24» Продолжает знакомить читателей с людьми, которые строят свою жизнь исходя из собственных ориентиров, а не по воле случая. Знакомьтесь: Сергей Звягин, житель Архангельска, путешественник, яхтсмен, организатор и участник многих международных историко-культурных парусных экспедиций. А также художник-маринист, исследователь, общественный деятель, хранитель морской культуры русского Севера. За свою деятельность он награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени, медалью «Честь, Флот, Отечество». А буквально в минувшие выходные на праздновании Дня города ему был вручен серебряный нагрудный знак «За заслуги перед городом Архангельском».

— Сергей Александрович, как получилось, что вы занимаетесь столь разными и непохожими вещами: яхтенным спортом, культурологией, живописью? Как все это начиналось?

— Я родился на острове напротив Архангельска. Все детство из окон были видны корабли, паруса яхт, и тяга к морю жила во мне всегда. В первый раз в путешествие я отправился еще в детском саду. Меня потеряли: я с другом ушел зимой «в Город». Так называли Архангельск люди из окрестностей. Рисовал я тоже всю жизнь, закончил художественную школу. В старших классах пришел на юношескую водно-техническую станцию, где занимались, в том числе, и парусом. Увлекся спортом и уже после первого года занятий выиграл первенство города среди юношей.

После школы поступил в старейшее в России Архангельское мореходное училище имени капитана В. И. Воронина. Поступил специально для того, чтобы не расставаться с парусным спортом. У меня уже были хорошие результаты в нем. После мореходки отслужил срочную службу в яхт-клубе флота в Таллине. Это было специальное спортивное подразделение военно-морского флота, так что я служил и тренировался одновременно.

Потом выступал за Архангельск, мастер спорта СССР, был чемпионом ряда всероссийских и всесоюзных регат. Когда активная спортивная карьера пошла на убыль, стал тренером. Бывшие мои мальчишки, а сейчас уже взрослые люди, до сих пор меня встречают, радуются, говорят, «вы наш первый тренер».

Потом много лет возглавлял в Архангельске яхт-клуб. Еще до армии было время, когда совсем забросил живопись, но потом все увлечения стали переплетаться и дополнять друг друга, выводя на новый уровень осознания темы моря.

Разные направления моей деятельности сильно отличаются по содержанию, и, тем не менее, вся моя жизнь так или иначе связана с морем: с парусами и с маринистикой. Я член ассоциации художников-маринистов, руководитель ее регионального отделения.

— Вы и сейчас пишите картины?

— Да, многие из них хранятся в частных коллекциях в России, Нидерландах, Франции, Италии, Финляндии, Норвегии, Аргентине. У меня было пять персональных выставок в родном городе, одна в Екатеринбурге, четыре в Нидерландах, шесть в Норвегии, включая передвижную персональную выставку, организованную Народной Академией норвежского города Альта, было по одной выставке в Аргентине и в Мадриде. Во многих городах, где проходили выставки, я проводил мастер-классы.

— А как из спортсмена вы превратились в путешественника и исследователя?

— Уже при Горбачеве появилась возможность ходить в море подальше, за границу. Мы, яхтсмены, были первыми в Архангельске, кто установил зарубежные контакты. Первую экспедицию в Норвегию мы назвали «Путями поморов», поскольку поморы и в петровские времена ходили в Норвегию, и не было для них никаких границ. Сначала это были спортивные походы, в категории «дальнее спортивное плавание». Когда я работал директором яхт-клуба, то организовывал множество экспедиций, чаще всего в Норвегию, в Голландию.

Самое запоминающееся путешествие под парусом было в 94 году, когда было празднование 300-летия российского флота. Тогда мы совершили путешествие под парусами до Амстердама. Мы встретились с голландцами в Норвегии, пришли в Архангельск, из Архангельска по внутренним водным путям пришли в Балтику, а из Балтики пошли к Голландии.

Второе большое путешествие у меня было вдвоем с норвежским профессиональным путешественником Свере Крамером, мы с ним прошли под парусом вокруг всей Скандинавии. А сейчас практически каждую навигацию наши яхты ходят в Норвегию, в том числе с исследовательскими целями. Я нашел там множество очень интересных мест и с точки зрения истории, того, как развивалась наша морская культура, и с точки зрения этнографии.

Были и экспедиции на гидрографических судах в Арктику. Туда я ходил пять раз. Первый раз в 1997 году на гидрографическом судне я пошел в качестве художника и исследователя в экспедицию на Землю Франца-Иосифа. Там есть остров Хейса, где расположена Геофизическая полярная обсерватория имени Эрнста Кренкеля. На этом острове я в одиночестве с этюдником пошел на этюды. Но начальник экспедиции без оружия меня не отпустил, поскольку белые медведи — это там реальная опасность. И вот я, пока этюды писал, вооруженный, головой крутил на 360 градусов. Медведей я видел, но они были достаточно далеко. Тем не менее, расслабляться не давали. Правда, и опасных случаев не было. Но все равно это были самые экстремальные этюды в моей жизни.

Потом была экспедиция на Шпицберген. Впечатления от Арктики у меня остались самые разнообразные. С одной стороны – неимоверная красота, а с другой – развал. Арктику давно уже надо чистить. И задача эта очень серьёзная и трудоёмкая. На норвежской части Шпицбергена всё прибрано, всё ухоженно, а у нас – разруха. Так что нам есть чему поучиться у соседей и есть к чему стремиться.

Арктика — это не только красоты, но и тема для философского осмысления. Если заглянуть в историю, то туда сначала приходили мистики и провидцы, потом энтузиасты и только потом профессионалы. Мне кажется, что такая последовательность была закономерной.

В прошлом году я был в экспедиции на судне «Профессор Молчанов», которую проводило Русское географическое общество совместно с Северным арктическим университетом. Студенты, ученые совершили экспедицию до Шпицбергена, посетили ряд мест в тех краях. Мне это было интересно с точки зрения освоения Арктики по части мореплавания, с точки зрения мироощущения человека в этих бескрайних ледяных просторах, то есть и как художника и как исследователя.

— А китов вам случалось встречать, когда на яхте ходили?

— Да, в позапрошлом году видели кита. Относительно небольшой, но мощь ощущается. А как-то в Барицевом море мы попали в стаю белух. Никакой агрессии они не проявляли, конечно, но было все равно жутковато. Они же непредсказуемы, не знаешь, что у них на уме, перевернуть яхту им ничего бы не стоило. Лодка была длиной метров четырнадцать, но и каждая из туш тоже примерно такой же длины. Их было очень много, они окружали нас очень плотно и громко фыркали, выпуская воду. Мы попали в самую гущу стаи и казались сами себе плывущими на совсем непрочном суденышке.

А дельфины очень любят соревноваться с яхтой. Иногда долго мчатся перед самым носом, а иногда выпрыгивают метра на два и выписывают такие кренделя вдоль борта, что только сидишь и диву даешься. Лодка низкая, не больше метра над уровнем воды, а они совсем рядом выпрыгивают. Они не агрессивны, видимо, просто общаются.

— Как началась ваша культурологическая деятельность? Чем вы занимаетесь сейчас?

— Когда мне захотелось понять больше, я окончил Архангельский филиал Санкт-Петербургского университета, факультет истории русской культуры и искусства. Мне тогда было уже около 40 лет. Потребность в образовании у меня была и раньше, просто в Архангельске не было такого учебного заведения, которое давало бы мне то, что меня интересует.

Сейчас я являюсь сотрудником Института экологических проблем Севера УрО РАН. К концу года надеюсь защитить диссертацию по теме «Морское наследие в социокультурном пространстве русского Севера. Опыт социально-философского исследования». Тема интересная, косвенно об этом упоминается во многих философских исследованиях, но напрямую этим почти никто не занимался. Мое исследование включает в себя обращение и к истории, и к культурологии, и к этнографии, и к другим смежным областям.

Термин «морское наследие России» включает в себя, прежде всего, российские морские традиции. К сожалению, они в значительной мере утеряны, этим мало интересовались в советское время. Морские традиции русского Севера начинались с Архангельска петровских времен, когда был построен флот, началось освоение морей и развитие военного искусства. В последние 100 лет традиции парусного мореплавания нашли свое отражение и продолжение в яхтинге. Яхт-клуб в Архангельске, который появился до революции, в 1911 году, создал отличную почву для того, чтобы морские традиции сохранялись и приумножались.

Если говорить о геополитике, то парус всегда был двигателем торговли и гарантом геополитического продвижения русского государства. И в период великих географических открытий все первые открытия совершались под парусами. Все это — величие российского флота, его успехи и победы — так или иначе, влияет на нас сегодняшних. Проникновение в эту культуру очень важно молодым для осознания, что они не сами по себе, что они наследники огромной культуры, может быть отчасти забытой, но несущей в себя необыкновенно мощный смысловой заряд.

Художественная деятельность, маринистика тоже позволяет мне найти те образы, которые помогают донести эмоциональную составляющую, то, что питает морские традиции и делает их понятными людям и сто лет назад, и сейчас.

Я стараюсь быть хранителем этих морских традиций, носителем морской культуры, актуализирую эту тему в своей научной работе, в статьях и всей своей жизнью. Когда человек уходит в море под парусами, он не только теоретически, но и практически все это ощущает и понимает.

— Я знаю о вашей идее восстановить бренды Поморье и Поморы, заняться продвижением региона как туристического объекта. Расскажите об этом!

— Север никогда не являлся только географической категорией, он всегда был и другой, духовно-нравственной категорией. Российский Север и Арктика, по мере их освоения человеком, становились частью культурного пространства, где мореплавание можно назвать его основой.

В связи с развитием экстремального туризма, тема Арктики и всего русского Севера становится все более актуальной. Если честно, у нас пока ничего еще не развивается, хотя за рубежом туристы уже давно ходят в Арктику и можно посмотреть, как все это организовано в Норвегии. Нам в этом смысле есть чему поучиться.

Но наш регион наконец попал в государственную программу развития туризма. В частности, необходимо развивать беломорский кластер водного и яхтенного туризма. В Арктику из России можно попасть или по воздуху, или через Белое море, через Архангельск. И на Соловки, другой притягательный туристический объект, можно попасть либо самолетом, либо по воде — через Беломорско-Балтийский канал. Но внутренние водные пути России требуют очень большого внимания, поскольку вся инфраструктура давно разрушена.

Я долго наблюдал за развитием зарубежных аналогов и считаю, что нам надо заняться строительством собственных марин, обустройством внутренних водных путей и каналов, организацией инфраструктуры для яхтенного и водного туризма, где практически создаются условия для дополнительного образования молодежи, активизации музейной и патриотической деятельности, строительства и использования парусно-моторных судов для морской практики со студентами и учащимися кадетских классов и школ.

Север влечет молодежь, но внутренний туризм должен стать финансово доступным. А если будут маломерные суда и марины для них, то сюда потянутся туристы. Европа на примере Голландии или Норвегии показывает нам, как это может выглядеть. Это не значит, что мы должны копировать их опыт. Но воспользоваться им, чтобы подать свой материал, свою историю так, как она того заслуживает, можно и нужно. Я стараюсь убедить свое правительство и туристические компании в том, что это направление развивать необходимо. Мы добились того, чтобы развитие нашего туристического кластера попало в федеральную программу. Теперь надо добиться того, чтобы туристическая водная инфраструктура была спроектирована и построена.

— В этом и состоит идея строительства «Поморской гавани», которую вы выдвигаете?

— Нам необходимо возродить облик Архангельска как морского порта и приморского города. Поэтому я предлагаю создать морской историко-культурный центр с условным названием «Поморская гавань». Речь идет о формировании среды, связанной с возрождением и подъемом морской, поморской и парусной культуры, о формировании условий для организации водного туризма в регионе.

«Поморская гавань» — это оборудованная марина, которую нам обязательно надо построить. В Архангельске есть традиционное место, которое называется «Красная пристань», там есть несколько небольших закрытых гаваней, где можно разместить марину. Это удобная стоянка для маломерных судов, которых в Европе полно. А уж работа этой марины обязательно должна быть связана с туристическим направлением.

Я не устаю повторять, что Север сейчас необычайно привлекателен для людей. Вращаясь среди зарубежных яхтсменов, я знаю, как велик их интерес к нашему региону. Они уже вдоль и поперек исследовали Средиземное море, теперь их тянет на север. Но для этого нужно, чтобы владельцам яхт и маломерным судов, которых масса в Европе, было куда причалить, где заправиться топливом и водой, где взять продукты, где искать экскурсоводов со знанием языка. И все это не должно представлять ни малейших затруднений, все должно быть предложено комплексно и быть доступным.

Прекрасно, если через бренд Поморы и Поморье мы сможем привлекать молодежь, чтобы они знали свою историю, ходили под парусами, стремились развивать морские традиции этого края. Для этого надо не только строить марину, но и достроить парусную школу в Архангельске.

Если бы была возможность побеседовать об этом с президентом, я с удовольствием бы ему все это изложил. Я обращался во к нему с посланием во время его общения с населением, но мой вопрос был спущен на уровень Минрегионразвития, который начал со мной общаться, а также в Ростуризм и Минтранс.

Морское наследие помогает шире и интереснее смотреть на мир. Россия, хотя и континентальная в образе своем, но все-таки одновременно великая морская держава. В морской стратегии развития России об этом сказано и есть надежда, что мы не только будем строить мощные морские суда и атомный флот, но и нести эту культуру в народ, с точки зрения образования, туризма, с точки зрения развитие массового парусного спорта, яхтинга.

— Сергей Александрович, что из ваших ожиданий от жизни осуществилось, а что нет? Чего бы вы еще хотели добиться?

— В детстве я мечтал быть путешественником и художником. И то и другое вполне удалось. А хотелось бы, чтобы в Архангельске Поморская гавань была построена и к нам стали бы прибывать яхты со всего мира.

И чтобы внимания к парусам в России было больше. Ведь по пальцам можно пересчитать яхтенные центры в России! Это вопрос не только финанасирования. Очень многое зависит от исполнительной власти на местах, особенно в приморских регионах. Яхтинг надо развивать, это большая часть морской культуры России.

Я же сам, несмотря на все свои международные связи, в политику не стремлюсь. Я всегда старался быть свободным и иметь свое собственное мнение. Для меня людей любить важнее, чем заниматься политикой. Политика и экономика не могут жить вне культуры. Надо воспитывать уважение в новом поколении к русским морским традициям, как части мощи России.

— Как вы делаете принципиальные жизненные выборы, что вами управляет при этом?

— Сложный вопрос. Человек всегда, ежеминутно делает выборы, иногда интуитивно. Принципиальные и серьезные выборы, мне кажется, складываются от собственного мироощущения, среды, в которой ты живешь. Я никогда не стремился к какой-то карьере, но хотел, чтобы то, что делаю, было интересно и профессионально. И спортивные амбиции (в хорошем плане) этому помогали. Внутренняя свобода выбора – вот, мне кажется, что важно, а как это складывается, зависит от многих факторов. И пусть это прозвучит несколько пафосно, здесь велика роль и русского наследия, образования и воспитания.

Татьяна Рублева