Следователю, оперативникам и криминалисту, прибывшим в двухкомнатную квартиру по переулку Козлова в Минске, представилось зрелище не для слабонервных: хрупкая обнаженная женщина сидела на полу, опершись на кресло. На ее теле не было живого места — сплошная гематома с многочисленными ссадинами. Милицию вызвали медики «скорой», которые приехали чуть раньше. А их, в свою очередь, вызвал муж погибшей Константин Ш. Он же первым и объяснялся со следователем:
— К нам вечером соседка Валентина заходила, мы втроем посидели, выпили. Было дело, слегка повздорили, потом Валя к себе ушла. Я пошел спать раньше обычного, лег в соседней комнате. Проснулся около 4 утра. По нужде пошел. Включаю свет, а тут Татьяна сидит. Неживая... Может, она ночью ходила куда? Кто ее так отделал, я не знаю.
У соседки Валентины, которая в то утро тоже дожидалась медиков и милицию на месте трагедии, имелись свои соображения насчет случившегося. Ими она позже поделилась со следствием, которому предстояло ответить на вопрос, кто и за что так жестоко расправился с минчанкой.
Метаморфоза наоборот
В своей жизни Татьяна не ставила перед собой никаких особенных целей. Растила двоих детей, работала фотографом в фотоателье. С мужем развелись больше 10 лет назад. С дочками по настоянию новой жены он почти не общался. Девочки выросли, получили специальность (одна стала парикмахером, другая мастером по маникюру), разъехались. Каждая зажила своей, уже взрослой жизнью.
Татьяна осталась в двухкомнатной квартире одна. С детьми она, конечно, часто созванивалась, встречалась, общалась. Казалось бы, чего тут печалиться, живи да радуйся, что не надо бежать с работы, готовить ужин, беспокоиться про обед на завтра, стирать, убирать. Можно лишний час погулять по городу, пройтись по парку, встретиться с подругами или культурно провести досуг. Но Татьяну навалившееся одиночество тяготило. Прелестей во внезапно появившемся свободном времени она не замечала. Пожалуй, она была из тех женщин, которые просто не умеют жить для себя. За долгие годы привыкла о ком–то заботиться, и ей снова нужен был этот «кто–то» взамен повзрослевших дочерей.
— С Татьяной мы вместе прожили на одной лестничной клетке без малого лет 20, — вздыхает Наталья Штанеко (другая соседка, с которой мне удалось встретиться). — Она всегда была приветливая, спокойная, общались мы хорошо, по–соседски. Дети наши в детстве дружили, друг к дружке бегали играть. Потом, когда дочки выросли, замуж вышли, Татьяна работу сменила, стала торговать на рынке. Вскоре в ее жизни появился некий Витя. Только Витю этого вскоре посадили. Она к нему ездила, передачи носила. А потом как–то вдруг по подъезду новость разнеслась, что Танька замуж вышла.
О подробностях этого события соседям ничего известно не было. Так как свадьба прошла без привычных торжеств, без гостей и застолья. Жених и невеста расписались скромно, быстро. Как потом оказалось, в тюрьме. Но супругом оказался не хорошо знакомый жильцам Витя, а некто Константин Ш. Высокий, широкоплечий. Больше о нем поначалу никто ничего не знал. Уже позже стало известно, что он был судим за кражи.
Зная о судимостях Константина, Татьяна, как тысячи женщин, верила и надеялась, что сможет его изменить, что он исправится, станет другим человеком. Только вот все вышло наоборот — так, как чаще всего и случается в подобных историях.
Месяца через два–три совместной жизни с Константином Татьяна перестала работать. А еще где–то через полгода соседи стали замечать у Тани на лице синяки. Поначалу она очень этого стеснялась, прятала лицо. Даже стала кепку носить. Говорила, что упала случайно, о косяк ударилась, споткнулась. Бывало, не выходила из квартиры целую неделю: не хотела показываться в таком виде.
Еще через полгода ее все чаще стали видеть избитой. Она уже не скрывала страшные кровоподтеки, перестала выдумывать небылицы, говорила, как есть, что бьет муж. Но в милицию не спешила, перестала жаловаться и дочкам. Боялась. Муж угрожал отомстить и ей, и детям.
«Король двора»
— Я ее не убивал, кто это мог сделать, не знаю, — твердил следователю на каждом допросе задержанный в тот же день Константин. — Таньку в тот вечер я один раз, может, и ударил. А потом спать пошел в соседнюю комнату. Может, она ночью ходила куда–то.
Только его показаниям следствие не доверяло. Он оставался подозреваемым номер один. Зато соседи в его виновности были уверены.
— Последнее время Таня постоянно стала ходить с синяками, опухшим от побоев лицом, — давала показания та самая соседка Валентина, которая накануне была в гостях у погибшей. — На нее было жалко смотреть: уши рассечены, на голове вырваны пряди волос. Бил он ее по любому поводу. А себя называл «королем двора».
— Кроме множественных разрывов внутренних органов, переломов ребер, свежих синяков, гематом, ссадин, на теле убитой было и огромное количество старых ран, — подытоживает выводы экспертов следователь следственного отдела прокуратуры Минска Семен Пицко. — В квартире буквально везде эксперты обнаружили пятна, помарки, частицы крови погибшей: на обоях, линолеуме, одежде, мебели. Есть и показания жильцов из соседних квартир, которые накануне вечером слышали звуки драки и избиений. Но никто не видел и не слышал, чтобы из квартиры кто–то выходил.
— Я тот вечер хорошо запомнила, — продолжает вспоминать Наталья Ивановна. — Мы сидели с дочкой и сватьей на кухне, пили чай. Около семи вечера грохот раздался. Знаете, такое ощущение было, что чем–то тяжелым о стену бьют. Мы, если честно, значения этому не придали. Привыкли уже. Ведь так происходило чуть ли не через день. А вот криков никогда слышно не было. Потом такие же звуки часа через два сын слышал, когда пошел в ванную.
— А вы когда–нибудь милицию вызывали? — спрашиваю, поразившись тому, как к таким звукам можно привыкнуть, зная, что за стеной бьют человека.
— Нет, не вызывали. А что толку? Он бы просто дверь не открыл, как уже делал, когда милиция однажды около двух недель его караулила под подъездом, чтобы обыск провести. А Тане только больше досталось бы. Она ведь сама отказывалась писать заявление в милицию. Боялась, что убьет.
Любопытно, что обвиняемый Константин Ш., хоть все указывало на то, что он исполнил свою давнюю угрозу и убил жену, свою вину так и не признал, твердил одно: не убивал, спал, ничего не слышал, это мог сделать кто–то другой...
Откуда взялась эта странная версия?
Как выяснилось, проснувшись утром и обнаружив тело жены, обвиняемый стал звонить бабушке — единственному человеку, который искренне любил его и всегда готов был помочь.
Бабушка много лет назад в силу разных жизненных обстоятельств заменила ему мать. Старалась это делать и на склоне лет. Приносила великовозрастному внуку–вору, который не хотел работать, еду, помогала, как могла, материально. А в то утро по телефону она подсказала ему эту самую версию и велела ее придерживаться. Свидетелем того телефонного разговора стала соседка Валентина. Подтвержден он и другими материалами уголовного дела.
Спасительная инициатива
Следствие ответило на свой главный вопрос, кто и за что так жестоко расправился с Татьяной. Суд признал Константина Ш. виновным в убийстве с особой жестокостью и приговорил к 21 году лишения свободы.
Но остались не менее важные вопросы. Как эту трагедию можно было предотвратить? Как не допустить, чтобы на месте Татьяны оказались другие женщины, которые страдают изо дня в день, но молчат об истязаниях?
По крайней мере, одно очевидно: к этому нельзя привыкать. Не должны, поддаваясь страху, привыкать к насилию сами жертвы и жить, повинуясь воле случая. Не следует привыкать к грохоту и чужим страданиям за стеной соседям. Больше решительности и настойчивости в таких ситуациях обязаны проявлять родственники. По–другому могла бы реагировать и милиция.
— По представлению, внесенному прокуратурой района, в результате расследования уголовного дела строгий выговор получил участковый милиционер, который, зная о трудной ситуации в этой семье, не предпринял должных мер, — комментирует прокурор Партизанского района Минска Григорий Мишнев. — После избиений Татьяна к нему обращалась не раз и не два. К тому же в деле есть выписки о том, что она как минимум раз лежала в больнице после побоев. Да, возбудить дело милиция не может без заявления пострадавшего. А она от прежних слов постоянно отказывалась, давала новые объяснения, мол, сама упала, оступилась, споткнулась и т.д. Но даже если нет заявления, как в данной ситуации, а очевидно, что в семье большие проблемы, участковые должны информировать прокуратуру. И тогда уже прокурор вправе возбуждать либо административное, либо уголовное дело (в зависимости от тяжести телесных повреждений) даже без заявления пострадавшей стороны.
Возможно, поспособствует решению проблемы бытового насилия предложенная МВД инициатива: временное отселение семейного дебошира от членов семьи на полгода с принудительным лечением от алкоголизма (это требуется в 90 процентах случаев) и запрет приближаться к пострадавшим на определенное расстояние. Только для начала эта инициатива должна быть закреплена на законодательном уровне.
Следователю, оперативникам и криминалисту, прибывшим в двухкомнатную квартиру по переулку Козлова в Минске, представилось зрелище не для слабонервных...
Главная
Гороскопы
